Андрей Хрусталев - Хочу на радио «или почему на радио работать не стоит»

Ну а дальше – стремглав в эфир! И обсирать, обсирать, обсирать артистов…

Такой была граница эпох.

Так же проходила и остальная работа.

Мой тогдашний дневной эфир изобиловал и другой экзотикой.

Еще раз отмечу: на других радиостанциях уже был проведен обряд экзорцизма. И вся «экзотика» была со стонами из эфиров изгнана. Последнее свое пристанище «эфирные бесы» нашли у меня.

Помимо прочего я проводил в эфире разные дивные рубрики. Иногда – прямо на играющих песнях.

Сценаристом и режиссером этих рубрик был не кто-нибудь, а я сам. Я сам их придумывал, сам решал, насколько они хороши, и сам же на месте приводил их все в исполнение. (Представить себе такое сегодня совершеннейшим образом невозможно.)

Была, например, рубрика «Надоело!». Я предлагал слушателям дозвониться в эфир:

«Звони и в одном предложении расскажи о том, что тебе надоело! Ведь всех нас по жизни кто-то достал!..» – таким был мой призыв к участию в этой чудесной рубрике.

Человек дозванивался. Я за эфиром снимал трубку и спрашивал: «Ты в рубрику „Надоело“? Если тот отвечал „да“, то я без дополнительных уточнений – что именно ему надоело – говорил „поехали!“ и тут же выводил „недовольного“ в эфир. Без всяких моих комментариев он начинал „жаловаться на жизнь“ прямо на играющем треке.

В итоге, на песне неожиданно возникал голос слушателя. Дальше – еще один, за ним – еще.

И вот одна за одной по радио звучали разные, странные фразы: „Надоело наше правительство!“; „Надоели говно-дороги!“; „Надоели хачи!“; „Надоело сидеть в тюрьме!“…

И все это – на песне какой-нибудь группы «Демо». «Ну где же ручки, ну где же ваши ручки?» – звучал жизнерадостный голосок певицы… «Надоели хачи!» – перекрикивал его угрюмый бас слушателя.

Была еще одна убойная рубрика. «Человек в кустах», называлась. Понятное дело, посвящалась гайцам.

Механика была той же.

Слушатель должен был дозвониться в эфир и «запалить» работника ДПС. Ну то есть, коротко рассказать о том, где он недавно видел «желающего поживиться гаишника».

Перед началом сего перформанса я неизменно толкал небольшую речь. Ну что-то вроде:

«В эфире рубрика „Человек в кустах“. Посвящается тем, стоящим на дороге „путанам“, что забирают ваши деньги, не доставив вам удовольствия.»

Или: «Давайте расскажем миру о сидящих в кустах представителях российского правопорядка, чье истинное призвание – жалобно клянчить 500 рублей.»

Рубрика имела большой успех. Среди работников ДПС – особенно. Эту дикую популярность демонстрирует одна история. Ее мне рассказал мой коллега по радио «Рекорд». Будем называть его Дмитрий. (А собственно, почему бы и нет?)

Однажды, в те полулихие деньки, останавливает его, значит, гаишник. То ли скорость Дмитрий превысил, то ли двойную сплошную задел… Ну в общем, чепуха, ничего серьезного. По тем временам «отскочить» за это можно было рублей за пятьсот – не больше.

Пятьсот-не пятьсот, а платить никому не хочется. Особенно, если ты работаешь на радио и у тебя есть козырной туз – возможность передать гаишнику привет в эфире.

И вот мой коллега достает этот козырь из рукава:

– Добрый день! – говорит он смурному инспектору, вертящему в руках «трофейное» водительское удостоверение, – тысяча извинений, нарушил (не заметил – не разглядел – не успел…). В общем, все в лучших традициях дорожной отмазки.

Ну а дальше – как по накатанной: началась быстрая «подводка к привету».

– Товарищ лейтенант, ну правда не хотел нарушать… просто на эфир опаздываю, на радио…» – деликатно обозначается мой коллега. (Наживка заброшена.)

– А вы работаете на радио? – тучи на хмуром лице гаишника начали медленно расходиться. (Наживка во рту.)

– Да, – отвечает, Дмитрий, – кстати, могу передать вам в эфире привет.

Физиономия инспектора полностью озарилась. Стала улыбкой Чеширского кота. Одна сплошная улыбка и рука с правами. Показалось, что она даже дернулась в направлении владельца прав. Еще сантиметр – и они в руках у хозяина… (Хозяйская рука прицелилась на документ.)

– Правда? – сияет инспектор. А на какой станции вы работаете? – похоже, работник ДПС был настоящим радиоманом. Все складывалось у Дмитрия как нельзя более хорошо.

– На «Рекорде».

– На «Рекорде»? – переспрашивает гаишник уже ликующего внутри себя Диму, – на «Рекорде» это там, где Хрусталев?

Ну вот и все! Осталось только кивнуть, подмигнуть, расписаться на протоколе и неверная пятихатка остается с тобой.

– Да, да! – вальяжно кивает головой мой коллега, ухватившись за хвост удачи, – Хрусталев – это мой большой и старинный друг! – преувеличивает ради искусства он. И уже протягивает свою хищно-нетерпеливую руку. Пытаясь заглотнуть права в замешкавшейся руке инспектора.

И… И в этот момент громыхнули громы! И солнце затянуло внезапной мглой. Карета резко превратилась в тыкву. Веселое лицо лейтенанта – тоже.

Улыбка вместе с солнцем погасла. Права исчезли из вида совсем.

– Друг? Это ваш друг? – грозно уточняет инспектор.

– Да… вроде бы… точно не знаю… – заметив неясную, но драматическую перемену в гаишнике, товарищ мой готов уже взять все слова назад.

Но поздно!

Посуровевшее лицо лейтенанта вплотную приблизилась к выпученным глазам водителя. И резко понизив голос, гаишник вдруг прошипел:

– Так вот, приятель, передай ка своему другу, если мы его поймаем – дадим ему п. дюлей!

– П..дюлей! – зачем-то еще раз повторил инспектор, решив, по-видимому, усилить и без того убойный эффект.

– Так ему и скажи… он реально достал наших ребят засвечивать.

В общем, 500 рублей сэкономить не удалось. Хорошо, что ограничилось только деньгами. О своей работе на радио коллега мой гаишникам с тех пор не рассказывал. И я тоже, кстати сказать…

Так приходили двухтысячные.

Все эти истории прочерчивали водораздел: уходило времечко, наступали временища.

Ну и чтобы эта граница была совсем очевидной, приведем еще один случай. На сей раз, из чужого «эфирного жития».

Без него иллюстрация смены эпох будет преступно неполной. Возможно, эта история – и есть рубеж смены эпох.

История эта о нашем коллеге с другой радиостанции. Известном в те времена ведущим по имени Павел Верхов. (За этим звучным псевдонимом скрывалось обычное гражданское имя. А его настоящее имя было невзрачным – Павел Верхов.)

В начале двухтысячных Павел работал ведущим дневного эфира на «Русском радио». Прошедшее время глагола «работал» предательски приоткрывает сюжет…

История Павла – не только личная драма. Она вошла в анналы эфира, стала достоянием радиофонда страны.

Сюжет, о котором мы вам расскажем – не просто обычный день из жизни радиоведущего той эпохи. Это страница в истории русского, с маленькой буквы, радио. «Казус Верхова», если так можно сказать.