Евгений Шашурин - И берег Вычегды родной (сборник)

Мы подплываем к Большому Заяцкому острову. Издалека видны деревянная церковь Андреевского скита и небольшие каменные строения. Катер медленно пришвартовывается к деревянному причалу.

По дощатым мосткам идём на остров. Он, как и все остальные острова архипелага, является заповедной зоной с множеством загадочных, запутанных лабиринтов, выложенных из камней несколько тысячелетий назад.

Ранимая растительность, приспособившаяся жить на камнях острова под солёными и студёными ветрами, кажется фантастической. Ползущие по заросшим мхом камням можжевельник и сосенки, кустами растущие карликовые берёзы и осины – всё это создаёт вид большого нерукотворного ковра, сотканного за многие тысячелетия.

Передо мной тундра среди холодного моря. В далёкие времена здесь был монашеский скит, а в двадцатых и тридцатых годах прошлого века – штрафной изолятор для женщин – заключённых Соловецкого лагеря особого назначения.

Повидал сей остров и монахов, и заключённых, о чём свидетельствуют Поклонные кресты, молчаливо возвышающиеся над островом. Слышал он и обращённые к Богу молитвы о спасении душ человеческих, крики о помощи, стоны униженных и умирающих людей.

Безмолвная аура хранит все этапы существования острова, возможно, записав их загадочными лабиринтами, чтобы в какие-то времена проявиться для обозрения и суда над злом. Покидая остров, я испытывал странное чувство чего-то непостижимого, непонятного для моего восприятия и в то же время приятное чувство удовлетворения от увиденной божественной красоты. Воистину, остров – картина, архипелаг – загадка.

Немного за полночь, но светло, словно день. Солнце ушло в гости к морю и небу, воссоединившимися в единую линию горизонта. Присело рядом с ними и, как свеча в спальне, создавая уют, разбрасывает золотистый свет на всё обозримое морское и небесное пространство. Белое море, словно шитое золотом голубое покрывало на примятой постели. Оно омывает берега Соловецких островов, на которых возвышается лес-великан и растут карликовые деревья, а также покоятся поросшие мхами камни-старики, спящие под ласковый шёпот прибоя.

Лес молчит и тоже дремлет. На чуть-чуть потускневшем небе играют с лучами ночного солнца небольшие облака, примеряя на себя янтарные, розовые и красные цвета. Облака не спят, они не умеют спать, и, наверное, с удивлением смотрят на землю, погрузившуюся в сон, тишину которого иногда нарушают крик ночной птицы и плеск волны.

Ночь на Севере – это загадка. Какая ночь? Ни на минуту не смеркалось. Кажется, что это день, а солнышко не в гостях у моря и неба, а просто спряталось за облако и вот-вот выйдет.

Я обернулся, как бы убеждаясь, что это не видение, а настоящая белая ночь, и увидел перед собой величественную красоту Соловецкого монастыря.

Он погрузился в сон, как и всё живое, чем живут и дышат Соловки. Он окунулся в ночной покой, но не во тьму! Вот он стоит передо мной во всём своём величии посреди прозрачной ночи… Не чудо ли, видеть ночью?!

Север! Многообразный и суровый край. Весной он пробуждается под звон капели, журчание талицы и бурный разлив рек. Летом и осенью играет яркими красками природы. Зимой испытывает на прочность морозами и благословляет снегопадами – белой краской чистоты.

Белая ночь – это Божественное творение, прозрение, которое указывает, что свет побеждает тьму.

Казань провожала нас, нахмурившись. Ночью прошёл сильный дождь. Небо опустилось до православных крестов кремлёвского Благовещенского собора и полумесяцев мечети Кул Шариф. После вчерашнего солнцестояния, сегодня веяло свежестью. Попрощавшись с прекрасным древним городом, мы поехали в Раифский мужской монастырь, расположенный недалеко от столицы Татарстана.

Чем ближе мы подъезжали к монастырю, тем приветливее становилось небо. Серые невзрачные тучи рвались и разбегались в разные стороны. Они словно спешили открыть голубое небо перед гостями с Севера и выпустить солнце.

Мы выехали из леса, и перед нами открылся великолепный ансамбль церквей. Величественные и роскошные храмы с разноцветными куполами, тянущимися к небу, множество скульптур и цветников. Живописность белокаменному монастырю придаёт природное окружение: заповедный сосновый бор и озеро, омывающее зубчатые стены монастыря.

Экскурсовод, узнав, что мы из Архангельской области, посоветовал сходить в собор Грузинской Божьей Матери. Оказывается, в XVII веке сюда, в монастырь, была привезена точная копия, списанная с чудотворной иконы в одном из скитов близ Холмогор.

С тех пор и до настоящего времени икона Грузинской Божьей Матери – это главная святыня монастыря.

Ежегодно сюда приезжают десятки тысяч паломников; не упустили случая помолиться и мы. Как бы дополняя православное зодчество, ударил колокол… Ещё, ещё… И запели колокольца переливами, перезвонами…

Словно голос Бога коснулся меня, и невидимая тоска обожгла душу. Я остановился на тропе, ведущей к озеру, и, закрыв глаза, слушал божественную мелодию. Мыслями я окунулся в прошлое… Далёкое ли? Если в наши дни на моей родине стоят разрушенные храмы – незалеченные раны вандализма.

Не обошла и монастырь беда, заглянувшая сюда в революционные годы прошлого столетия. Церковнослужители были расстреляны, а обитель превращена сначала в тюрьму для политзаключённых, а затем в колонию для малолетних преступников.

Ушло страшное время.

Как тяжёлая болезнь, отступил недуг разрухи, закрыв шрамы под слоем новой кирпичной кладки и штукатурки. Когда в начале 1990-х годов молодой монах Всеволод с послушниками пришёл в заброшенную и разрушенную обитель, он мог надеяться только на чудо, которое помогло бы возрождению монастыря. И такое чудо свершилось.

Первыми, кто помог монахам, стали местные мусульмане и президент Татарстана Минтимер Шаймиев, пожертвовавший средства на пять крестов для Троицкого собора – главного храма в монастыре.

Гуляя по монастырю, любуясь красивыми видами обители и природы, мы иногда поглядывали на запад, откуда надвигалась грозовая туча. Закрылось небо фиолетовым шатром, когда экскурсия подошла к концу. Мы сели в автобус и поехали, а небо, провожая нас, заплакало крупными каплями дождя.

Северная весна в апреле капризна. Поющие ручьи, купающиеся в лужах солнечные зайчики и тёплые дни, радующие солнцем, нередко сменяются утренниками. Холодом, морозом сковывают они весну, сдерживая её желание вдохнуть новую жизнь в северные просторы.