Алла Липатова - Море, гадалка и видик

Дима поманил Валю, и они пошли на второй этаж по узкой, скрипучей лестнице. Комната, в которую они вошли, изрядно помучавшись с замком, была узкая как пенал. В гостинице не топили, в номере было тесно и холодно. Дима сел на кровать, поставил бутылки на стол. А Валя присела на краешек стула.

– Снимай куртку, расслабься, – сказал он, заметно веселея.

– Так холодно, – пролепетала Валя.

– Сейчас согреешься, – Дима уверенно плеснул «Клюкву» в пыльный граненный стакан.

-Ты с ним стала пьянствовать? – удивилась Соня и весело засмеялась, – в жизни не поверю.

– Ну, не пьянствовать, зачем ты так? – нахмурилась Валя. Она всегда не любила называть вещи своими именами.

После первой рюмки, или, точнее стакана водки, Дима почувствовал себя уверенней. Начал рассказывать Вале про свои достижения на литературном поприще. Слова пробивались через Валины уши с трудом. Там как будто была вата, а нёбо горело, в горле першило. А Дима настойчиво подливал эту ненавистную клюкву.

«Как йод разбавленный», – мелькнуло у Вали в голове. А потом она каким-то образом оказалась на кровати. Чужие руки трогали все ее тело. «Хоть грудь удалась», – удовлетворенно думал Дмитрий. Валя совсем не сопротивлялась, она же любила. Только когда Дима целовал, ее почему-то мутило, во рту было слишком мокро и как-то пресно. Он слегка отстранился и стал снимать рубашку, а Валя подняла глаза вверх и увидела ползущего жирного таракана. Тогда-то ее и вырвало.

– Так у вас ничего не было? – спросила Соня.

– В тот вечер – нет,– сказала Валя грустно, – представляешь, так неудобно, некрасиво получилось с этим моим, – она долго подбирала слово, – казусом. Туалет в этой гостинице в конце коридора, который мне показался очень длинным. Я все шла и шла до него, голова кружилась, стены обступали меня. Они такого грязно-зеленого цвета. Я зашла в туалет, посмотрела на эти ужасные унитазы, которые сто лет не мыли…и меня снова вырвало. Потом взяла ведро, убиралась в этом чертовом «пенале».

– Да тебя рвало, скорее всего, от этой «Клюквы на коньяке», да от Димочки драгоценного, а не от брезгливости. – Сказала Соня язвительно.

***

Солнце уже закатилось, пора было собираться домой. И жутко хотелось есть.

– Ты не права, – сказала Валя, отряхивая свою юбку, – зачем ты с таким неуважением отзываешься о Дмитрии. Он – прекрасный человек.

– Ага, – согласилась Соня, – споил малолетку в грязной гостинце.

Валя насупилась, хотела что-то возразить, но передумала.

Девушки купили по паре чебуреков в палатке на набережной, выстояв предварительно большую очередь. Они молчали, так как были утомлены беседой. Валя, как обычно, анализировала произошедшее с ней, и чувства такие возвышенные и чистые, после того, как она проговорила это вслух, не казались ей уже безупречными. Они сели на лавочку и прикончили теплые и вкусные пирожки.

– Я пить хочу, – сказала Соня, вытирая пальцы салфеткой. И с досадой понимая, что одной салфетки очень мало для таких жирных пальцев.

– Я тоже, – ответила Валя, прожевав. – Пойдем, чаю выпьем. Сейчас только выберем кафе попроще.

Таковое нашлось быстро. Деревянные лавки и длинные столы, соединенные друг с другом. «Как парты старого образца», – подумала Соня. Девушки продавщицы сидели за столом и беседовали о чем-то с весьма серьезным видом. Валя тактично покашляла. Неопрятная крашенная блондинка недовольно обернулась, но постаралась взять себя в руки:

– Чем могу помочь, – спросила она, навешивая на лицо полуулыбку.

– Нам по чашке чая, – сказала Валя.

Девушка стерла с лица признаки приветливости и отрывисто бросила:

– Садитесь, принесу.

– Только мне без сахара, – крикнула в ее раздраженную спину Соня.– Знаешь, – сказала она Вале, усаживаясь напротив нее, – я обо всем догадалась.

– О чем спросила Валя? – ища взглядом салфетки.

– Да, про Димочку твоего, зря ты скрываешь, я не такая дура.

– Что скрываю, – удивилась Валя, посмотрев на Соню.

– Что он муж твоей разлюбезной Верки.

– Соня, ты о чем…– сказала Валя тихо и испуганно

– Ваш чай, – блондинка швырнула чашки девушкам, – с вас шесть гривен.

– Шесть гривен!!! – Закричала Валя, – шесть гривен за две небольшие чашки кипятка, – она брезгливо схватила пакетик с блюдечка, – да еще и пакетик без обертки!!! Забегаловка.

Официантка уперла руки в боки и закричала в ответ.

– Вот и пейте чай в своей Москве на берегу моря. Если найдете там море.

Ее подружки одобрительно засмеялись. Видимо, это было обыденным аргументом.

– Мы не москвички, – сказала Соня.

– Вот, – Валя полезла в кошелек, – вам 3 гривны. Если не устраивает – зовите хозяина, бандитов, консула российского.

Блондинка хмыкнула и ушла.

– А у нас в Крыму есть консул? – удивилась Соня.

– С чего ты взяла, что он муж Веры, – закричала Валя.

Официантка, уже усевшаяся к своим подругам, испуганно оглянулась.

– Но он же жену свою у тебя искал, – растерянно промямлила Соня, – а у вас с Веркой только одна цифра отличается. Я иногда к ней попадала, когда тебе звонила.

Валя с остервенением взяла в руку чашку, глотнула и сильно обожглась.

– Точно, – сказала она, ставя чашку и плача от боли или от обиды, – как я сразу не догадалась. Теперь все сходится.

– Что сходится? – спросила Соня, умирая от жалости.

– Да всё, – ответила Валя, положив голову на скрещенные руки на столе, и разрыдалась в голос.

– Ну как, как я сама не догадалась,– всхлипывала Валя. – Верка же – Вероника, она так ненавидела это имя, что даже не представлялась так. А Дмитрий, он же…вот гад. Он поэтому и на первое свидание опоздал, и назначил его так далеко от дома.

– И все равно чуть с Веркой не пересёкся, – усмехнулась Соня, – прикинь, как он струхнул, разглядывая вас из-за киосков.

Официантки перешептывались и поглядывали на них с интересом.

– Может еще чайку за счет заведения? – спросила блондинка.

– Можно, – кивнула Валя.

Девушка принесла на подносе заварочный чайник, от которого шел ароматный дым. И стала аккуратно наливать в чашки.

– Не горюй, – сказала она Вале, – бросай козла, если еще не завязала с ним. Женатики гады такие. Я тоже два года маялась, думала, что жену решиться не может бросить. А он ребенка успел второго сделать, пока со мной миловался. А я…– лицо ее помрачнело, – аборт сделала. Он заставил: «не время пока, рано». Выходит, моего малыша на законного променял…

Валя, смотревшая на нее вовсе глаза, опять разрыдалась. Девушка тоже хлюпнула носом и ушла обратно. После того как чай был допит, а все слезы выплаканы, подруги пошли домой. Когда они открывали дверь в квартиру, то услышали, как надрывается телефон.

– Алло, – Валя схватила трубку.