Элен Конде - Я знаю, счастье есть… Сборник рассказов и повестей

Шура подошла к дому, вокруг не было ни души. Она толкнула дверь, зашла внутрь.

– Ма, ты здесь? – она огляделась, никого не было. Оставив вещи, она вышла во двор. Обойдя вокруг, наконец-то увидела мать, которая что-то делала в сарайчике… Женщина, видимо почуяв взгляд, обернулась.

– Господи, Шурка… Ты вернулась? – Мария Федоровна стояла в недоумении, уставившись, на большой живот дочери…

– Да, как видишь. Скоро у тебя будет еще внук. – Они обнялись.

– А меня Тоня к себе зовёт в Воркуту, с Танюшкой помочь надо, в конце лета поеду, так что думай, что делать будешь. – Мать с одной стороны была рада, что дочь жива и здорова, а с другой не могла до конца осознать произошедшее, поэтому особой радости не выражала.

Младшая дочь Марии Федоровны Антонина жила и работала в Воркуте в лагере медсестрой, там она вышла замуж и родила дочь Таню. Конечно, ей было очень удобно, чтобы мать приехала к ней помочь. Тем более, после смерти Миши.

В 1936 году у Марии Федоровны скоропостижно скончался муж, кормилец и опора. Она осталась одна с четырьмя детьми, восемнадцатилетняя Шура уже училась в училище, Тоне было четырнадцать, Вите – одиннадцать, а младшему Мишеньке – всего девять. Миша был самый добрый ласковый, как котенок. Когда началась война, мать с сыном остались в деревне вдвоем. Вели нехитрое хозяйство, Миша помогал всем женщинам, кому воды принесет, кому дров наколет, кому что. На него все молились, так как он был единственным «мужиком». Однажды, шла зима 1943 года, у соседки, которая стирала в проруби бельё, из рук выскользнул ушат. Это было действительно несчастьем, потому что в то время достать что-то из домашней утвари было просто нереально. Кого звать? Конечно, Мишу. Он, не долго думая, прыгнул в ледяную воду, достал ушат. К вечеру у него поднялась температура, жар охватил всё тело, начался бред. Ни баня, ни горячее молоко не помогали. Это было воспаление лёгких. О каких лекарствах и антибиотиках в ту пору можно было говорить? Мальчик тихо уходил. Мать не знала, куда бежать и кого звать. Кругом была война, гибли люди, лилась кровь, а у неё в доме на кроватке лежал и умирал сын, и никто ничего не мог сделать. Вскоре Миши не стало. Его похоронили на старом кладбище. Для Марии Федоровны окончательно был утерян смысл жизни.

Наступила весна, потом пришло лето, война была в самом разгаре, никто не знал, что же будет дальше. В свои пятьдесят с небольшим Мария Федоровна превратилась в сгорбленную старушку, измученную тяжким трудом и убитую горем. Так она и жила до сентября, пока не пришла весточка от Антонины с Севера: родилась внучка Таня. Бабушка Маша воспряла духом. Жизнь несмотря ни на что продолжалась, ей поскорее захотелось увидеть крошку. Женщина начала собираться в дорогу.

Возвращение Александры, с одной стороны, вселило в Марию Федоровну уверенность, хотя она все равно никак не могла понять, что же будет, когда Шура родит ребенка. Так они жили вдвоем до июля 1944 года…

Утром 5 июля Шура проснулась рано, убралась и избе, перестирала белье (это на девятом-то месяце…) После обеда у неё отошли воды. Она собрала в узел чистое белье и попросила мать проводить её до родильного дома. А через некоторое время в этот мир с пронзительным криком явился мальчик, который еще ничего не знал. Ему было неведомо, что идет война, что совсем нечего есть, что его отец сгорел в танке. Он только начал жить. Стояло жаркое лето. Назвали его Борисом…

Через месяц Шуре надо было выходить на работу, в то время не было никаких декретов, тем более в войну. Борю определили в ясли. Мария Федоровна собирала вещи. Тоня и Таня ждали ее на далёком Севере. Крохотный сверток каждое утро относили в ясли, младенцы лежали в своих кроватках и истошно голосили.

На улице стояла жаркая августовская погода, Мария Федоровна каждый день по несколько раз проходила мимо детского садика, и с замиранием сердца слушала младенческие вопли из раскрытых окон. Ей казалось, что она слышит голос своего внука, а он в свою очередь зовет её: «Б-а-б-а-а-а-а-а»…

Прошла неделя, билеты до Воркуты были куплены, вещи собраны…

Мария Федоровна пошла на базар, чтобы купить каких-то мелочей. Путь её лежал через детский сад. Детишки плакали. И вдруг что-то так сильно защемило у нее в груди, перед глазами пронеслась вся жизнь, Миша, Виктор, который в то время учился в военном училище, так ей стало жалко маленького Борю. Ведь это Господь Бог послал его после смерти Миши. Она еще немного постояла, подумала, а потом быстро пошла на вокзал сдавать билет…

…Прошло много лет. Мария Федоровна прожила долгую жизнь, но самые светлые были те одиннадцать лет, когда они жили вместе с Борей. Потом Александра вышла замуж и вместе с сыном уехала из Серпухова…

…Октябрь 2001 года. Серпуховское центральное кладбище, у могилы с простеньким крестом стоит седовласый мужчина, он плачет. Он давно не был на этой могиле, поэтому мысленно общается со своей любимой бабушкой. Он разговаривает с ней, а чувствует себя все тем же бритоголовым и веснушчатым огольцом с огромными карими глазами, а за руку его держит бабушка. Рука у нее большая, теплая и шершавая. Мальчик хочет поскорее вырасти и стать лётчиком, а пока он просто идет рядом с ней, и большего счастья ему в этой жизни не надо…

Воскресным утром пронзительно зазвонил телефон, было не больше девяти часов утра. В выходные дни будильники и телефоны особенно назойливы. Недовольно-сонной рукой Настя пошарила по журнальному столику и, нащупав трубку, машинально приложила её к уху.

– Алло. – Прохрипела девушка, не открывая глаз, ещё можно спать и спать, кому там не спится? На том конце без зазрения совести щебетал, как ни в чем не бывало голос неутомимой мамы, которая мало того, что страдала хронической бессонницей, так плюс ко всему никогда не подавала признаков усталости.

– Солнышко, доброе утречко! Я тебя не разбудила? – Неужели она позвонила справиться об этом? Спокойно, Ипполит, сказала себе Настя и приготовилась к разговору.

Настя разлепила глаза, ну, вот ещё одно утро, что же оно готовит?

– Да, мамочка, разбудила, в воскресенье в девять я ещё сплю. Ты только это хотела у меня узнать? – Бестактность собственной матери никак не могла уложиться у неё в голове.

– Настюша, не сердись, я не просто так тебе звоню с утра пораньше. Петр Федорович приглашает нас вечером в ресторан, тебя персонально, так что почисти перышки, и в шесть часов мы за тобой заедем. – Мать распирало от восторга, казалось, она просто прыгала по комнате с телефонной трубкой в руке. От этого сообщения Анастасию начало мутить. Снова этот Петр Федорович, какого черта ему надо?

– Мама, о чём ты? Какой ресторан? У меня сегодняшний вечер занят. – Соврала дочь. – Такие вещи, если уж они планируются, должны оглашаться заранее. Тоже мне, культурный господин. По каком поводу такой скоропостижный банкет? – Мысли о Петре сразу подорвали её и без того не самый боевой настрой.