Людмила Нечаева - Анютины глазки

Просто я немножко перехаживала, да и то только на бумаге. Дело в том, что я, как меня научили ученые горьким опытом подружки, немножко, всего на месяц обманула нашего участкового гинеколога. Ведь тогда, чтобы меньше платить декретных денег, врачи сразу снимали две-три недели от названного беременной женщиной срока. Поэтому роженицы старались ответить врачам тем же, указывая неточные сроки предполагаемого зачатия. Вот в силу всех этих обстоятельств выходило, что я перехаживаю и наш участковый гинеколог, решив, перестраховаться, направила меня в роддом. Сказала, что поскольку я уже перехаживаю, а ребенок у меня довольно-таки крупный, то мне лучше находиться под наблюдением врачей-акушеров, когда у меня начнутся роды. Так я попала в этот роддом. А тут такой страшный исход. Но самое страшное меня ждало впереди. Через неделю, в день выписки, мне дали справку о том, что у меня родился недоношенный ребенок, весом в один килограмм. Когда я попыталась протестовать, твердя, что у меня был нормальный, крупный и доношенный ребенок, мне сказали, чтобы я заткнулась, если я не хочу сесть в тюрьму за то, что обманула врача, приписав срок беременности. Это, во-первых. А во-вторых-за то, что, получив деньги за дородовой декретный отпуск, подпольно вызвала себе искусственные роды. Но заведующая решила меня, приезжую лимитчицу, якобы "пожалеть" и, дескать, дать мне длительный – сроком на семьдесят два дня – послеродовой декретный отпуск, связанный со сложными родами. Это было то далекое светлое советское время, когда у нас не только секса не было, но еще и никакой там послеродовой депрессии. Поэтому на все мои попытки что-то потребовать, мне сказали, что если я не уйду по-хорошему, то меня отправят в Кащенко (сейчас это психиатрическая больница имени Алексеева) и оттуда я выйду не скоро. Мы с мужем вышли оттуда морально убитыми.

Когда я пошла на прием к своему гинекологу, она в растерянности сказала, что ничего не понимает, ведь все было в порядке. Но все же посоветовала не лезть на рожон. Ребенка, мол, всё равно не воскресить, а вот в психушку могут упечь. Видимо произошло что-то по их вине, но они не хотят этого признавать, а увидев перед собой приезжих молодых родителей, решили взять их на испуг. Не огорчайтесь, успокаивала она, детишки у вас еще будут, а если попытаетесь бороться с врачами, поступившими с вами таким нечестным образом, то может все очень плохо для вас кончиться.

*****

Детки еще есть. Двое. Анечка от первого брака и Ланочка от второго. Сестрички-лисички, как я их называю из-за лисьего разреза глаз.

Но мне до сих пор, уже тридцать шесть лет, не дает покоя мысль, что мой первый ребенок жив. И еще… Было в моей жизни два случая, когда мне два разных человека, в разное время сказали, что у меня трое детей и что старший ребенок-мальчик жив. Первый раз об этом мне сказала гадалка, к которой я попала по просьбе одной своей близкой подруги. Она боялась идти туда одна и, поскольку, я не смогла ее от этого отговорить, то пришлось идти вместе с ней. Гадалка ей погадала и когда мы уже собрались от нее уходить, она сказала, что хочет погадать и мне. Я отказалась, сказав, что я и без ее гадания, знаю о себе все, что должна знать.

– Нет, не все, – сказала она. – Во-первых, ты сейчас беременна, и у тебя родится дочь. А во-вторых, первый ребенок у тебя сын, а не дочь, и он жив. А ты поминаешь его в церкви именем своей живой дочери, накликая этим на нее все беды и невзгоды. Не делай этого! Пожалей свою, ни в чем не повинную, дочь!

Мы с подругой обомлели! Но все же мы были молодыми максималистками, и я ей сказала, что по моим подсчетам я никак не могу быть беременной. А, что касается первого ребенка, то у меня и документ имеется о том, что у меня родилась дочь. Мертвая дочь.

– Неправда, – сказала женщина. – У тебя сын. Живой. И сведет вас большая беда, но еще не скоро.

Я в гневе плюнула ей под ноги, и мы с подругой вышли из ее дома. По дороге я все возмущалась, говоря, что все это чушь.

А ведь не все оказалось чушью! В тот период я действительно была беременна Ланой. Совсем маленький срок. Но это выяснилось позже. А тогда моему возмущению не было предела. Со временем я об этом забыла. А вот в две тысячи седьмом году произошло нечто, что заставило меня вспомнить об этом. В том году мы со своей свояченицей совершали очередное паломничество по святым местам. Как интересно устроен человек! В молодости всеотрицаемость и максимализм, а с возрастом… Происходит переоценка ценностей, и человек начинает на все смотреть по-другому. Я бы не сказала, что примкнула к верующим фанатам, но время от времени посещаю святые места и хожу в храм. Кто знает? Может это подсознательное замаливание грехов молодости. А может действительно к старости человеку необходимо быть ближе к Богу. Не знаю, но факт остается фактом.

Так вот, поехали мы в один монастырь. Старый, шестнадцатого века. Правда, в советское время главный собор превратили в клуб, а остальные строения были отданы под пионерский лагерь. Обычная для того времени картина. А вот в начале девяностых его восстановили и в этом заслуга старца этого монастыря. Это, вообще, легендарная личность. Во время войны он был морским офицером, несмотря на то, что он был потомственным священником. И отец его, и дед, и прадед, все были священнослужителями. Но, как только закончилась война, он снова стал священником. В начале девяностых начал восстанавливать монастырь и стал его настоятелем. А вот в две тысячи седьмом он уже стал архимандритом, старцем этого монастыря. И еще он был провидцем, умел видеть и чувствовать, что происходит с человеком. И ехали к нему люди с разных мест, каждый со своей бедой.

До этого момента очень многие годы меня мучила такая страшная болезнь, что называется мигренью. Страшная, потому что появляется ниоткуда, причиняя страшную головную боль. И еще она считается неизлечимой. Так вот, по дороге в этот монастырь у меня и начался приступ этой самой мигрени. Единственной моей мечтой было доехать до места, выпить, если удастся (это не всегда возможно, если уже началась рвота) лекарство и, укутавшись с головой, попытаться уснуть. Но когда мы туда доехали, то увидели сидящего в кресле на крыльце дома убеленного сединами старца. Нам сказали, что это старец Дамиан и что если мы желаем, то можем подойти к нему чтобы он благословил наш приезд. Несмотря на то, что я чувствовала себя совсем плохо, мы все-таки решили подняться к нему. Старец приветствовал нас очень тепло, благословил и сказал, что может принять нас, если мы желаем. Моя свояченица тут же вызвалась первой пойти в его кабинет, но он сказал, что мне в данный момент больше нужна его помощь и рукой показал, чтобы я следовала за ним. Войдя в его кабинет, я попыталась сесть перед ним на колени, но он остановил меня, сказав, что я не должна причинять себе лишнюю боль.

Читать дальше