Ольга Матвеева - В следующей жизни

Одна из них та самая Алина, путешественница, которой он так люто завидовал. Выглядит она неважно – лицо совсем без косметики, опухшее. Неужели плакала по нему? Почему? Они ведь расстались много лет назад. Он ее бросил. Сбежал без объяснения причин. А она на похороны пришла. Всегда была ненормальной. Двое других были явно из того мира, к которому принадлежал сейчас Алеша, то есть из потустороннего. Один высокий худой мужчина лет сорока пяти с желчным выражением лица. Другой, наоборот, пухлый коротышка с добродушным лицом и румянцем во все щеки. Оба они бродили между участниками похорон и что-то записывали в блокноты.

Алеша подошел к Борису.

– Кто эти люди?

– Эти господа? – Борис усмехнулся, – боюсь, именно от этих господ во многом зависит ваша дальнейшая судьба. – Алеша вопросительно посмотрел на Бориса. – Дело в том, что тощий – это помощник прокурора, а толстяк – помощник адвоката.

– А что они здесь делают?

– Они здесь на работе. Записывают разговоры ваших близких, фиксируют их реакцию на вашу смерть: кто плачет, кто не плачет, кто искренне скорбит, кто просто делает вид.

– Это еще зачем?

– Как зачем? Все это будет использовано в суде.

– Когда будет суд?

– Через две недели. Мой вам совет – не думайте пока об этом. Лучше попрощайтесь с родными. Когда еще снова увидитесь?

Алеша хотел было возразить просто из духа противоречия, Борис с его советами и цинизмом порядком его раздражал, но не стал. И в самом деле, когда он еще увидит своих родителей, родственников и друзей? Алеша подошел к каждому из них, попросил прощения, сказал теплые слова. Между тем, гроб подняли с табуреток и начали опускать в могилу. На это Алеша смотреть уже не мог. Он снова побежал между оградками куда-то в сторону, подальше от собственной могилы. Возле одного старого, ржавого покосившегося креста он наткнулся на Алину. Она сидела в сугробе. Лицо ее было закрыто руками. Она плакала. Достала из кармана бумажную салфетку, шумно высморкалась и начала шептать.

– Леша! Лешенька! Ну почему ты умер? Почему? Это не справедливо! Ты же такой молодой! Если бы я знала, что ты болен! Я не знаю, что бы я сделала, но я бы что-нибудь сделала. Я бы сидела у твоей постели и читала бы тебе вслух твои любимые книги. Я бы покупала тебе самые дорогие лекарства. Почему ты умер? Как я теперь совсем без тебя? Зачем мне жить? Зачем? Зачем? Господи, почему ты так с ним поступил? Я же молилась за него! Каждый день молилась!

Она снова залилась слезами.

– Она что, все еще меня любит? – удивился Алеша. – Как такое может быть? Столько лет прошло. Он ее ненавидел, а она его любила? Она не звонила ему, не писала. Он думал, она о нем забыла. Выходит, она просто не хотела лезть в его жизнь, не хотела ему мешать. Выходит, она простила ему то, что он ее бросил. Она не держала на него зла, а он ее ненавидел.

Алеша вдруг почувствовал себя подлецом. Ему захотелось сделать что-то хорошее для этой женщины. Он присел перед ней. Провел рукой по лицу, пытаясь утереть слезы. Ничего не получилось. А она вдруг посмотрела прямо ему в глаза.

– Леша, ты здесь? – спросила она.

– Да, я здесь. – Отозвался он.

Она его не услышала, но будто поняла, что он находится прямо перед ней.

– Леша, я люблю тебя, слышишь? – сказала она, продолжая смотреть ему в глаза. – Люблю и буду любить. Я тебя за все прощаю и не держу на тебя зла. Надеюсь, ты тоже меня за все простил.

– Простил, – соврал Алеша.

– Я напишу книгу о тебе, и ты останешься жить. Обещаю.

– Прощай.

– Прощай.

Город на Волге. Квартира Алины.

Она готова была поклясться чем угодно, что он был там, на заброшенной могиле. Она ничем не могла подкрепить эту свою уверенность. Ни одного аргумента в пользу его присутствия. Она не видела его, не слышала, не осязала, не обоняла. И все же. Она знала, что он был там, что он слышал ее слова, обращенные к нему.

Безумие. Этого не может быть. После смерти жизнь заканчивается. И человек жив только до тех пор, пока кто-то о нем помнит. Она обещала написать книгу. Это все, что она может сделать для него сейчас. Пусть лицо распухло и покраснело от слез, пусть в голове ее пьяный туман – она выпила полбутылки водки на своей кухне после похорон, не стоит откладывать. Прямо сейчас. Лучше писать о нем, как о живом, чем плакать о нем о мертвом.

Мы одурманены литературой и кинематографом. Нам кажется, что судьбоносные встречи должны быть декорированы ореолом особенности. Выдумки авторов мы путаем с вероятной реальностью. Нам кажется, что любовь всей нашей жизни должна приплыть к нам под алыми парусами, встретиться средь шумного бала, по крайней мере, или сидеть на соседнем кресле в самолете, несущем нас в облаках в чужую прекрасную страну. А в жизни все бывает не так.

Мы, как школьники с занятий сбежали с пресс-конференции. Мы шли по улице, перепрыгивали лужи и дрожали от холода и ветра – слишком холодное – это тепло первых дней весны. А потом он просто сказал:

– Пойдем, кофе выпьем. Можно ведь на «ты»?

Разве можно было предугадать, что это неожиданное легкомыслие, эта детская шалость взрослых людей и проявление непрофессионализма как раз и есть перст судьбы? Разве можно было представить, что этот юный красивый мальчик, который шел тогда рядом со мной, так надолго засядет в моем сердце? О чем я тогда думала? Мне было приятно идти по улице с таким красавцем. Меня забавлял он сам и это миленькое приключение, в которое он меня втянул. Еще я очень надеялась, что с приходом весны, что-то изменится в моей унылой жизни, что она наполнится событиями.

Еще я думала, что скоро весь этот грязный снег растает, и можно будет ходить в ярких босоножках и цокать по сухому асфальту каблуками. И носить веселые коротенькие платьица и чувствовать себя юной и прекрасной. Еще я думала, что мне нужно бежать в редакцию, а не шляться без дела по улице. Что мне нужно сдать материал уже сегодня. Что редактор будет мною недоволен. Еще я думала, что, возможно, этой весной я влюблюсь. Мне бы очень этого хотелось. Это ведь возможно, что мое замороженное долгой зимой и былыми неудачами в любви, сердце, наконец, оттает. Да, я хотела влюбиться, но не могла догадаться, что влюбиться мне суждено в парня, что шел сейчас рядом и рассказывал мне о фильме, который смотрел вчера. Он предложил выпить кофе, а я снова подумала о своем редакторе. Представила ее недовольную физиономию и… согласилась. Что за безрассудство!

– Кофе? А почему бы и нет.

Мы забежали в ближайшее кафе. Как же здесь тепло! Мы уселись за столик друг против друга. Заказали кофе и пирожные. Вот тут-то я и рассмотрела его хорошенько: наивное лицо, большие зеленые глаза, длинные густые ресницы. Как у девочки. Точнее, не все девочки могут похвастаться такими ресницами. Я вот – не могу. А губы такие пухлые! Хочется их поцеловать. Гоню от себя эти распутные мысли. Я вижу его в первый раз в жизни. И может быть в последний. Но не могу отвести взгляд от этих губ. А он спрашивает: