Катерина Аксенова - Где гуляет ветер

Ключ тоже на своем месте. Предметы здесь всегда жили своей жизнью, но, как говорил дедушка, они неизменно были на своем месте. Даже если вы оставили садовые ножницы на веранде, а через пару дней обнаружили их на клубничной грядке, значит, там их новое место. Все просто. Но ключ был там, где и всегда, – завернутый в перчатку, в стеклянной банке под крыльцом. Я подержала его в руке. Тяжелый и прохладный. Интересно, как давно я вот так запросто держала в руке этот ключ? Как бы Она ответила на этот вопрос? «Десять миллионов минут назад или, если хочешь, сто тысяч умноженных на миллион секунд назад», – наверное, что-нибудь в таком духе. Небо вдруг начинает хмуриться, собираясь расплакаться холодным апрельским дождем. «А что, если это и не тучи вовсе, а спины серых китов?», – звучит у меня в ушах знакомый голос. Кто это сказал?..

Да что это я?.. Все стою и держу в руках ключ, не решаясь открыть дверь. Может, на самом деле я знаю, кто примял траву, кто дотронулся до моего плеча, и чья тень промелькнула возле виноградного дома. Она ждет меня там, за этой дверью, а я боюсь ее видеть, потому что не хочу виновато улыбаться. Я не хочу, чтобы Она видела, что чуть слабее горят глаза и чуть стерлась улыбка на лице. Я не хочу, чтобы Аля узнала, что пройдет «пятьсот тысяч миллионов часов», и она превратится… в меня. Впрочем, может, на самом деле все не так, и я приехала сюда только ради того, чтобы вновь встретить Алю и вспомнить, где гуляет ветер.

Я вставила заветный ключ в большой железный замок. Он заскрипел, заскрежетал, не желая поддаваться. Двери, ведущие в прошлое, закрыты очень плотно. Дай нам волю, мы вовсе бы заколотили их досками или заложили кирпичом, чтобы навсегда забыть, что когда-то мы были другими. Щелкнул замок, распахнулась дверь, а я зажмурила глаза. Боюсь открыть, боюсь увидеть, что ее там нет. Но она там. Стоит прямо передо мной в красном комбинезоне и с двумя непослушными косичками. Стоит и улыбается, а глаза горят так ярко и чисто, будто ничего ярче и чище на свете нет. Это Аля. Это я.

– Здравствуй, Аля.

Она берет меня за руку своей теплой и мягкой детской рукой.

– Долго же ты…

– Долго… Но я пришла.

– Пойдем, я покажу тебе, где гуляет ветер.

Я вхожу, и дверь со скрипом закрывается.

1.

«Дачное» лето всегда начинается в апреле, когда дедушка снимает тяжелый замок с зеленой двери, и ты попадаешь в тихий спящий дом. Там до сих пор по углам прячется осень, и потому еще пахнет сентябрьскими яблоками, хризантемами и дождями. Кто-то забыл на столе садовые ножницы, моток веревки и голубую кружку с темным налетом от недопитого чая. Рядом лежит старая пухлая книжка про пиратов. На самом деле Аля давно ее прочитала, но между пожелтевшими страницами так хорошо прятать цветы и листья для гербариев! Она думала, что успеет забрать книжку домой, но в тот день пошел снег, и на дачу они больше не ездили.

Хорошо постоять так несколько минут, вспоминая осень и прошлое лето! Их призраки еще бродят где-то в доме. Кажется, совсем недавно Аля училась плести венки из одуванчиков, но прошла целая зима, за которую многое успело измениться.

– Аля, не стой столбом. Дом целую зиму не дышал свежим воздухом, – это бабушка идет открывать окна, впуская в дом апрельский ветер. Он, как известно, не выносит призраков. Воспоминания о прошлом тают и исчезают, заполняя весь дом, да и тебя самого тоже предвкушением нового лета.

Так дача оживала и просыпалась. Бабушка кружилась по дому то с тряпкой, то с веником. Она меняла занавески на окнах, а в большом железном тазу, до краев заполненном водой и мыльной пеной, мыла кружки и тарелки. Дедушка развешивал на заборе полосатые коврики, выбивая из них прошлогоднюю пыль, или с важным видом наводил порядок в сарае. Все старались как можно быстрее заняться делами, будто чем скорее приведешь дачу в порядок, тем быстрее начнет зеленеть трава и распускаться набухшие почки.

Аля всегда помогала бабушке с дедушкой – она тоже хотела, чтобы лето началось как можно быстрее. Но, оказавшись на даче, первым делом она выходила на широкую веранду и подставляла лицо теплым утренним лучам. Аля жмурила глаза и смотрела на солнечных зайчиков, пляшущих на кончиках ресниц. Девочка набирала полные легкие воздуха и ловила запах этого лета. Ведь каждое новое лето пахнет по-разному! Нет, запахи всегда одни и те же – все так же пахнет мокрой землей и молодыми древесными почками. Только сейчас этот запах рассказывал Але вовсе не о дремучих лесах, под густыми кронами которых Ночь коротает свои дни, а о далеких берегах, полных тайн и небывалых открытий. Она сделала глубокий вдох и зажмурилась от удовольствия – это лето пахло как приключение!

Запоминать запахи было ее особым маленьким ритуалом. Аля представляла, что у нее внутри есть загадочная просторная кладовая, которую иногда по ошибке называют памятью. Там, на прочных дубовых полках, стоят пыльные бутылки из мутного изумрудного стекла. Некоторые из них пусты, а некоторые – заполнены клубящимся белоснежным туманом или сверкающей золотой пылью. В каждой такой бутылке непременно спрятан какой-нибудь особый запах. Немудрено, что Аля любила забираться в эту волшебную кладовую! Она мысленно проходилась по широким полутемным коридорам, брала самую дальнюю бутылку, стирала пыль воображаемой рукой и при мягком свете керосиновых ламп (в кладовой обязательно должны светить керосиновые лампы, как в волшебных сказках про подземелья!) читала написанные от руки названия. «Запах звездного неба морозной январской ночью», «Запах опавших осиновых листьев после дождя»… Теперь к этим бутылкам можно поставить и еще одну – «Запах лета, полного приключений».

– Ну как, Юнга, чувствуешь? – подошел дедушка и похлопал девочку по плечу, – Новое лето начинается!

– Точно, а еще оно пахнет как приключение! Деда, а для тебя оно чем пахнет?

– Знаешь, Юнга, когда доживешь до моих лет, то все будет пахнуть прошлым… Но такой свежий апрельский воздух слаще самого сладкого напитка! Сделаю вдох – и я уже в том дне, когда мы первый раз привезли тебя на дачу, вот такой маленькой, – дедушка опустил руку, помахав ей где-то у Алиного пояса. – Еще вдох – и я иду на первое свидание с твоей бабушкой, а в городском саду играет вальс. Я весь из себя такой нарядный, в сером костюме. Знаешь, был у меня такой костюм, – он мечтательно зажмурил глаза. – Еще один маленький глоток этого волшебного воздуха – и я снова маленький, такой же, как ты сейчас. Я бегу по лугу, а молодая трава щекочет мне пятки, – он улыбнулся. – Ты, наверное, и представить не можешь, что я когда-то был таким же маленьким.

– Я не маленькая, деда, мне уже девять! – девочка возмущенно всплеснула руками.

– Конечно, Юнга, девять – это серьезно, – дедушка потрепал внучку по голове. – Пойдем чай пить.

Читать дальше