Николай Ольков - Собрание сочинений. 5 том

Гузель кивнула, но ответила:

– Ты не о том говоришь, ата. То было другое время.

– Время не бывает другим, оно всегда одно, это люди делают его плохим и хорошим. Я скажу этой женщине, что мы все дети одной страны, это большие начальники все перепутали и стали султанами. А народы нельзя отгородить забором. Я скажу ей: у меня в кишлаке были два соседа, один таджик, второй русский, помнишь Федора, который служил в армии и женился на дочери Исмаила? Разве были у нас заборы? Разве не шел ко мне в гости Рахмон или Федор прямо через виноградники? Или хоть один раз я приготовил плов и сел кушать один, не крикнув соседям, что пора мыть руки и садиться за достархан? Тогда почему моя дочь не может учиться на врача, если сам Аллах дал ей дар исцелять людей?

Гузель кивнула в знак согласия с отцом, понимая, что сейчас никто не сумеет его переубедить, и ушла в свою комнатку. Она не знала, что делать дальше. Оставаться в городе и помогать отцу, да, это надо, это ее долг перед младшими братьями и сестрами, которые ждут в кишлаке их скромные деньги, чтобы купить новые одежды и книги для школы. Спасибо соседям, они помогают, ведь старшей Байгуль только четырнадцать лет. Но тогда придется смириться с такой жизнью и навсегда забыть о медицине. Придется вернуться в кишлак, Остон пишет, что после службы в армии приедет за нею, и они сыграют свадьбу. Остон добрый, заботливый, но в душе у Гузель его нет, в ней вообще нет мужчины, потому что все думы только об учебе. И теперь все кончено, надо смириться, успокоить отца, а то он пойдет в приемную комиссию и будет громко доказывать, что его дочь должна стать врачом.

Она прилегла на кушетку и забылась, легкие видения проплывали в слабеющем сознании, она слышала радостные приветствия отца, какими он обычно встречал дорогих гостей, сюда через запертые дверцы проникал аппетитный запах шашлыка, слышался звон пиал, негромкие разговоры и даже смех. Ничто не мешало девушке спать, настолько ранила ее душу демонстративная неприязнь женщины из комиссии, что только сон мог снять обиду и напряженность. Она проснулась через два часа, оделась для работы на кухне, прибрала свои непослушные волосы и вышла к отцу.

– Ты спала, дочь моя, а у нас был гость, ты его знаешь, это Родя, Родион Петрович. Он был с другом, они немножко пили коньяк и ели мясо, я специально готовил баранью ножку. Я говорил Родиону Петровичу про твое горе, друг его тоже слышал, и я тебя обрадую, дорогая Гузель: друг нашего друга обещал хорошенько потрясти эту женщину, все узнать и нам передать. Будем просить Аллаха, чтобы он вразумил несчастную, пока этот мужчина, похожий на большого начальника, не дал ей в руки лопату и не отправил чистить арыки.

Гузель вспыхнула, и от отца не ускользнуло это мгновенное проявление радости. Старый Алахитдин сразу заметил, что дочка понравилась его новому другу, и не находил в этом ничего удивительного, Гузель красавица, и всякий нормальный мужчина видит это. Только он не мог и подумать, что этот суровый и немногословный немолодой человек может приглянуться его юной дочери. Сложные чувства вдруг испытал он, и вечером, когда закрыли чайхану и прибрали в комнатах и на кухне, отец попросил дочь сесть за стол. Он налил две пиалы чая и молча выпил свою, наслаждаясь ароматами родной земли. Дочь не прикоснулась к пиале и ждала вопроса. Алахитдин вытер чистым полотенцем вспотевший лоб и посмотрел дочери в глаза:

– Гузель, дочь моя, скажи мне, Родион Петрович не делал тебе каких-нибудь предложений? Русские мужчины любят азиатских красавиц. Признайся, что он тебе говорил?

Гузель смутилась:

– Ата, ради Аллаха – не говори такое и не думай такое про Родиона Петровича. Я пять раз делала ему массаж, как учила меня старая Магдалена с еврейской улицы. Я пять раз сказала ему приветствие, и он пять раз сказал мне спасибо. Вот и все.

Отец кивнул:

– Я рад, дорогая моя, что все так. Но я заметил, что он тебе нравится. Скажи мне, так ли это?

Гузель смутилась, прикрыла лицо платком:

– Да, ата, Родион Петрович очень хороший человек.

Отец вздохнул:

– Гузель, ты еще не испытывала, что такое любовь. Я не умею тебе этого передать. Ты видела, как ласточка тайно от человека влетает в свое гнездо? Любовь – как пташка, впорхнет в твое сердце, ты сама этого не заметишь. Родя хороший человек, но, дитя мое, здесь другая страна, другой мир, другие люди. И живут они по другим законам. Нам надо возвращаться к своему народу, а на чужбине можно совсем потеряться.

– Ата, а как же ты согласился, чтобы я поехала сюда учиться?

– Да, но я не знал, что это будет так трудно, – отец боялся прямого ответа.

– А если друг твоего друга поможет нам, мы останемся? Я очень хочу стать хорошим врачом.

– Моли Аллаха, и я молю. Иди спать, уже поздно.

Бывакин старался как можно меньше обращаться к властям, тем более с просьбами о помощи. Он приезжал на совещания, которые проводили заместители губернатора и даже он сам, вставал и говорил свое мнение, если его спрашивали. Губернатор несколько раз приглашал лично, предлагал долю в больших строительных проектах. Родион вежливо отказывался, ссылаясь на естественное желание работать «сам на сам».

– Поймите меня правильно, опыт мой скромный, просто боюсь вас подвести. А на своих объектах я сам отвечаю перед собой, тут проще.

Губернатор однажды спросил напрямую:

– Родион Петрович, сдается мне, чураетесь вы строительного сообщества потому, что комплекс прошлого вас сдерживает. Забудьте все к чертям собачьим! Я попросил подготовить на вас объективку – все вполне прилично. Ну, бурная молодость, разборки и прочее – все же через это прошли. И, кстати, многие присосались к бюджетной кормушке, не стесняются, а вы все на кредитах. Берите корпуса завода полимеров, отвели участок в пяти километрах от города, гарантирую тридцать процентов федеральных вложений, но через вас. Солидная сумма. Зайдите в управление строительства, познакомьтесь с документацией.

Родя кивнул и повернулся к хозяину кабинета:

– Уточните сразу, что я должен буду вернуть?

Губернатор засмеялся:

– Вот что значит – образ российского чиновника! Ни дня без взятки! Родион Петрович, я второй год работаю, и хочу еще много лет служить родной области. Я русский человек, вас не удивляет мое имя-отчество? Очень несовременно: Макар Устинович, к тому же – Зенов. Предки мои из староверов, я кое-как выбрался из тайги, чтобы учиться, всей общиной обсуждали, но снарядили и деньгами снабжали. Год назад родителей вывез в город, купил на окраине домик, живут, как хотят. Мне брать, а тем паче – красть, вера не позволяет. Даже не вера, а убежденность. Если единоверцы мои, а они в тайге так и живут – если они узнают, что Макарка вор – проклянут. Впрочем, довольно об этом. У меня приличная зарплата, да администрация президента в пакетах присылает, не бедствую. Значит, так: знакомитесь с документами и мне согласие. Заключим договор, работы вам по проекту на полтора года. Все, до встречи. Да, Родион Петрович, мои откровения…