Виктор Кустов - Провинциалы. Книга 2. Уроки истории

– А ты было и губу раскатал, – поддел Володя. – На чужой каравай…

– А что, не скрою, понравилась она мне, – не стал отказываться тот. – Симпатичная девушка, не глупенькая…

– Так уведи, – посоветовал Володя.

– Захочу – уведу…

– От Черникова не уведешь, – веско произнес Баяр.

– Отчего же, – возразил Сашка, вдруг поймав себя на мысли, что был бы рад такому развитию событий, и вспомнив, каким взглядом окидывала Маша Черникова и у того дома, и перед общежитием. – Мне кажется, ты ей понравился.

– Мне тоже так показалось, – не скромничая, согласился Олег. – Надо будет договориться о свидании. Одним словом, вы, мужики, ничего мне о ней и Черникове не говорили, и для меня она – свободная девушка.

И первым заторопился обратно…

Стол был уже чист, только в центре стояли недопитые бутылки и чистые рюмки. Хозяин и Черников вышли из кабинета. Они были неожиданно серьезны, и Черников не казался таким пьяным.

– Не будем всуе о вечном… – Черников разлил остатки водки в две рюмки, подал одну Сергееву и, не ожидая, пока остальные разольют вино, сказал «на посошок» и выпил. Морщась, закончил:

– Но согласись, Сергеич, Твардовский останется в истории не столько поэтом, сколько редактором мятежного и свободолюбивого «Нового мира»…

– Не стану спорить, это дело неблагодарное. Время рассудит…

Но, в свою очередь, думаю, Теркин все равно останется, хотя в нем тоже нет той правды, о которой ты говоришь…

– Нет правды, совершенно верно, – согласился Черников. – Может быть, и останется, но читаться будет иначе…

– Каждое поколение все прочитывает по-своему… Уверен, что современники Булгакова прочли его «Мастера» не так, как мы…

Юля, отпив немного, поставила свою рюмку и ушла одеваться. За ней, бросив взгляд в сторону явно не торопившегося Черникова, выскочил Олег.

– Эти самые современники о нем просто не слышали. В основной массе они его не читали… Да если бы и читали, современникам не дано понять истинную масштабность того, кто рядом… К тому же те, кто мог бы сказать веское слово, подсказать остальным, на кого смотреть, кого слушать, читать, как правило, сами озабочены дележом прижизненной известности и лавров… За что я уважаю Твардовского? За то, что он умел радоваться не только своей славе… – возразил Черников. И неожиданно спросил Сашку: – А вот ты, Жовнер, почти интеллигентный человек двадцатого века, читал «Новый мир» эпохи Твардовского?

Тот растерянно мотнул головой.

– Вот, пожалуйста… – сделал красноречивый жест Черников. – Будущий инженер, претендент на звание интеллигента, не читал самого главного журнала страны… Что он может создать нужного и важного, если он не прочел Анатолия Кузнецова, Виктора Некрасова, Вадимова, Солженицына? Если он живет в своем маленьком мещанском мирке и лелеет свои мелкие похотливые желания?

Хлопнула входная дверь, в коридоре стало совсем тихо.

– Он тупо будет служить этому обществу, этому государству и продолжать укреплять традиции соцреализма, в котором места истине нет, – Черников назидательно воздел указательный палец. –Нет, места ей не было и не будет, потому что он, несмотря на свой талант, как и все, будет стремиться только к большому корыту…

– Ну зачем ты так, Боря… Ты же не Господь, чтобы все знать наперед… Придет время, и «Новый мир» он прочитает. К каждому все приходит в свое время, когда он готов…

– Замечательная позиция… Но слишком философична для нашего времени… Ладно, Сергеич, ты про рассказ не забудь, посмотри…

С точки зрения приближения к истине… – Черников явно утратил интерес к спору.

Он стал обходить всех, прощаясь, долго держал и гладил тонкую Анину руку (словно раздумывая, поднести ее к своим губам или нет), вполголоса наговаривая ей комплименты по поводу неженского ее ума и материнской женственности. Наконец, вышел в прихожую.

За ним выстроились в очередь на выход и остальные.

Сергеев, ожидая, пока они оденутся, с улыбкой наблюдал за ними, наконец, простился с Черниковым, потом с ребятами, гурьбой высыпавшими на улицу и оставившими его наедине с уже одетой Аней.

Навстречу им в подъезд торопливо вбежал возбужденный Олег, довольно бросил Володе «договорился», попросил подождать его.

– Может, в кафешку зайдем? – предложил он, вернувшись.

Но настроения ни у кого не было, и они разошлись.

Сашка с Баяром пошли пешком в сторону студгородка. Олег, Володя и Аня – на трамвайную остановку, им до общежития было далеко.

– Ну, как тебе вечерок? – поинтересовался Сашка, когда они остались вдвоем.

– Жалко, Валентин Распутин не пришел, – немногословно отозвался Баяр. – И «Новый мир» надо будет почитать.

– У Бориса все комплекты есть, которые Твардовский редактировал, попроси… А как рассказ со стороны слушается?

Он даже перестал дышать, ожидая ответа.

– Нормально, – бесстрастно отозвался тот.

Такой ответ Баяра его не успокоил. Он представил, как Сергеев разложит на своем столе листы и начнет читать… Поймет ли он то, что Сашка хотел выразить?.. А если не поймет… Или молча вернет…

Напрасно он дал его Борису.

Хотел поделиться сомнениями с Баяром, но, взглянув на его лицо, отражающее буддийское спокойствие и отстраненность, передумал.

…На следующей неделе он прочитал «Утиную охоту» Вампилова и повесть Распутина «Живи и помни».

Пьесу он не воспринял, а повесть вызвала много мыслей, и он вдруг написал что-то похожее на рецензию, в которой сначала довольно детально пересказал сюжет, а потом отметил, что главная идея повести, ради которой все и написано, – пагубность раздвоения главного героя – Гуськова. И это раздвоение – следствие единственного неверного поступка – практически вычеркнуло героя из жизни общества и в конечном итоге – из жизни вообще.

Этот вывод перекликался с разговором у Дмитрия Сергеева. Валентин Распутин, на взгляд Сашки, тоже считал некую абсолютную истину важнее условностей, принятых в обществе, но его истина явно не была похожа на истину Черникова…

Он показал рецензию Лапшакову. Тот прочел ее неожиданно быстро и также неожиданно для Сашки поставил в номер, пояснив с улыбкой, что тем самым их многотиражка обойдет даже большие газеты. Что он имел в виду, Сашка не понял, но уточнять не стал, главное, что рецензия оказалась настоящей, а не никому не нужным сочинением.

Вышедшую газету прочли все «пегасовцы», но никто ничего не сказал.

Попала газета и к Черникову. Скорее всего через Баяра, тот сошелся с Борисом Ивановичем на почве трепетного отношения к «Новому миру» и теперь часто бывал у того.

Черников наведался в институт по делам (писал для «Восточки» материал о научной работе в политехе), сначала покритиковал за поверхностность рецензии, а потом похвалил за смелость.