Светлана Таова - Рокус, Кнопуш и Пират

Это получилось не сразу, но вскоре мячики так и мелькали в воздухе.

– Потом я вспрыгну тебе на спину, сделаю стойку на передних лапах, сальто и поклон публике. Ты берёшь в зубы корзину и обходишь с ней зрителей. Потом собираем мячи и домой. Ну как?

– Может получиться, – подумав, сказал Кнопуш. – В любом случае, попробовать надо. Вот только…

– Только что?

– А нас не поймают, как бродяг?

– Пусть попробуют, – усмехнулся в усы кот. – Я тут все закоулки знаю, со мной не пропадёшь. Да и вид у тебя что надо, – он с одобрением кивнул на ошейник с блестящей надписью. – Никому и в голову не придёт, что ты бездомный. Кстати, расскажи, как ты оказался на улице. Неужели твой Друг оказался таким же подлецом, как мой Кокус?

– Нет, что ты! – Кнопуш разволновался. – Друг – он самый лучший. Он…

– Ну ладно, рассказывай по порядку. Время у нас есть. Утром зевак на улице всё равно мало.

И Кнопуш продолжил свой рассказ.

Однажды вечером Алек пришёл с работы радостный. Ему подняли зарплату, и он смог купить подержанный автомобиль.

В эти выходные мы навестим тётушку Лисси вместе.-сказал он Кнопушу.

Кнопуш удивлённо смотрел на Друга.

– Чихать от встречи с собаками она не перестала, но я вот что придумал: ты останешься у Дика – он в усадьбе и садовник, и сторож, живёт в сторожке. Там тебе можно будет сколько угодно играть и носиться по двору. Тебе не придётся без меня скучать, да и тётушка с удовольствием посмотрит на тебя, ведь я ей столько о тебе рассказывал.

И в ближайший выходной они отправились в дорогу. Кнопушу ужасно понравилось ехать в машине с Другом. Пёс сидел рядом с Алеком и с интересом смотрел на проносящиеся мимо дома, деревья, машины.

На самого Кнопуша смотрели с не меньшим интересом. Ребятишки из встречных машин махали ему руками, смеялись и кричали что-то, да и взрослые от них не отставали. Вобщем, Кнопушу дорога понравилась.

А в усадьбе тётушки Лисси ему понравилось ещё больше. Раньше это была роскошная усадьба, но со временем она обветшала, а сил и денег, чтобы поддерживать всё в порядке у тётушки не хватало. Садовник Дик был тоже не молод, но он жил здесь всю жизнь, и усадьба стала его единственным пристанищем. Дик подстригал траву перед большим домом, обрезал слишком разросшиеся кусты и иногда топил печь в гостевом домике, чтобы он не пострадал от сырости и холода.

Миссис Фелиссия Джонс, или попросту тетушка Лесси, как называл ее Алек, любила посидеть на веранде с видом на лужайку. Ходила она с трудом, опираясь на палочку, но, несмотря на это, каждое утро навещала своего любимца – старого коня Фабиуса.

Раньше в усадьбе были большая конюшня и просторный хлев. Коровы и лошади из усадьбы Джонсов славились на всю округу. Те времена безвозвратно ушли.

Теперь на конюшне в усадьбе остался лишь Фабиус. Он, как и хозяйка, ходил с трудом, но, так же как и она, не терял присутствия духа. Когда тетушка Лисси с кусочками сахара на ладони подходила к нему, Фабиус радостно приветствовал хозяйку негромким ржанием, слизывал сахар с ладони и клал голову ей на плечо.

– Хороший мальчик, хороший, – тихонько хлопала его по холке хозяйка и отправлялась назад, на веранду, в своё уютное кресло-качалку.

Она сидела, чуть покачиваясь в кресле, Алек же, как в детстве, усаживался на скамеечку у её ног и рассказывал ей городские новости, придумывая на ходу то, что, как ему казалось, могло развеселить тётушку. Она и впрямь от души смеялась, и даже иногда просила повторить его рассказ.

Кнопуш в это время носился по лужайке, играя в догонялки с местными воробьями. Они сразу поняли, что этот пёс – добрейшее существо на свете, и его можно нисколько не бояться.

Птицы летали перед самым носом Кнопуша, поддразнивая его и заставляя догонять их, что он и делал, в полном восторге оттого, что всё вокруг так хорошо: светит солнце, улыбается Друг, силы переполняют его, Кнопуша.

А когда играть надоедало, Кнопуш ложился на прогретую солнцем душистую траву и, лениво прикрыв глаза, дремал. Молоденький воробышек усаживался ему прямо на голову и что-то чирикал в самое ухо, наверное, тоже делился новостями.

– Ты только посмотри на них – смеялась тетушка Лисси – видно, уже все деревенские сплетни собрали.

А потом была дорога домой. Уставший, но очень довольный Кнопуш опять сидел рядом с Другом и смотрел в окно, пока сгустившиеся сумерки не прятали от него дорожный пейзаж. Город встречал их огнями, и, пока они подъезжали к дому, Кнопуш рассматривал нарядные витрины и освещённые окна городских домов. Уже засыпая на ходу, Кнопуш плёлся по лестнице следом за Другом, падал без сил на свой матрас и крепко засыпал. Он и во сне перебирал ногами, словно продолжая бегать по лужайке.

Вот такая счастливая жизнь была у Кнопуша. Но однажды Друг вернулся с работы гораздо раньше обычного.

Он был очень печален. Кнопуш понял это ещё по шагам, даже не видя Алека. Стараясь утешить Друга, он, как всегда, вылизал его лицо и руки, но сегодня Алек был рассеян и не отзывался на все старания Кнопуша. Затем, словно проснувшись, потрепал пса по голове и, уткнувшись лицом в шелковистый бок Кнопуша, вздохнул:

– Больше нет с нами тётушки. Она покинула нас навсегда.

Пёс тихонечко заскулил и лизнул Алека в щеку. Та оказалась солёной и мокрой. Они ещё немного посидели рядом. Затем Алек встал. Он был как никогда серьёзен:

– Тебе придется пока остаться здесь, со мной никак нельзя. Подожди меня, Кноп.

С этими словами Алек ушёл. Кнопуш ждал его весь день и весь вечер, а к вечеру следующего дня негромко завыл, тоскуя от ожидания и недобрых предчувствий. Так надолго Алек его никогда не оставлял.

Словно услышав собачий призыв, на чердак поднялась квартирная хозяйка. Открыв дверь своим ключом, она подошла к Кнопушу, погладила его и велела идти с ней вниз.

– Что-то Алек запропал, – вслух сказала женщина. – Это на него не похоже – исчезнуть, никого не предупредив. Я лишь сегодня поняла, что уже два дня его нет. Ты, небось, голодный, да и прогуляться тебе давно пора.

Она вывела Кнопуша во двор, а потом опять поднялась с ним в комнату:

– На, вот, поешь.

Кнопуш съел всё, что она принесла, и лёг у двери.

– Ладно, жди его, а я буду заходить, проведать тебя.

Хозяйка две недели исправно кормила и выводила Кнопуша на улицу, а потом, виновато пряча глаза, сказала:

– Вот что, милый. Алек, возможно, нескоро вернется, а мне жильцы нужны. Придется освободить комнату для других.

Кнопуш, не мигая, смотрел, как картины Алека заворачивают в мешковину и уносят. Он, наверное, не дал бы к ним прикоснуться, если бы хозяйка не уговаривала его всё это время своим тёплым напевным голосом.