Валя Шопорова - Блейд. Наследие. Книга 3

Он родился ночью, после полуночи, в первые минуты нового дня. И, верно, именно поэтому так любил тёмное время суток и пронёс эту любовь через всю жизнь. Даже в детстве, в отличие от большинства сверстников, он не боялся темноты. И, хоть такой страх и нашёл его однажды, лет в пять, но он продлился не более месяца и не смог охладить его главной страсти всей жизни.

Кап.

Опять этот звук. Капля насыщенной цветом влаги срывается вниз и разбивается об пол. Там, на тёмной плитке, алый цвет совсем незаметен и лишь лёгкий влажный блеск выдаёт присутствие на полу того, чего там быть не должно. Лёгкий кровавый блеск…

Парень моргнул несколько раз, широко раскрывая глаза, которые в этой темноте казались совсем чёрными, слишком глубокими – две чёрные дыры, не иначе! Или два тихих омута, на дне которых мирно спят черти: отдыхают и ожидают своего часа.

Он вновь закрыл глаза, делая окружающую его темноту ещё более абсолютной, задерживаясь так на несколько секунд, а затем поднял веки, находя взглядом тёмный провал окна дома напротив. Там все уже спали: давно и точно спали. Но парню было всё равно: он не следил за обитателями данной квартиры и не пытался этого делать. Но взгляд его невольно зацепился за эту «пустую глазницу» с миниатюрным закругленным карнизом и белокаменным украшением под ним.

Кап.

На полу уже образовалась багровая лужа, которая оставалась невидимой из-за тёмного цвета пола и густой зимней ночи за окном, но легко могла убить, если на ней поскользнуться. Это могло бы стать самой глупой и в тоже время самой ожидаемой смертью для такого, как он – этот парень, который наслаждался тёмными оттенками ночи с нотками кроваво-алого, одиночеством и тишиной. Рано или поздно на эту лужу нужно будет обратить внимание, нужно будет уничтожить её, чтобы она не уничтожила его.

Парень слегка поднял уголки губ. «Уничтожь, либо уничтожат тебя» – правда жизни и её философия, истина, которую познают на опыте, если, конечно, успевают.

«А как же божьи законы? – порой задавался он вопросом и тут же находил на него ответ: – Если нас всех создал бог, то он ожидал, что именно так и получится. Потому к его законам просто обязаны быть поправки. Они точно есть. Просто, не все о них знают…».

Избранные. Знающие больше, чем все остальные – такие люди всегда были и всегда будут. Они будут занимать престолы и высшие посты, держать на своих счетах самые большие суммы и с лёгким снисхождением, а скорее пренебрежением, смотреть на остальных – обычных людей, которые являются для них не больше, чем неосмысленной биомассой, способом достижения своих целей и развлечением.

Да, наверное, лучшего времени для размышлений, чем ночь, придумать просто невозможно. Под её чёрным покрывалом рождаются самые смелые и дикие идеи. И под этим же покрывалом оголяются самые тёмные желания и сущности, живущие внутри добропорядочных граждан: любящих жён, степенных мужей и верных возлюбленных.

Молодой человек слегка нахмурился и наклонился вперёд, ставя на стол локоть и подпирая рукой голову. Сколько он знал таких – идеальных при свете дня, но давящихся внутри себя своими животными и тёмными желаниями?

«Немало… – ответил на вопрос, порожденный своими же размышлениями, парень. – А сколько их ещё в мире? Наверное, все…».

Кто-то мечтает об изнасиловании и не важно – его самого будут насиловать или кого-то другого. Кто-то мечтает увести мужа у сестры и задыхается по ночам от оргазма, представляя его и с остервенением пихая в своё тело лиловый фалломинатор. Кто-то мечтает трахнуть тринадцатилетнюю падчерицу и облизывается на неё, тайком подглядывая, как она переодевается. Кто-то мастурбирует на собственную сестру…

Ему казалось, нет, он был уверен, что большинство «грехов» в этом мире связаны с сексом, удовлетворением самых первобытных инстинктов и запретом это делать. И слово «грех» не просто так взято в кавычки, потому что такие тёмные желания совсем не обязаны быть преступлениями против морали – нужно лишь успеть вовремя признаться в них себе и принять их. В таком случае ты сумеешь стать счастливым, пусть даже общество осудит. А бог… А бог простит.

Кап.

Этот звук начинал понемногу раздражать, резать изнеженный тишиной слух, но ещё не настолько, что заставить хозяина тёмной кухни повернуть голову, оценить размеры лужи и наконец-то вытереть её.

Кап.

Может быть, будь сегодня любая другая ночь, другой день, парень бы и разозлился на назойливое капанье, раздражился. Но сегодняшняя ночь была особенной, вмещающей в себе очередное важное событие, праздничной. Но этот праздник было бесполезно искать среди красных дней календаря. Он был персональным и, можно сказать, тайным.

Кап.

Не смотря, молодой человек нашёл рукой бокал, обхватывая длинными пальцами его изящную ножку, и поднёс к губам. На дне осталось как раз полтора глотка – хватит, чтобы промочить горло и добавить ещё немного «алого огня» в кровь и искр праздника в глаза. Никто не отнимет у него этого момента – не отнимет потому, что рядом никого нет. Да, бывают такие мгновения, которые лучше ни с кем не делить, потому что люди могут не понять и всё испортить. Иногда людям нет места…

Кап.

Время приходит для всего. И для того, чтобы обратить внимание на источник назойливого звука, оно тоже пришло. Повернув голову, парень взглянул на лоснящуюся влагой лужу, миниатюрным океаном растёкшуюся по тёмному кафелю. В приглушенных цветах ночи этот «океан» казался не кроваво-рубиновым, которым являлся, а тёмно-бардовым, почти чёрным, жутким.

Кап.

Новая капля сорвалась с края стола и упала в «тёмный океан», выбивая из него брызги-бриллиантики. Такой бардовый, такой насыщенный…

Капля за каплей алая жидкость расплывалась жутковатой лужей по полу. Ей не место там, на тёмной плитке неосвещённой кухни, совсем не место, но уже ничего не исправить…

Встав, молодой человек взял из шкафчика швабру и, осторожно, чтобы не породить новых брызг, опустил её в кровавую лужу, аккуратными движениями стирая её, позволяя тряпке сделать своё дело и впитать алую жидкость до последней капли.

Такая бардовая, такая идеальная «кровь»… но эта неаккуратная, прекрасно лоснящаяся во тьме лужа была всего лишь неосторожно пролитым вином. В этот раз всего лишь вино…

Расправившись с лужей, парень отставил швабру, прислоняя её к тумбочке, чтобы не упала, и поднял опрокинутую бутылку вина, на дне которой ещё остался плескаться глоточек рубинового напитка. Перелив остатки напитка в бокал, молодой человек поднял его и поднёс к лицу, рассматривая оттенки бордо, что так чудесно и завораживающе переливались в темноте и неясном свете фонарей, который проникал в не зашторенное окно.