Валя Шопорова - Блейд. Наследие. Книга 3

– Нет, я из Германии, из Берлина.

Очередной раз ударив Микки ладонями по плечам, блондинка всё-таки добилась того, чтобы он её отпустил. Встав, она отряхнула ноги и, сверкнув испепеляющим взглядом, круто развернулась, устремляясь прочь. Тоже поднявшись с земли и отряхнувшись, Микки последовал за ней, на этот раз оставаясь идти чуть позади, превращаясь в тёмную тень этого вздорного ангела.

Минут десять они шли молча и уже вот-вот должны были выйти на улицу, где располагался отель, в котором остановилась Дженна. Девушка шла быстро, но убежать уже не пыталась, поняв, что это бесполезно, что от «собственной тени» не убежишь. Она не оглядывалась, но точно знала, что странный ночной знакомый продолжал идти следом за ней. Об этом говорил лёгкий шорох подошв его ботинок по влажному асфальту, и она просто чувствовала его присутствие, взгляд в спину.

Они преодолели очередной поворот, и вышли на совершенно пустынную улицу, освещенную апельсиново-оранжевым светом фонарей. Дженна оторвалась чуть-чуть сильнее, уходя вперёд, и Микки уже хотел ускорить шаг, чтобы догнать несговорчивую девушку, но сделать ему это было не суждено. В его голове прозвучали слова:

– Стой!

Микки замедлил шаг, продолжая смотреть на спину Дженны и не понимая внезапного требования одного из «голосов».

– Стой! – повторил «голос» и теперь он принадлежал «Искусителю». – Стой, дальше нельзя…

Микки начал идти совсем медленно, а через несколько шагов и вовсе остановился. Требование «Искусителя» было иррациональным и бессмысленным, но этот «голос» не имел за собой привычки заговаривать просто так. Наверное, и сейчас в его словах был смысл, просто Микки не мог его пока что познать.

Остановившись под фонарём, влившись в поток его оранжевого света, Микки наблюдал за удаляющейся фигурой Дженны, которая уже подходила к повороту. Она, кажется, даже не заметила того, что новый знакомый отстал.

Но – нет, она заметила и, дойдя до поворота, обернулась, хмуро смотря на брюнета, до которого теперь было метров двадцать пять. Он неподвижно стоял в потоке апельсинового света и, пусть издали глаза были практически не видны, но Дженна точно знала, что он смотрит на неё. Она ощущала этот странный взгляд, который медленно наливался свинцом, на коже.

Постояв так, смотря на Микки, секунд семь, Дженна отвернулась и продолжила свой путь, более не оглядываясь и скрываясь за поворотом. Брюнет так и остался стоять, смотря ей вслед и слушая благоговейную тишину, которая наполнила его голову. «Голоса» в его сознании молчали, как молчал и голос собственных мыслей; не было ни ветерка, ни шороха, ни лая раздраженной собаки. В эти мгновения всё вокруг словно перестало существовать, дышать, замерев и затаившись в непонятном ожидании чего-то.

Короли ночной Вероны

Нам не писаны законы

Мы шальной удачи дети

Мы живём легко на свете.

В нашей жизни то и дело

Душу побеждает тело,

Но Господь за все за это

Нас простит уже к рассвету.

Мюзикл: «Ромео и Джульетта»©

Услышав мелодию звонка из кармана своих чёрных джинсов, Микки достал мобильный телефон и, бегло глянув на экран и имя звонящего, принял вызов.

– Привет, Ники, – поздоровался парень.

– Привет, – также поздоровалась девушка. – Я тебя не отвлекаю?

– Нет, я завтрак готовлю, – отозвался брюнет и тронул лопаткой жарящийся в сковороде завтрак – яичницу с беконом, проверяя готовность блюда.

– Завтрак в четыре часа дня? – удивилась Ники на том конце связи.

– Да, – спокойно ответил Микки. – Тебя что-то удивляет в этом?

– Нет… – подумав пару секунд, отозвалась девушка, вздыхая, и решила перевести тему и перейти к тем главным словам, ради которых она и звонила. – Слушай, Микки, у тебя есть планы на сегодняшний вечер?

– На сегодняшний… – задумчиво проговорил Микки, задумываясь.

Никаких планов на сегодняшний вечер, как и день, у него не было. Но говорить «нет» сразу он не хотел. Стоило подумать, потому что планы у него могли появиться внезапно.

Подумав более чем достаточное время, брюнет всё-таки ответил:

– Нет, у меня нету планов на сегодняшний вечер. А, собственно, почему ты спрашиваешь? Хочешь мне что-нибудь предложить?

Чуть присолив завтрак, парень накрыл сковороду крышкой и теперь уже полностью посвятил всё своё внимание собеседнице. Присев на край ближней к плите тумбочки, Микки достал сигарету и привычно начал крутить её в пальцах, медля с тем, чтобы закурить, сминая ни в чём не повинный белый фильтр и уничтожая его идеальность.

– Именно, – ответила Ники и кивнула. – Скажи, как ты относишься к вечеринкам?

– К вечеринкам? – нахмурившись, повторил за девушкой Микки и почесал нос.

Помедлив с ответом, он обхватил помятый фильтр сигареты губами и, щёлкнув зажигалкой, подкурил. Сделав одну глубокую затяжку и тугой струйкой выдохнув облако сизого дыма, парень продолжил:

– Я отношусь к вечеринкам, как и ко всем иным увеселительным мероприятиям, достаточно холодно. Я не испытываю к ним ни любви, ни неприязни.

– Это хорошо, – улыбнулась Ники. – Может быть, мне удастся склонить тебя в сторону любви к тусовкам. Дело в том, что сегодня одна моя подруга открывает клуб, и я хотела пригласить на открытие и тебя. Она почти год готовилась к этому мероприятию, так что, полагаю, это должно быть нечто грандиозное!

Ники говорила восторженно и так искренне. В принципе, светская львица, которой являлась эта молодая девушка, и не могла быть другой, не могла не испытывать страстной любви к ночным клубам и жизни между закатом и рассветом. Микки слушал её внимательно, не перебивал, но особого восторга либо любых иных сильный эмоций в отношении её слов и затеи не испытывал.

– И как называется этот твой хвалёный клуб? – дождавшись паузы в эмоциональном рассказе девушки, поинтересовался Микки.

– Lqst.

– Интересное название… – хмыкнул брюнет. – Это аллюзия на потерянность?

На том конце связи Ники открыла рот, чтобы ответить, но Микки её ответа не ждал, ему просто хотелось сказать. Он продолжал:

– Если это так, то, полагаю, вечер и ночь открытия действительно обещают быть выдающимися, как и все последующие ночи в стенах этого клуба. Вот только, если исходить из названия, то посетители «LQST» должны терять в его пределах голову и мораль, а под утро падать без чувств и больше никогда не открывать глаза, несмотря на то, что по их закрытым векам, освещая бледные лица, вновь заскользит золотистое солнце.

Ники слушала Микки, полностью застыв, лишь моргая и тем показывая, что жива. Его слова, действительно, вводили в некое подобие транса, пусть, порой, пугали и казались странными, вычурными. Он мог заговорить любого и заставить его забыть обо всём.