Юрий Машков - Встречи с прошлым. Стихи

Я вспомнил дедушкины слова до моего отъезда в пионерский лагерь: «Окончилась Гражданская война. Я с братом Степаном возвращался домой. Неожиданно на дороге увидел дочерей Клаву и Наташу. Они сообщили мне, что мама послала их встретить отца».

Много странного и непонятного происходит в нашей жизни. Я вспомнил сцену прощания с отцом. В военной форме на лестнице стоит отец, он держит меня на руках, а я спрашиваю его: «Папа, я тебя еще увижу?» Несколько месяцев спустя, почтальон принес похоронку. Прошли минуты воспоминаний, я вернулся в реальный мир. Впервые бабушка говорила мне о себе, о дедушке, о событиях давно минувших дней.

«Я вышла замуж, когда мне было шестнадцать лет. Фролу в то время исполнилось восемнадцать. У него два брата. Старший – Степан, ты его видел, младший – Егор, живет в Павлограде. Отец Фрола был недоволен тем, что я выхожу замуж не за старшего сына Степана, а за Фрола. Перед свадьбой он сказал Фролу: «Ты можешь построить дом, сложить печку, заработать деньги, чтобы прокормить семью. Степан и Егор ничего не умеют, мне им надо помогать. Не жди от меня свадебного подарка, не обижайся». Фрол ответил: «Спасибо, отец! Ты уже сделал мне подарок – подарил жизнь! Прими и ты от меня подарок». Он вырвал у себя клок волос, протянул отцу.

Мы три раза горели, заново строились. От тифа умерли мои маленькие девочки и мальчики. Бабушка называла женские, мужские имена. Неожиданно стала говорить тихим голосом: „Дочка Маруся была умная девочка, хорошая помощница. Ее любили Фрол и я. Когда она заболела, никто не смог ее спасти. Маруся перед смертью сказала: «Мама, дай мне водочки, чтобы было легче умереть». Бабушкин голос дрожал, прерывался. Она вновь переживала все то, о чем рассказывала.

«Нам многое пришлось испытать – голод, две войны, две карточные системы, страх перед тем, что в любое время могут арестовать. Первая карточная система была проведена в двадцатые годы, продолжалась до тридцать шестого года. Про вторую ты все знаешь сам. Было страшное время. Хватали и сажали всех подряд. Закрывали церкви, расстреливали священнослужителей, арестовали патриарха Тихона. Степан и Фрол боялись за нас. Они знали, что многие боевые товарищи уже арестованы. У Фрола под подушкой лежал револьвер. Он сказал мне: «Всех, кто придет арестовать меня, застрелю. Последнюю пулю оставлю для себя».

Степан и Егор – партийные, Фрол – беспартийный. Степана чуть не выгнали из партии. В райкоме узнали, что Степан был в церкви во время отпевания его матери. Вызвали в райком, допросили, объявили строгий выговор.

Егор в партии с 1921 года. После окончания Гражданской войны уехал на Украину. Там был на государственной и партийной работе. С 1943 года по 1947 год – первый секретарь Павлоградского райкома партии. Сейчас работает в Павлограде. У него жена, дети. Приглашал нас приехать к нему в гости».

5 марта 1953 года умер Сталин. В стране был объявлен траур. В Москву бесконечным потоком прибывали граждане, – стремились попасть в колонный зал Дома союзов, где находился гроб с телом Сталина. В давке на улицах погибли и были искалечены многие из тех, кто пришел на похороны.

В печати стали появляться статьи о вреде культа личности. Домой из тюрем и лагерей возвращались миллионы безвинно репрессированных граждан.

В школе проводились встречи с кинорежиссерами, с диктором радио Левитаном, с оставшимися в живых членами молодежной подпольной организации «Молодая гвардия».

Краснодонцы рассказывали о погибших товарищах, о себе, о романе Фадеева «Молодая гвардия: «Фадеев писал роман впопыхах, на скорую руку. Включил в него сплетни, слухи. В результате были искажены факты, честные граждане оклеветаны. Им пришлось уехать из города, сменить фамилии».

Дома, как и прежде, все бытовые заботы, хлопоты несла на себе бабушка. Дедушка брал меня с собой на подработки. Мы ремонтировали комнаты – стены оклеивали обоями, белили потолки, окрашивали оконные переплеты и двери.

На складе макулатуры отремонтировали одноэтажный домик. Со всей Москвы на этот склад привозили книги, журналы на русском и иностранных языках. Здесь их прессовали, затем увозили на переработку.

На земле лежала небольшая, в мягком переплете книжка. Поднял ее. На обложке напечатано – «Дон Кихот» под редакцией Луначарского для рабочих и крестьян».

Несколько дней на склад с утра до вечера привозили новые школьные учебники. Их прессовали, затем увозили. До начала учебного года оставался один месяц. Успеют ли за это время напечатать другие учебники?

Окончился рабочий день. Дедушка положил в сумку инструменты, мы с рабочими ушли с территории склада.

Дома переоделся, вышел на улицу. У подъезда стоит мужчина. «Фрол Степанович здесь живет?» – спросил он. Я утвердительно кивнул головой. Поднялись на второй этаж, вошли в комнату, мужчина сказал дедушке: «Фрол Степанович, здравствуй! Помнишь меня? Вижу, что не узнаешь. Я моложе тебя, а выгляжу стариком. Ты говорил мне – держи язык за зубами. Знай, где и что можно говорить. За анекдот получил длительный срок. Вышел досрочно по амнистии. Сегодня ходил по знакомым адресам. Одних нет в живых, другие не желают со мной разговаривать». Дедушка подошел к гостю: «Здравствуй! Проходи к столу». Посмотрел на меня, сказал: «Иди, погуляй. Нам надо поговорить». Не успел выйти на улицу, как на лестничную площадку вышел дедушка: «Купи для гостя папиросы, не задерживайся».

Я вспомнил, что в чулане есть открытая пачка папирос. Поднялся на лестничную площадку, вошел в чулан. Справа на стене сумка, в ней противогаз и папиросы. Вытащил из сумки папиросы, отнес их дедушке. Он взял пачку и сказал: «Ты же не куришь. Откуда у тебя эти папиросы?» Я рассказал о мужчине, который дал мне папиросы.

В один из летних дней прошедшего года возвращался домой по безлюдной улице. У пивной увидел двух стоящих мужчин. Когда проходил мимо, один из них пошел за мной. Вскоре он догнал меня, спросил: «Местный? Где живешь?» Я ответил: «Пятый проезд, дом сорок три». Мужчина продолжил разговор: «Значит соседи. Я живу через дорогу напротив». Сделав небольшую паузу, мужчина начал говорить на непонятном мне языке, в котором не было ни одного русского слова. Он шел рядом со мной, я внимательно слушал, но ничего не мог понять. Кто этот незнакомец? О чем говорит? Неожиданно он заговорил на русском языке: «Вот как бывает. А случается и такое». Опять прозвучал странный язык. Ходили слухи, что в одноэтажном доме напротив нас живет авторитетный вор. Может незнакомец говорит на воровском языке? У дома, где я жил, остановились. Мужчина закурил, протянул мне пачку папирос, сказал: «Возьми, оставь у себя. Ты знаешь, где я живу, заходи».

Тропинка пройдена. Память вела меня по местам детства, юности. Многое из того, что увидел, не рассказал.