Анна Данилова - Существо низшего порядка. Красивая, богатая и… мертвая

Или же его убили и обокрали. Но это уже сказочка для других юных дур…

Оля же до самого Питера сидела, как оглушенная, за столиком, смотрела в окно и видела лишь расплывчатый от слез унылый пейзаж собственной глупости…

Откуда ни возьмись полезло: а ведь он, предлагая мне продавать мою квартиру, даже не видя ее! Значит, просто знал планировку, знал, что квартира в самом центре города, чудесная «генеральская» сталинка стоит дорого; да и шубку моль побила; и кольца не с брильянтами, а с хрусталем; и платья вечерние ношеные, наверняка он их украл из гардероба какой-нибудь бывшей актрисы… Вот исчез человек, и все вокруг превратилось в большую желтую тыкву… Нет золотой кареты. Нет бального платья. Нет стоматологических курсов. Нет петербургской квартиры. Нет мужа с красивой и загадочной фамилией «Исаковских»…

Есть только горечь предательства, да несколько тысяч рублей наличных в сумочке, которых ей хватит, чтобы вернуться домой.

Еще есть стыд и позор.

Еще есть обманутая сестра, которая вряд ли ее простит.

Еще есть желание заснуть и не проснуться…

Через три дня, измученная, опухшая от слез, она вернулась в свой родной город, сразу же поехала к Ирине. Упала на колени и рассказала все, как есть.

– У меня больше нет сестры, – сказала Ирина. Она побелела от волнения. Такого же цвета было ее лицо, когда она хоронила Виктора.

Ирина взяла ее за плечи, подняла и выставила вон за дверь.

– Никогда не приходи, не звони, не пиши. Все бесполезно. Ты подлая дрянь, и я тебя ненавижу. Ты продала меня за… – она грязно выругалась и сплюнула. – Пошла вон, идиотка!

– Сережа, а они не могли там ничего напутать? Ну и что, что экспертиза? Сам посуди – одно дело – эти следы в холле, другое – на месте преступления… С чего ты решил, что это именно его кроссовки? Почва… Этого просто не может быть, понимаешь? И что теперь будет? Он не убивал, я это точно знаю. Ну не мог он, понимаешь? Либо это хорошо спланированное убийство, и его подставили, как это часто бывает, либо это просто совпадение, и рисунок подошвы кроссовок… Ладно, потом поговорим, при встрече…

Глаша смотрела на Лизу, говорящую с Мирошкиным, и понимала абсолютно все, о чем шла речь.

Мирошкин позвонил и сказал, что на месте преступления, на обочине дороги, ведущей из поселка «Волга» в город, в нескольких метрах от того места, где был обнаружен труп, были найдены хорошо сохранившиеся отпечатки спортивной обуви сорок второго размера. Произведя в доме Дмитрия Родионова определенную работу, эксперты обнаружили и там, в его холле и на лестнице точно такие же следы. Имелись так же показания свидетелей, соседей Родионова, о том, что в ночь убийства они видели и слышали Дмитрия и Ирину. Обычно тихая и кажущаяся счастливой пара, никогда прежде так не скандалила. Это была не просто сцена ревности или пьяные крики, соседка, живущая рядом с Виноградовым, утверждала, что лично слышала, как Дмитрий грозился убить Ирину, что обзывал ее самыми последними словами, а потом как будто бы все стихло, и соседка, вероятнее всего, насмотревшись сериалов, решила, что женщину просто убили. Поэтому они и не удивились, узнав, что мертвое тело девушки нашли в кустах, неподалеку от дороги…

Глафира принесла и поставила перед Лизой чашку с кофе.

– Ладно тебе, успокойся. Его же еще не арестовали. Подумаешь, отпечатки кроссовок! А может, это та самая женщина-травница, о которой рассказывал Дмитрий, была в кроссовках?

– Нет, они проверяли. Как сказал Мирошкин, весьма тщательно. Выяснилось, что Янина Вильк вообще не носит спортивную обувь и одежду, и что никогда и никто не видел ее даже в брюках! Что эта женщина – эталон женственности в поселке и носит платья, юбки и исключительно дорогую кожаную обувь – туфли или легкие ботинки (тридцать шестого размера), и что эти следы никоим образом не могут принадлежать ей. Другое дело, что ее сопровождала другая женщина, Татьяна Николаева, вот она-то как раз была в кроссовках, но только у нее нога очень маленькая, вообще редкий размер – тридцать пятый. Словом, эти следы могут принадлежат убийце или же случайному прохожему… Но тогда, спрашивает у меня Мирошкин, каким образом этот случайный человек оказался в доме у Родионова? У человека, который всю ночь орал на свою девушку, а потом, она внезапно замолчала, и утром ее нашли мертвой?!

– Она замолчала, на мой взгляд, потому, что Родионов зашел в дом, и ей просто не с кем было разговаривать! Возможно, в этот момент во двор кто-то вошел, с кем она и вышла… Хотя, и в это тоже верится с трудом.

– Еще Сергею не понравилось поведения Димы в самом начале. Он просто уверен, что Дима от него прятался. Что боялся.

– И как ему видится это преступление?

– Они осмотрели дом, нашли пустую бутылку из-под виски, и Сергей решил, что Дима действительно зашел в дом, выпил, и его потянуло на подвиги. Что он сначала попытался найти Ирину в доме, не нашел, еще больше распалился-разозлился, вышел из дома и, возможно, увидел ее сидящей в беседке, на скамейке. Там вдоль дорожки растут цветы, и вот на земле обнаружили отпечаток туфлей Ирины. К тому же, там, прямо на дорожке, на гравии три окурка от женских сигарет «Parliament». Они в губной помаде. И хотя экспертиза этих окурков еще не произведена, но, по мнению Мирошкина, можно смело предположить, что эти сигареты выкурила именно Ирина – цвет помады совпадает с цветом помады, которой были накрашены губы Ирины.

– Оранжевая помада, она и в Африке оранжевая, – усмехнулась Глафира. – Не верю, чтобы Мирошкин уж так хорошо различал все тона помады. Ну, что он мог увидеть на трупе? Помаду? Разве что существуют фотографии крупным планом… Хотя, кто еще мог там курить?

– Ну, предположил и предположил. Не думаю, чтобы он стал сравнивать ДНК Виноградовой с ДНК человека, курившего эти сигареты. Не до такой же степени! Ладно, Глаша. У меня тут одна идея появилась. Что, если нам произвести некоторую реконструкцию нашей штаб-квартиры (а я нашу контору воспринимаю именно так), и сделать такую, замаскированную под какой-нибудь книжный шкаф, комнату, куда бы мы могли прятать своих клиентов? Вот, к примеру, Дима. Его точно надо прятать! Причем, немедленно! Поселили бы мы его здесь, у нас, а там – и душ, и горячая вода и вообще все удобства. На воле, так сказать, он смог бы помочь нам куда больше, чем находясь в изоляторе. Господи, еще одна головная боль… Вот за что я всегда уважала Мирошкина, так это не его оригинальность мышления и за то, что он никогда не гонялся за погонами. Работает себе человек честно, и работает. Ну, да, у него много «висяков», зато он не заводит дела на невиновных, не вешает на подозреваемых всех собак. Он объективен, понимаешь?