Владимир Жуков - Земное притяжение любви. Сборник

Село спало под пологом неба и сенью деревьев. Робко начали заводить перекличку петухи, проявляя вокальные способности. Мы вышли за околицу и свернули на проселочную дорогу. С правой ее стороны абрикосовая лесополоса, с левой – море овса. Прибавили шаг, с наслаждением вдыхая свежие струи воздуха. В остях овса бриллиантами поблескивали капельки росы. Прошуршав крыльями, над полем взмыла птица, похоже, что перепел, так как дрофа крупная и является редкостью. Пролетела несколько десятков метров и затаилась.

Озеро, взойдя на пригорок, мы увидели издалека по его блестящей, словно ртуть, глади. Вблизи от зеркала воды на возвышенности расположилось село Лебединка с аккуратными домами под шифером. Я знал, что в километре от него находится еще одно селение Варваровка. Удивился резкому контрасту в названиях. Возможно, когда-то лебеди из заповедника Лебяжьих островов, что в Каркинитском заливе Черного моря, случайно прилетели сюда, что и послужило поводом для столь красивого поэтического названия.

– Вот оно лебединое озеро,– преувеличив достоинство водоема, произнес Виктор, когда мы подошли к пологому берегу и вместо величавых и гордых белых птиц увидели сытых гусей, индюков и уток с оперившимися выводками. Из камышей и травы дружно попрыгали в воду лягушки. А влажная почва была истоптана копытами коров, овец, коз и прочих домашних животных. В мое сознание закралось опасение: есть ли вообще здесь рыба?

–Ни лебедей, ни рыбы, – посетовал я.– Если и была, то ее коровы съели. Остались одни головастики и лягушки для гурманов.

–Не отчаивайся. Что главное в рыбалке? – с иронией спросил брат и сам же ответил. – Спортивный интерес, азарт охотника.

– Ради этого мы и поднялись в такую рань, – подтвердил Геннадий и снял с плеч тяжелый, килограммов на восемь, армейский, цвета хаки, вещмешок. Положил его на зеленую траву, развязал. И начал поочередно выкладывать рыбацкие снасти: коробки с крючками, катушки с лесками, маленькие и массивные грузила, отрезки сети и водонепроницаемый общевойсковой защитный комплект ОЗК – мечта любого охотника и рыбака. А также несколько видов приманки, изготовленной по особым рецептам для ловли карася, окуня, щуки и других видов пресноводных.

–Ну, теперь держись, рыба! Гена настроен все озеро выгрести, – пошутил Виктор, давно привыкший к неизменному ритуалу майора. Выбрав места и наживив крючки, мы с братом забросили лески в воду. Держа удилища, внимательно следили за поплавками. А майор все еще раскладывал свое имущество, словно был занят инвентаризацией. Сиганувшие в воду лягушки, собравшись на противоположном берегу, устроили какофонию. Высовывались на поверхность, вытаращив глаза, взирали на пришельцев с удилищами.

–Было бы сколько рыбы, сколько этих солистов, – сказал я, вспомнив, как на уроках анатомии мы пугали девчонок лягушками, обреченными на препарирование. В классе тогда стоял крик и визг.

– Здесь воды, наверное, по колено, нерестилище для лягушек и жаб,– посетовал я, взирая на неподвижный поплавок. Солнце к этому времени выплыло из-за горизонта и окрасило воду ярко-багряным цветом. Я не заметил, как подошел подросток в возрасте тринадцати-четырнадцати лет с вихрастым светлым чубом и с удочкой в руке.

– Напрасно время убиваете, ничего не поймаете, разве, что мелких глупых карасей, – сообщил он с вызовом и указал рукой на один из ближних домов. – Рядом живу и поэтому знаю. Рыба сытая, прикормленная и на крючок не берется. Не видать вам ни карасей, ни окуней и даже пескарей, как собственных ушей.

–Погоди, нас стращать, как тебя зовут? – поинтересовался Виктор.

– Коля, Николай,– ответил подросток.

–Коля, ты хоть подумай, что говоришь? Как будто заклинание, – укорил его Виктор. – Наверное, хитришь, брат, чтобы нас от озера отвадить. Сам ведь с удочкой пришел?

– Пусть лошадь думает, у нее голова большая, – с достоинством произнес абориген.—Только я знаю, что останетесь без улова. А удочку ношу по привычке.

– Ты же сказал, что рыба есть. Тогда, как ее выловить? – допытывался брат.

– Сетями, вот как.

– Это браконьерство.

– Немного можно, так все мужики делают, когда хотят отведать ухи,—пояснил Коля.

Мы без прежнего энтузиазма глядели на поправки, на которых устроились стрекозы, а поблизости свои подводные пируэты совершали вездесущие лягушки, пуская на поверхности пузырьки воздуха. Закрепив у кромки берега удилища, мы присели на траву.

– Гена, товарищ майор, давай к нашему шалашу! Надо подкрепиться для бодрости духа, – окликнул Виктор отставника, так и не приступившего к ужению рыбы. Потом взглянул на подростка и пригласил:

– Коля, угощайся, отведай, что Бог послал.

Я расстелил на траве газету и выложил из сумки ее содержимое: хлеб, сало, картофель в мундирах, консервы, свежие и соленые огурцы, зеленый лук, петрушку…Брат достал плоскую флягу с колпачком на медной цепочке. Подошел Геннадий, и, оглядев харчи, крякнул, присел на корточки. Виктор наполнил маленький пластмассовый стаканчик и подал Николаю со словами напутствия:

–Тебе, как местному аборигену и знатоку, особая честь.

– Што это? – спросил он.

– Бальзам на крымских травах, целебный напиток.

– Бальзам я еще не пробовал, а самогон, вино, сколько угодно, – признал он и выпил. Закусил соленым хрустящим огурцом и похвалил. – Хороший, приятный напиток, ни то что самогон.

Вдруг на берег высыпала ватага смуглых ребятишек.

– Цыгане из табора, сейчас вся малину испортят, – с досадой заметил повеселевший Николай.—Зимой они на льду босиком катаются. Выносливые, как индейцы.

Особенно озорным был маленький цыганенок с курчавыми черными волосами. В его черных, как смоль глазах, плясали бесенята. С разгону вниз головой плюхнулся в воду. Замолотил босыми ногами в воздухе, очевидно застряв головой в грязи. Его вовремя вытянули подоспевшие соплеменники, иначе бы утоп.

Мы втроем взбодрились бальзамом, позавтракали, все время держа в поле зрения свои удилища. Освобожденный из трясины цыганенок живо подбежал к нам, схватил оставленную Николаем удочку и бросился наутек. Абориген устремился за ним и едва не настиг, когда цыганенок сиганул по воде на середину озера, где воды оказалось пацану по пояс.

Бродит в нем горячая кровь вольнолюбивых предков. Те уводили коней, а этот умыкнул удочку, лишив Николая увлекательного занятия.

Цыганчата радовались, словно им удалось заполучить диковинный клад. Мне припомнилось, как года три назад в окрестностях села расположилась цыганская семья, прибывшая в повозке-фургоне с впряженной парой лошадей. К повозке была привязана большая лохматая собака. Когда я приблизился к месту, где пылал костер, курчавый цыган, очевидно глава семейства, снимал колючую шкуру с иголками с ежа. Разделал зверька и бросил в котел с кипящей водой. Жарко горели поленья и сухая виноградная лоза.