Александр Кованов - Чарушинки и другие рассказы. Детям. Большим и маленьким

Ванятка закатился заливистым смехом, разбудил Ваську-старшого. Тот, в непонятках, стал шарить по стене…

– Вась! Ты чего ищешь?

– Бога…

Никифор, не в силах продолжать молитву, поддался озорству своих пострелят, и начал стаскивать их с печи. Те визжали, как поросята… Особенно, когда дед начал окунать их в ушат с колодезной водой.

– Мойте! Мойте пятачки свои, чумазые, – приговаривал Никифор, умывая внуков…

А внучата визжали, брыкались… Как будто впервой им было умываться водой леденящей…

– А ты, дед, нам обещал… Кое-что…

– Чевось обещал?!

– Медведишную рыбалку показать!

– А-а-а… Коли обещал, слово сдержу! Собирайтесь, чиграши!!!

* * *

Мокрыми от росы, по пояс, наши путешественники взгромоздились на большой камень подле бурной реки. Надрали лапника елового, улеглись на него, и стали наблюдать. Дед Никифор вынул из чехла старенький, сорокократный бинокль, который достался ему в наследство. От отца-фронтовика. Настоящий! «Цейсовский»!!!

Ближе к полудню, у реки появилась медведица с медвежатами. Один – блёклый шерстью, «пестун» прошлогодний. Другой – будто игрушечный, в эту весну рождённый.

Медвежата уселись на берегу. Мамка-медведица что-то буркнула «пестуну». А он ответил ей: «Ладно, дескать, буду приглядывать за младшеньким!»

Медведица побрела к перекату, туда, где помельче. Ступила лапами в воду, и содрогнулась от холода. Ух, ледяная водица в реке!!! А что делать? Грибов-ягод ещё нет, а детки есть хотят! И учить их надобно!

Пробравшись на середину порога, медведица встала на задние лапы, и замерла. Знала, бурая, что в это время таймень да хариус, противу течения идёт… На нерест… Мать-Природа зовёт рыбину туда, где есть спокойные затишины, пригодные для икромёта…

Медвежата, глотая голодную слюну, внимательно наблюдали за действиями матери. Хочешь жить – научишься!

Та, замерла, будто каменная, всматриваясь в бурлящий поток. Минута, три, пять, десять… Неожиданно медведица, наотмашь, врезала лапой по воде!!! Да так, что радужные брызги окутали её с головы до ног!!! Ещё удар! Ещё!!! Ещё!!!

Серебристые хариусы вылетали на берег. Один за одним! Приплясывая на прибрежной гальке… Голодные медвежата хватали добычу, и ели, ели… Будто хотели наесться… На всю свою, медвежью, жизнь…

Некоторое время спустя, когда рыбы на берегу уже было предостаточно, медведица выбралась из воды.

Поругалась, по-медвежьи, на бестолковых сынишек, которые поотгрызали головы рыбьи, и довольно ворчали, набив свои брюшки…

Что-то, бормоча, медведица вырыла яму под сваленным деревом, и начала таскать туда рыбу. «Пестун» бросился помогать ей, памятуя о прошлой, голодной весне, когда лёд на реке стоял до июня.

Собрав всю рыбу воедино, они начали аккуратно закапывать своё «рыбохранилище». Протухнет, но сгодится! Любая еда лесному зверю впору!!!

Маленький медвежонок суетился, хватая, то одну, то другую рыбину. Мамка-медведица ругалась на него. Но и он, «не лыком шит», что-то отвечал ей, грубовато…

Не выдержала мамка, схватила озорника в лапы. Присела, переложив неслуха через колено, и… Давай шлёпать его по тому месту, «откель ноги растут»…

Как человек… И медвежонок, наказанный, плакал… Как человек…

* * *

…В звенящей тишине раздался Ваняткин вопль:

– Дед! Макары заели!

Хоть и учился Ванятка правильно разговаривать, но вместо «комаров» у него вылетали «макары»…

Медведица, услышав голос человеческий, встала на задние лапы, и… ноздрями… воздух… «Уффффф! Уффффф! Уффффф!»

Близоруки медведи, посему, больше на нос надеются, чем на зрение.

– Давайте-ка, ребятки, тикать – шепнул Никифор.

– Ещё охота поглядеть, – взмолились внуки.

– Тикаем! Тикаем!, – шептал дед, подталкивая внуков, – Даже медведь-шатун, зимой, не так страшен, как мамка, защищающая своих деток…

Аромат цветущей черёмухи свалил деда и внуков в сон…

Спите сладко!

Вспоминайте «медведишную рыбалку»!

Дед Никифор начал собирать снасти с вечера. Но прежде, накопал с внучатами, Васькой да Ваняткой, червей в огороде. Жирных, красных! Целую банку!

Потом еле утолок мальчишек спать. Расшалились, размечтались думками о предстоящей рыбалке. Хвалились друг-дружке: кто большего карася выудить сможет…

Выдохлись, засопели носами…

Розовой ниткой забрезжил восход… Дед поднялся с кровати, согрел чайник, и взялся будить разомлевших внуков:

– Мужички! Кто рыбы хочет? Встаём?

– А-га… Сейчас, деда… Сейчас… Ещё… Минуточку…

Усмехнулся дед, налил чайку в кружки. Себе – покрепче, внучатам – пожиже да послаще. Сидит, громко сахарком похрустывает, да фыркает, потягивая терпкий, бодрящий напиток. Покряхтывает да покашливает специально, чтобы внуки пробудились…

– Да, встаём… Встаём… От, расшумелся, старый!

– Вот, и славненько! А то… Все караси разбегутся… От таких засонь…

* * *

Добрались до озера. Вымокли в росе, напрочь! Пищат внучата, жалуются. А дед над ними посмеивается, да удочки разматывает.

Разместились, уселись… Каждый на своём месте, заботливо подготовленном Никифором.

Дед карасей таскает, одного за другим, а Ванька да Васька дремлют. Поплавки на их удочках, и дрыгаться перестали. Видать, обмолотили караси червей… А на пустой крючок только «рыба-дура» клевать станет…

– Деда! Холодно!

– Так, костёр разожгите!

– Деда! Есть хочется!

– Разожжёте огонь, будет вам еда! Самая вкусная на свете!

Мальчишки бросились к ближайшей рощице за сухими ветками. Натаскали большую кучу. Долго возились с отсыревшими спичками, пока Васятка не догадался, и не сгонял за берёзовой корой.

Вскоре потянуло горьковатым дымком, который начал стелиться от костра, вместе с утренним туманом.

– Деда! А, как же мы готовить будем? Ни котелка у нас, ни другой посудины?

– Хе! А без посуды не умеете?

– Не-а…

– Возьмите ведёрко, и сгоняйте за глиной. Во-о-он, на тот пригорок! Да, смотрите, красной наберите. В овражке…

– Ты что, дед, горшок будешь лепить?!

– Ага! Горшок! С вершок и четверть! Бегите, ужо!

* * *

Когда внуки вернулись, дед уже выпотрошил десяток золотобоких карасей. Порывшись в «сидоре», он вытащил кулёчек с солью, зубки чеснока и луковые перья. Промыв карасей в воде, он густо посолил их, набил в брюшки лука и чеснока. Затем сделал из глины густое «тесто», которым обмазал карасей. И… В костёр!

Внуки смотрели на «чудодействия» деда с открытыми ртами.

– Вы ловите! Ловите! А я за едой пригляжу!

– Деда! А что мы… С глиной есть будем?!

– Кто поест, а кто – посмотрит, – усмехался Никифор, – Если по пятку карасей не поймаете – голодными останетесь.

Когда глина закалилась в огне, и потрескалась мелкой рябью, Никифор выкатил глиняные аляпушки из костра. Аккуратно, дав чуть-чуть остыть, обстучал ножом, и разломил каждую, надвое. Соорудив из веточек вилки, вручил их Ванятке да Ваське.