Владимир Ушаков - Amor

– Ну, как Вам новоприбывший?

– Это «кубинец» -то? Поживем – увидим.

– Жинка его видная женщина. Одно слово мулатка!

– Это да! У неё не отнимешь.

– И чего его к нам направили? Как Вы, майор, думаете?

– Я ничего не думаю. Направили – значит надо!

– Так уж и ничего. Наверное, Вам, по Вашей линии, на него ориентировочку уже прислали? Нет? Я просто так…

Майор неопределенно то ли кивает, то ли качает головой.

– Я это к тому, что некоторые жены косо поглядывают на супругу Ершова, зловредничают.

– А чего он добивался, женясь на иностранке? Теперь вот и расхлебывает. Их же перед загранкой предупреждают, чтобы не было никаких любовных контактов с иностранками. А он нарушил. Женился. А теперь расхлебывает свое аморальное поведение.

– Вот! Вы меня правильно поняли. Мы с Вами, Евгений Степанович, не один год вместе служим и у нас всегда с Вами полное взаимопонимание. Практически во всем. Не стоило бы и говорить, но, – смеется полковник, – говорить-то иногда что-то ведь надо, если возникает какая-то новая проблема…

– Внимательно Вас слушаю, Николай Иванович.

– Мы служим с Вами в непростых, так скажем, специфических, условиях. На дальних рубежах. И самое главное у нас что? Не у Вас это спрашивать. Сами прекрасно знаете.

– Уж, во всяком случае, не военная подготовка, – Усмехается особист.

– Вы всегда зрите в корень, Евгений Степанович. За это я Вас и ценю, и очень уважаю. Да, военная подготовка, боеготовность у нас отработана и поддерживается на должном уровне. Делаем вместе с Вами все возможное. Но не последняя наша задача-это сохранить, сберечь хорошие взаимоотношения людей в коллективе. Поддерживать наш, так сказать, внутренний микроклимат. Наш замполит, хоть и старается, работяга, один со всеми нашими проблемами один не справится. Мы все ему помогаем и будем помогать. Ваш отдел носит название «особого». Я понимаю, «особый» – это значит, особенный, непростой, незаурядный и так далее…

– Вы хотите сказать, что к Ершову должен быть необычный подход?

– Опять Вы правы! Как Вы меня понимаете! Да, необычный, не такой как ко всем подход к нему должен быть, только не в том смысле, что какой-то особенный, а скорее в том смысле особенный, что более человечный, я бы сказал. Как ко всем другим, но и не совсем. Я не могу тебе приказывать, но как бы тебе, Евгений Степанович, это сказать… Приехал человек с женой, с ребенком в такую глушь. Переживает. Ну, женился на иностранке. Провинился. Но не преступник же он. Не рецидивист или агент, какой. Кое-кто из наших ребят на него взъелся: как же москвич! Москвичи – тоже люди! Не все там, в Москве, в меду купаются. Только нам с тобой не хватало парня совсем, как бы это поточнее выразиться, травмировать что ли. И его семью тоже, излишним, скажем, подозрением, недоверием. Какой он такой уж неблагонадежный? Диссидент? Нет! Или она? Она-то чем виновата? Влюбились. Молодые. Здесь по-людски с ними надо. Как нам с Вами совесть подсказывает. По совести тут надо. Чтобы не сплоховать и…

– Вот именно! Наша обязанность, долг, помогать людям. А там, как говорится, как сложится. Спасибо тебе, Евгений Степанович, что понял меня. Чтобы бы я без Вас делал?

– Ну, что Вы, Николай Иванович. Инструкции они, конечно, инструкциями…

– Но и о совести человеческой забывать не следует! А совесть это…

– Вот именно! Это совесть! Ваше здоровье, Николай Иванович!

Особист приподнимает стакан с компотом.

– Спасибо. И Ваше здоровье, Евгений Степанович.

Офицеры, улыбаясь, друг другу, чокаясь, выпивают свой компот, как сладкое «Шампанское».

Очередной женский четверг, собрание жен офицеров части, в красном уголке части. Портреты, плакаты, лозунги, телевизор. Принаряженные жены офицеров раскладывают на блюда свою домашнюю выпечку: пирожные, печенье, пирожки, крендельки. Все изделия собственного приготовления для всеобщей дегустации. Супруга командира части, дородная женщина с добрыми глазами, приглашает всех рассаживаться и оглашает тему сегодняшнего собрания – женского четверга.

– Сегодня, дорогие боевые подруги, перед Вами с докладом выступит Мария Ершова. Она нам расскажет о своей Родине – социалистической Кубе, о тех успехах, которых добился свободолюбивый кубинский народ в образовании, культуре, здравоохранении, сельском хозяйстве и промышленности. Пожалуйста, Мария, начинайте.

Мария робко, аккуратно строя фразы на русском, тщательно выговаривая слова, начинает свой рассказ. Жена комполка кивками головы, ее поддерживает, подбадривает. Все женщины доброжелательно и внимательно слушают Марию.

– …На Кубе имеется более 8000 видов растений, от кактусовых, растущих в засушливых районах, до орхидей во влажных. Имеется множество деревьев драгоценных пород. Самым характерным элементом замечательных кубинских пейзажей является королевская пальма – стройная, горделивая, которая растет во всех районах и на любой почве. Национальный цветок-марипоса, белый цветок с тонким запахом, по форме напоминающий бабочку. На Кубе нет ни опасных хищников, ни опасных для человека ядовитых животных и млекопитающих. На Кубе живет самая маленькая птица в мире-колибри, птица-муха и токороро-национальная птица Кубы, которая отличается богатым оперением голубого, зеленого, серого, белого, черного и алого цветов. Вот, пожалуй, и все, что я хотела Вам рассказать о Кубе.

Когда Мария заканчивает свое выступление, все женщины ей хлопают, а затем подходят к столу, и каждая рекламирует, расписывает свою скромную и довольно однообразную собственноручную выпечку. Женщины пьют чай и обсуждают формы и вкусовые качества своих произведений кулинарного искусства.

После службы домой приходит Владимир и, поцеловав жену, протягивает ей письмо.

– От кого?

– На этот раз от Островского.

– Дай почитать. Надо же. Разродился. Молодец!

– Сейчас дам. Но послушай, что он пишет о наших «героях». Я имею в виду Рытова и Сапрунца. Вот. «Майора Сапрунца поймали с поличным. Он что делал? Хитро все проделывал, но все равно попался. Пользуясь нехваткой продуктов у кубинцев, он брал себе лишние продукты и товары в нашем специализированном магазине для иностранцев, обертывал их в полиэтилен и клал в помойный ящик возле дома. Перекупщики, спекулянты из него все это ночью, до того, как приедет утром мусорка, доставали, а потом ему, Сапрунцу, приносили песо. Причем продавал он эти товары и продукты по бешеным, спекулятивным ценам. А потом менял песо на сертификаты. Не знаю, кто его засек. Или сами кубинцы проследили, или обратили внимание наши, что он стал намного больше обменивать песо на чеки. Короче говоря, выслали его с Кубы и по последним данным хотели его разжаловать и отдать под суд. А Рытов обратно к себе уехал. В Москве ему отказали служить.