Геннадий Мурзин - Обжигающие вёрсты. Том 1. Роман-биография в двух томах

Здесь я проработал два года. Как? Вполне нормально. Ни главный диспетчер цеха №17, ни сменные диспетчеры не имели ко мне претензий. На работе не пил, был скромен, видимо, трудолюбив, не прогуливал, не опаздывал на смену, а потому вскоре стал лучшим рабочим и в качестве такового на Доске почета цеха постоянно представлял коллектив транспортно-экспедиционного отделения.

С другими двумя грузчиками жил в ладу. Несмотря на то, что они, не в пример мне, были физически очень крепкими. Одни их руки чего стоили. Несмотря на то, что наряд закрывался один, и все трое получали зарплату одинаковую. Мужики, видя мое усердие и мои весьма хилые бицепсы, щадили. Но, по правде говоря, из-за самолюбия не слишком этим пользовался и работал наравне со всеми.

И все же… Это был литейный цех. Он выпускал не детские игрушки, а, допустим, корпуса для снарядов. И грузчик, как ни крути, должен был обладать достаточной физической силой и выносливостью. Ну, со вторым у меня никогда не было проблем. А вот с первым…

Такой момент. Наша машина подъезжает под погрузку рудничной стойки (это такие стальные изделия, вес одного его пятьдесят килограммов). Обычно рудстойку мы грузим, с одной стороны, внутри цеха на транспортер, а, с другой стороны, стоя на машине, снимаем с транспортерной ленты. Это еще ничего. Однако сегодня (возможно, в предыдущую смену что-то с машиной случилось, и продукцию на склад не вывозили, а внутри цеха свободного места для складирования нет) рудстойку попросту сложили на земле, возле цеха.

Что это означает? Тяжеленное изделие надо не просто оторвать от земли, но и поднять на уровень моих плеч и забросить на машину. Одно или два таких изделия смог бы закинуть, но не два или три десятка. Мужики поступают хитро. Щадя мое самолюбие, они говорят:

– Мы – грузим, ты – отдыхаешь; мы – отдыхаем, ты – разгружаешь. Идет?

Согласно киваю. Потому что сбросить с машины – это совсем не то, что на нее забросить. Выход найден. Впрочем, они обычно, быстро выкурив по папиросе, и тут помогали мне, оправдывая свое вмешательство тем, что, мол, цеху срочно понадобилось забросить песок.

Они, в общем, меня выручали. Я их – тоже. Как? Это случалось два раза в месяц, в дни выдачи зарплаты. Особенно, если работали во вторую смену. Получив деньги, мужики соображали «на двоих», поскольку я в этом никогда не участвовал. И через пару часов, насоображавшись, с трудом могли произнести членораздельно фразу, а не только физически работать. Но в цехе непрерывное производство и ему все равно требуется сырье. Диспетчер знает, поэтому старается закрывать глаза. Он в такие дни видит основную задачу: забросить в цех самое необходимое, чтобы не остановить производство.

Так что в такие дни работаю за троих. И внешне кажется всем, что у нас все в порядке. Более того, стараюсь сделать так, чтобы пьяные грузчики не попадались на глаза начальству. Выкручиваюсь, как могу. Например, с машиной привез песок. Разгружаю. Откуда ни возьмись главный диспетчер.

– Где остальные грузчики? – Спрашивает он и подозрительно, с прищуром смотрит.

– Они? – Переспрашиваю, будто не понял, о ком идет речь.

– Да, они.

– Так, мужики только-только отошли.

– Куда?

– К вагранкам… Чтобы газировки попить.

Главный диспетчер не верит или притворяется, что не верит.

– Что, трубы у них плавятся?.. Покрываешь?

– Да, что, вы, в самом деле! – Поняв намек, обиженно восклицаю в ответ. – Чтобы я и врал!? Была нужда. Не верите? Вон и воткнутые их лопаты. Если хотите, можете подождать.

Главный диспетчер хмыкает, но отходит. По-моему, мы оба друг перед другом ломали комедию.

Своих мужиков ни разу не подвел. Не было случая, чтобы в такие критические дни из-за грузчиков возникли проблемы.

На другой день мужики являлись на работу и, узнав, что все сошло с рук, были благодарны мне. И брались за работу с утроенной энергией.

Вот такая была взаимопомощь.

Самым для меня тогда было поразительным то, как рабочие ухитрялись напиваться; сколько проявляли сноровки и изобретательности.

Верхнетуринский машиностроительный завод – это было оборонное предприятие. И порядки на нем строгие, поскольку объект, строго охраняемый. Во-первых, по периметру территория завода ограждена высоким забором, по верху которого шла колючая проволока, якобы, под напряжением. Во-вторых, внутри вдоль забора, на некотором от него расстоянии, шло два ряда колючей проволоки. В-третьих, между забором и проволочным ограждением постоянно дежурили злые псы, готовые броситься на любого и разодрать в клочья. Там же, кроме того, постоянные обходы совершали вооруженные охранники.

Таким образом, для меня, например, казалось, что через забор выйти с завода и потом, тем более, попасть назад – совершенно невозможно. Однако самые отчаянные, а такие находились, чтобы только вырваться в город, запастись водкой и вернуться благополучно назад, готовы были на все.

С моими мужиками такого не было. Но вот в другой смене один из грузчиков, отряженный коллективом, однажды (раньше, видимо, все обходилось) все-таки допустил какой-то промах и, перелезая уже через забор с грузом горячительного, зацепился за проволоку. И тотчас же его схватила собака и стащила с него штаны вместе с трусами. То-то была картинка, когда прибежали охранники и увидели мужика с голой задницей.

Самый надежный способ – это иметь хорошо знакомого охранника на пункте пропуска, на проходной завода, то есть. По блату он, охранник-вахтёр, мог выпустить с территории завода в городок на десяток минут, которых было достаточно, чтобы запастись горючим, ибо центральный гастроном находился в пятидесяти метрах. Но риск велик и в этом случае. Не исключено, что, возвращаясь назад, страждущий ненароком может столкнуться на проходной с другим, незнакомым ему вахтёром (например, приятель в этот момент вышел, чтобы открыть ворота, досмотреть и пропустить автомашину). Подозрительный гражданин будет подвергнут самому тщательному досмотру-допросу: куда и зачем ходил; кто и почему выпустил с завода без разрешения; не несет ли чего запрещенного с собой? Трудновато скрыть от зоркого глаза то, что робу так оттопыривает. Три-четыре пузыря – не иголка. Как ни прячь, а все-таки заметно. Застукали – отвечай, но приятеля, выпустившего тебя, не выдавай. Это – святое.

Легально выйти с территории завода можно было лишь в нескольких случая. Во время пересменки, например, когда все работники данной закончившейся смены идут домой. Но и тут есть одно «но». Вместе с пропуском надо предъявить бирку, на которой указан твой табельный номер и смена, в которой ты работаешь. А бирка та может быть у тебя на руках лишь в том случае, если твоя смена действительно закончилась. В другое время – бирка находится в табельной. И выдадут ее только с окончанием работы. Иначе говоря, приходишь на смену – сдаешь бирку в табельную, заканчиваешь смену – забираешь бирку. Нет бирки в табельной с началом смены означает, что тебя либо нет на работе, либо опаздываешь, а подобное означает – нарушение трудовой дисциплины. Закончилась смена, но ты не забрал бирку, и она продолжает находиться в табельной также означает одно, – ты ушел с работы раньше положенного времени и в отношении тебя полагается разбирательство.