Владимир Сковородко - Последняя афера

Грек и его коллега в ритме окружавшей их толпы двигались в сторону кафе, по пути, не сменяя темы, делясь всеми травмами и болячками, скопившимися с детства по сегодняшний день, как мальчишки, которые хвастают своими шрамами на теле, описывая произошедшее в ярких красках, привирая действительность.

– Однажды мне приснился сон, – начал Грек, – будто бы я опаздывал на работу. У нас была запланирована какая-то важная конференция, которую ни в коем случае нельзя бы было пропустить. Что-то очень важное. И я решил поехать не на метро, как обычно, а на такси. Я поймал машину, а водитель – афроамериканец. И ни слова по-русски.

– Тут уж, скорее, узбек, – подметил Олег.

– Ну, точно. И вот, мы тронулись, я ему показываю куда ехать, где сворачивать, а потом вижу, на светофоре следующего перекрёстка горит красный, я кричу, стой, остановись, дурак, а он ещё быстрее начал разгоняться. Я смотрю в зеркало и вижу, что у него нет глаз, представляешь? А потом он поворачивается ко мне, улыбается своей белоснежной афроамериканской улыбкой и говорит по-русски: "Тебе привет от него". Я его спрашиваю: "От кого?" – и тут же сбоку в нас врезается огромная фура, мы отлетаем, переворачиваемся в воздухе и с грохотом падаем на асфальт, – Грек хлопнул ладонями, показывая, насколько жёстко было падение, – Скрежет металла, гул, звон битого стекла, а я чувствую, что мне зажало ногу. Потом присматриваясь и вижу торчащую из-под разорванных брюк окровавленную кость. После этого я тут же проснулся.

– Ну и жуть… – скривился Олег.

Тем временем они уже присаживались за стол. Официантка подала им меню и тут же испарилась.

– Да это ещё не все, ты слушай, – продолжал Грек теперь чуть тише, – Через неделю я проспал будильник. Проснулся в отвратительном состоянии. Позвонил Константиновичу и попросил отгул на день. Думаю, отлежусь дома, приду в себя и завтра выйду на работу. В обед встал с кровати, пошёл в душ и, угадай, что случилось?

– Ты вдруг вспомнил, что у тебя никогда не было чернокожих и решил дать волю своим фантазиям и руке? – сострил Олег.

– Нет, кретин. Я поскользнулся и сломал себе ногу.

– А как же афроамериканец? Ты ничего не упустил?

– Да иди ты!

К столику подошла симпатичная официантка, чтобы принять заказ. Олег попросил стейк из свинины и салат "весенняя радость", Грек же отдал предпочтение грибному супу, аппетита у него совсем не было.

Едва девушка удалилась, Олег тут же уставился в телефон. Грек вытянул крайнюю салфетку из пластиковой салфетницы и приступил к сотворению прекрасного. По сказаниям Анакреонта, именно белые розы были первыми появившимися на свет. А появились они из белой пены, покрывшей прекрасное тело богини любви Афродиты, когда та выходила из моря после купания. Когда другие боги увидели сию красоту, они тут же принялись обрызгивать это чудо нектаром, чтобы придать ему вкусный аромат. Аромат роза приобрела, а вот должное божье бессмертие – нет. И теперь Грек, подобно Богу, созидал очаровывающее взоры смертных творение. Пусть не из пены, павшей с пышного тела Афродиты, а из столовых бумажных салфеток, не с ароматом божественного нектара, а лишь с запахом древесной целлюлозы в добавок с искусственными ароматизаторами. Но зато эта роза будет бессмертной, какой не удалось ее сотворить богам, так как на жизнь его творение претендовать не могло изначально, а значит и избежать своей смерти не составляло никакого труда.

– «Весенняя радость», стейк, грибной суп. Приятного аппетита, – нарушила тишину девушка, расставляя тарелки.

– Спасибо, – пробормотал Олег.

Грек, как раз закончивший свой труд, протянул розочку официантке.

– Это Вам, – с надменным, лишенным всяких эмоций лицом, произнёс он, словно царь, пощадивший своего оскорбителя от неминуемой казни, даровав ему тем самым жизнь.

Официантка, переигрывая свою смущённость закатом своих глаз за веки, поблагодарила джентльмена за восхитительный цветочек и, одарив их стол своей милой улыбкой, вновь отчалила, на этот раз более грациозно. Можно было заметить, как её подбородок стал чуть выше, а вместе с ним и её самооценка.

Во время трапезы они обсудили рабочие дела, грядущий день рождения Писчинкиной, общей коллеги, телевизионное шоу "Ананасовая кожура", планы на отпуск и личные проблемы.

После обеда они сразу же отправились обратно в офис. Когда они подошли к лифту, Грек сразу же вспомнил того незнакомца и его леденящий душу взгляд. От воспоминаний по коже пробежали мурашки.

На этот раз лифт был пуст. Они поднялись до офиса и сразу же разошлись в разные стороны. Грек снова погрузился в работу. Ещё несколько раз его отвлекали то телефонные звонки, то коллеги. Как он и планировал, отчёт был завершён до трёх часов дня, все оставшееся время он провёл, раскладывая пасьянс. Перед уходом с работы он оставил распечатанный отчёт на столе Валерия Константиновича и с чувством выполненного долга, покинул стены здания.

Глава 2

Весна сияла во всей своей красе. Непередаваемо нежный аромат цветущих деревьев кружил голову, тёплые лучи солнца ласково щекотали лицо, а птицы напевали свои трели. Ласточкин щебет, стрекотание сорок, воробьиное чирикание и заливания соловьев, все это переплеталось между собой и обращалось в хор. Эти чистые песни, без фальши и пафоса, без вульгарщины и грязи, лились ни славы ради, а по зову маленьких сердец, совершенно бескорыстно, заполняя эфир любовью и светом. Его легкие наполнял сладкий воздух, а душу наполняла жизнь. Казалось, будто весь мир улыбается ему, а он улыбался всему миру в ответ. Он шёл не спеша, чтобы не упустить ни единой детали, ни единого мгновения царившей идиллии.

Свой путь он знал наизусть, казалось, ему бы не составило никакого труда преодолеть его с завязанными глазами, описывая все вокруг.

Дойдя до парка, он сразу же направился к своему месту. В холодное время года он располагался на лавочке, но сегодня было особенно тепло, а потому предпочтение было отдано зеленому газону.

"Погуляй, Майя" – сказал он своему питомцу, отстегивая шлейку.

Майя облизнула руку своего хозяина в знак благодарности и тут же бросилась к другим собакам, находившимся на лужайке неподалеку.

Хозяин скинул с плеч свой рюкзак и достал из него деревянный футляр для этюдника. Установив конструкцию и сложив все принадлежности рядом с собой, он устроился поудобней на мягкой свежей траве и начал по очереди добавлять масляные краски на поверхность палитры.

Среди лая резвящихся на поляне собак, смешанного со звуками радостного крика детей, игравших неподалёку, он отчетливо слышал тот родной, который принадлежал Майе. Он улыбнулся, глубоко вдохнул приторно сладкий коктейль ароматов воскресавшей весны с дурманящим запахом красок и принялся писать. Чистый холст плавно наполнялся красками. Через час вместо белого полотна перед его глазами уже была картина: заточенный в бордовой клетке пейзаж с нежно розовым озером среди синей травы на фоне красного неба.