София Гарипова - Дневник девушки, которая дождалась. Своего парня из армии

Паша писал о том, что в этом году тоже подумывает поехать на день рождения Булата. К нему в деревню. К себе на день рождения зовет. Надеется, что к августу уже точно будут известны результаты экзаменов, поступил он или нет. У него и так была отсрочка пока медучилище – в этом году ему уже девятнадцать, он на год старше всех своих друзей. Когда-то он был ужасный двоечник и хулиган, остался на второй год. С третьего класса он снова и стал учиться с Ромой, Алексом и Булатом в одном классе. Если он не поступит, этот осенний призыв – это его призыв. А Рома и Булат уже первый курс заканчивают.

Знаю и снова убеждаюсь: то, как поступил Саша в понедельник после Пасхи, было правильно и предусмотрительно. Судьба! Не имея прямого намерения на то, чтобы показать, насколько значим он в моей жизни, он неоднозначно-таки поставил под удар мою репутацию и объявил им всем разом о своих серьезных намерениях. Он же мог и умолчать о случае после Пасхи, – и, вероятно, я бы не узнала. Саша сообщил мне, что вышло, чтобы я сама решила, насколько это правильно или неправильно. Этот поступок заставил меня быстро определиться, есть ли у меня намерения в отношении кого-либо из его друзей. А таковые намерения были… лучше сказать, тогда теплились в потаённом закоулке души. Но после признания все иные намерения испарились.

Видимо, он думал о Павле из Елабуги, с которым мы переписываемся. Алекс ни разу не запрещал мне писать кому-либо, не разу не говорил, что ему это неприятно. Тем более, мы все втроем с ним и Павлом прошлым летом поклялись у Камня Дружбы в нерушимости нашей дружбы. Только та клятва была, скорее, шутлива и несерьезна – похоже, никакая клятва (ни у какого, даже самого волшебного на свете камня) ничего не гарантирует. Нарушение дружбы налицо по всем трем сторонам нашего «треугольника», эта дружба треснула по всем швам. Года не прошло, как каждый из них сделал мне предложения разной степени серьезности и основательности, что в любом случае против всех законов дружбы. Кроме этого, они и между собой уже дрались. Из-за кого-то дрались, на рыбалке сломали друг другу носы. Мне до сих пор неясно, из-за кого конкретно они дрались, из-за меня или «другой девушки» (Гузель), или из-за того, что Паша нас сравнил и обобщил одним нехорошим словом.

Каким именно – я тоже до сих пор не знаю. В отношении девочек, девушек и женщин предполагаю (думаю и гадаю) о двух вариантах бранного слова. И у них разные значения, разный смысл. Но как это выпытать, жутко любопытно, что же он сказал о нас с Гузель-то? Паша должен был сам мне всё рассказать еще в январе, феврале или в марте, в конце-то концов! Но я сама уже боялась оставаться с ним один на один, и он так ничего и не рассказал.

А Саша предполагал, что Павел мне рассказал обо всем. Саша в феврале как будто и не удивился, что Павла и легко простила, и дружбу восстановила (как и все!). Да, Пашу все прощают! Конечно, все равно осадок остался. Но не простить его нельзя, всё-таки он классный… все-таки, он мне как брат.

И от того, как Саша поступил в отношении моего укуса, и от того, что Павел позволил себе дерзости на мой счет – это всё оставило меня в состоянии глубокой растерянности. Кому и доверять-то, если самые близкие люди, кому доверяла, поступают так необдуманно и неосторожно. Да и, положа руку на сердце, мне вообще Булат с самого начала больше всего нравился. Но так вышло, что он опоздал… ну, даже если бы и хоть как-то торопился. Мы с ним друзья-однофамильцы. Брат моей подруги и друг моего парня, друг моего «духовного брата» – Паши. Да и по-большому счету он мне даже не друг больше, а знакомый. Можно ли считать шесть встреч в год достаточным основанием для дружбы? Нет. Это просто знакомство. Некоторые ужасные вещи, которые он делал, видимо были должны растопить холодное сердце Снегурочки. Показать мне его внимание и симпатию. Три вещи – глупые и непозволительные: дружеский легкий хлопок по лошади Наташке, чтобы та сдвинулась с места – задевший мою ногу, чайная салфетка на моем колене – когда он забыл убрать руку, а главное – уж (змея!) на моей шее… После такого я решила, что передумала любить его. И всё-таки… хорошо, что Алекс сам принял решение! Столько радости и эмоций, столько переживаний и « краснеть удушливой волной» , это самое четкое признание, и солнце над нашими головами светит на наши светлые головы, и под ногами шар земной катится куда-то, и я сама лечу в синюю-синюю бездну голубого неба, когда иду с ним или без него. С моею влюбчивостью, которая была в десятом классе, со мной по-другому и нельзя. Это мое внутреннее убеждение, а снаружи, конечно, возмущение, что он подставил мою репутацию – но я простила.

Конечно, Паше нравится Каролина. Он так и сказал в письме, что она ему симпатична. Между прочим, Каролина очень красивая, каштановые волосы и голубые глаза. Да у меня обе лучшие подруги красивые – и Асия, и Каролина! Злые языки поговаривают, что якобы среди двух подруг всегда одна бывает красавица, а другая «не очень». Так это все неправда: у меня все подруги красивые! Вот если бы Гузель была у меня в подругах, то я бы, может, немножко и засомневалась в правоте этой уличной истины: Гузель очень красивая, о-чень! Идеальная, шикарная от кончиков волос до кончиков пальцев! Тут бы могла бы появиться тень сомнения… что… да. Все понятно.

После защиты диплома Алекс вечерами сидели у меня, мы ремонтировали журналы «Приусадебное хозяйство», подклеивали обложки, складывали все по номерам и по годам. Правда, романтично?

Это не из библиотеки, это домашняя подписка – моя мама этот журнал уже много лет выписывает. Дома лежали груды журналов, бесхозно и не по номерам. Непорядок! Пора делать домашнюю инвентаризацию!

Саша пришел вечером после работы, принес два яблока: как обычно, он носит два, себе и мне.

У меня в гостях был Каролина. Мы не до конца разрезали на руках оба яблока напополам – и видно было совершенно ясно, где чьи половинки. Одну половинку взяла мама, половинку второго яблока Саша, Каролина взяла себе половинку «Сашиного» яблока, и вежливо поблагодарила, глядя на него. Мне оставалась только половина маминого яблока. Вот эта маленькая, совершенно ничего не значащая деталь, проронила внутри меня зерно сомнения. Я вот тут Каролину «выгораживаю», убеждаю Сашу в том, что она никак точно не может быть влюблена. А она вот тут берет половину «его» яблока. Ну да, оба яблока были его, но это было «его-мое» яблоко.

Да, это все глупо. Со дня как мы ходили в Цирк я стала осторожно приглядываться к Каролине, подозревать и обнаруживать за нею большие чувства. Да, и этот эпизод про яблоки – самый, пожалуй, глупый безобидный. У меня есть еще несколько интересных наблюдений за моей подругой… Когда мы ходим на Каму просто погулять, она одевает капроновые колготки. Каролина стала краситься. Даже ко мне в гости красится. И так всем видно, что она красивая. Подозрительно все это.