Марина Брагина - Неформат

говорила Ляля, то путь к собственной модели самолёта новой конструкции лежит именно через

НИИР. – Столкнувшись с непонимающим взглядом Жоры, он поспешил объяснить: – «научные

исследования и разработки». Именно там непротоптанные дорожки. Именно там можно создать

что-то принципиально новое. А внедрение, как я слышал от выпускников, – это сплошное

расстройство. То того нет, то другого не хватает. Начинают с элегантного решения, а заканчивают

какой-то несуразицей: подгоняют не материалы под техническую мысль, а технические решения

под имеющиеся материалы. А поскольку материалы – это такая… – С уст Савченко чуть не

сорвалось неприличное слово, но он вовремя спохватился.

Жора продолжал молчать, выжидательно глядя на гостя, – простая уловка, которая

работала почти всегда на переговорах в МИДе. Ну, пожалуй, только не с азиатами с Дальнего

Востока: те воспринимали молчание как знак к окончанию переговоров…

Но этот гость, современная инкарнация то ли Есенина, то ли Сикорского, слава богу, не

походил менталитетом на японцев или корейцев, разве что потенциалом честолюбия… Игра в

молчанку дала свои плоды – Савченко продолжил ветвистую цепочку причинно-следственных

связей:

– Но НИИР тоже не мёд. И в этом вся проблема.

– Какая именно? – Жора знал, что на подсознательном уровне лаконичный вопрос

вероятнее даст развёрнутый ответ.

– Проблема в том, что все средства – нет, не все, конечно, но большая часть – выделяются

под военные разработки. Гражданское самолётостроение, если честно, – бедная Золушка на балу,

где в основном пируют оборонные КБ и предприятия. Магистральные самолеты «Аэрофлота» –

это близкие, но бедные родственники стратегической военной авиации или, на худой конец,

бомбардировщиков средней дальности или транспортников. Никто и нигде не будет специально

заниматься разработкой пассажирских самолётов: для этого нет материальных стимулов. В

оборонке и зарплата повыше, и квартиры дают быстрее, и в ведомственный санаторий летом

можно съездить. Отсюда и разница в уровне специалистов. Хорошо ещё, что в авиастроении

можно легко адаптировать планер для гражданских нужд – достаточно установить ряды кресел и

сделать несколько выходов. А в принципе… Корпус тот же, что и в бомбардировщике, двигатели и

навигационные системы менять не нужно. Простое решение. Автопрому, например, гораздо

сложнее. Там та же ситуация. Мой одноклассник собирается распределяться на Минский

автозавод после политеха, он мне рассказывал, как большегрузные тягачи: МАЗы, ЗИЛы, Уралы –

сделаны более-менее на уровне, потому что продукция идёт вначале в войска, а потом уже в

колхозы или стройтресты. А с легковушками беда. С «Запорожцем» бьются уже лет семь, а толку

нет и, кажется, не будет. Автомобилестроители, в отличие от нас, не могут взять шасси, скажем, от

ЗИЛа и посадить на него кузов легковушки. Что, кстати, пример «Запорожца» и доказывает: завод

ведь раньше был тракторный, это его недавно перепрофилировали. А мне хотелось бы

потрудиться над оригинальной гражданской разработкой. Знаете, наш ответ американской

модели «Боинг-747». Двухэтажный пассажирский широкофюзеляжный самолёт – вот это вещь!

Вот бы сделать что-нибудь подобное!

– «Боинг-747»? Как же, слышал и читал в «тассовках», то есть в новостных лентах ТАСС, –

целомудренно поправился Жора в ответ на непонимающий взор гостя, – а мой коллега даже

видел его, что называется, вживую в аэропорту Лондона. Сказал, что впечатляет – этакое

чудовище в небе, и пассажиров в нём столько, сколько в целом поезде. Вам бы, конечно, как

профессионалу было интересно увидеть его воочию… Итак, чего вам хочется, понятно. А что вам

можется? Иными словами, куда на практике лежит ваш путь? – спросил Жора с такими

обертонами в голосе, что Савченко понял: вопрос задан не из праздного любопытства.

– Да, мне, как говорят мои однокурсники, параллельно. Везде есть интересные проекты.

Подозреваю, что в какое-нибудь закрытое КБ. Один из вариантов – КБ имени Хруничева здесь, в

Москве. Если дадут прописку, а потом жильё.

В конце вечера, когда все вышли в большую прихожую, всегда удивлявшую Вадима

яркостью освещения, пока он, нахлобучив шапку на голову и пытаясь одновременно попасть

руками в рукава зимней куртки, а ногами – в ботинки, Жора, с непроницаемым видом

наблюдавший эту сцену, вполне по-отечески сказал:

– На прощание как благодарность за наш такой интересный диспут у меня есть для вас,

Вадим Борисович, интеллектуальный ребус – загадка, если угодно, задание на дом. О Булате

Окуджаве слышали?

Получив утвердительный ответ от Савченко, который одолел-таки свою куртку и сейчас, застегнув молнию, заинтересованно застыл в ожидании, – Жора продолжил:

– У него есть, такой, знаете ли, «Сентиментальный марш». Довольно известный – уверен,

что вы слышали. Так вот, Вадим Борисович, там есть одна несуразность в тексте. Не буду утомлять

вас текстом целиком – достаточно концовки:

Но если целый век пройдёт, и ты надеяться устанешь,

Надежда, если надо мною смерть распахнёт свои крыла,

Ты прикажи, пускай тогда трубач израненный привстанет,

Чтобы последняя граната меня прикончить не смогла.

Но если вдруг когда-нибудь мне уберечься не удастся,

Какое б новое сраженье ни покачнуло б шар земной,

Я всё равно паду на той, на той единственной Гражданской,

И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной.

Так вот, Вадим Борисович, расшифруйте дома, используя вашу недюжинную

математическую логику, простую загадку, которая в основе этого образа: «Комиссары в пыльных

шлемах…» О чём это? Только чур уговор: решите этот ребус сами, без помощи сокурсников МАИ.

Образы, знаете ли, таят в себе опасные смыслы подчас. И это, мне кажется, тот самый случай.

Савченко снова, как и при упоминании Ульбрихта в начале вечера, почувствовал, что

случайно обнаружил какую-то ведущую в подполье или лаз важную дверь, закрытую на хитрый

замок, – дверь, о существовании которой простодушные обитатели Изотовки не догадывались –

или им было всё равно.

– А когда – не если, а именно когда, – с твёрдой, начальнической ноткой в голосе

завершил фразу Жора, – решите этот ребус, подскажите решение Ляле. Она его, по-моему, тоже

пока не знает, просто не задумывалась над ним. Но и ей будет интересно.

Глава 8

Жизнь состоит из множества мгновений…

Ляля слишком хорошо знала отца, чтобы ждать от него немедленной реакции на

смотрины её первого молодого человека. Но, по той же логике поведения Жоры, которую она так