Евгений Шибаев - Не мой тип

Приготовив ужин, она, по настоятельной просьбе деда, садилась с ним пить чай. Чаепитие порой затягивалось до полуночи. Дед рассказывал как он воевал в Гражданскую войну, как пережил Отечественную, про житьё-бытьё в деревне. Он оживлялся, когда рассказывал, воспоминания возвращали его в молодость, и лицо его преображалось. Полные вдохновения глаза его светились какой-то молодецкой удалью, кожа розовела, а само лицо озарялось задорной улыбкой. Он совсем был не похож на того старика, который совсем недавно собирался повторить последний путь своей жены.

Тамара с интересом слушала и наблюдала за дедом. Она видела, как он наполняется вдохновением, когда увлекается своими рассказами, как загораются его глаза, как блестят белизной его молодые зубы, когда он вспоминает что-нибудь смешное, а его руки, руки кузнеца, всю жизнь проработавшие с молотом, крепкие, покрытые крупными венами, совсем не старческие и немощные, приводили Тамару в некоторое замешательство этим своим несоответствием.

Она стала любить эти вечерние посиделки, после садика, зайдя на минуту к себе домой и переодевшись, бежала к деду, который уже поджидал Тамару и весь день проводил в ожидании встречи.

Тихо, незаметно к ним подкралась любовь. Дед нежным взглядом сопровождал каждое движение Тамары, когда та хлопотала по дому, помогал двигать тяжёлую мебель, чтобы добраться с тряпкой до труднодоступных мест, а Тамара, давно забывшая, что такое мужское плечо рядом, вспыхивала и благодарила деда за помощь.

Это странное, необычное, волнующее чувство, которое испытывал дед, волшебным образом преобразило старика. В нём словно произошёл биологический всплеск и проснулась вторая молодость, которую он ещё вчера уложил в гроб, заколотил гвоздями и похоронил; он расправил плечи и словно скинул с себя несколько десятков лет, у него появилось неистребимое желание жить, непринуждённые весёлость и шутливость, лёгкость на подъём.

Тамара, давно уже смирившаяся со своей участью вдовы и не ждавшая от судьбы никаких сюрпризов, не могла поверить этим сказочным метаморфозам, которые с ней происходили. В молодости не отлюбившая своё, она испытывала такое огромное ощущение жизни, что оно било через край! Окружающие её люди и давно знавшие её незаметной, тихой, грустной стали обращать внимание на то, как расцвела Тамара. Им невдомёк было, что Тамара, глотнувшая крепкого любовного напитка, открыла в себе такие чакры, что мало кто мог не заметить перемены в ней. Красота зрелой женщины – это всегда особенная красота, которая распахнёт целый мир не только для неё, но и никому другому не оставит шанса остаться к ней равнодушным. Но этот праздник должен был скоро закончиться, должны были вернуться из отпуска родственники деда, дочь с мужем, и Тамара стала всё чаще впадать в уныние.

И тут неожиданно дед предложил Тамаре пожениться и поехать с ним в деревню. Дед пошёл в ЗАГС, нашёл убедительные слова, и их расписали, в виде исключения, без испытательного срока. Сначала-то никак не хотели, по инструкции только для беременных делают исключения, но дед сказал, что насчёт беременности он не знает, но то, что ввиду его больших лет он может помереть до их срока, – это факт, и тогда на их совести будет не расписанная мать-одиночка. В общем, в ЗАГСЕ пошутили, посмеялись над таким уникальным случаем, но искушать судьбу не стали и пошли навстречу деду в столь деликатном деле.

А дед на самом деле спешил. Он хотел уехать до приезда дочки с мужем, чтобы избавить себя от объяснений, неприятных расспросов и намёков на его преклонный возраст. Тамару долго уговаривать не пришлось, та быстро рассчиталась на работе, дом пока продавать не стала, да и времени на это дед ей не оставил, собрала вещи, села вместе с дедом на поезд и поехала устраивать свою новую жизнь.

Дед перед отъездом оставил дочери прощальное письмо, в котором написал, что встретил он подходящую женщину и удумал на ней жениться, а посему едет с молодой женой на родину в свой дом. Затем перечитал письмо и сам же рассмеялся, представив, какое лицо будет у дочери и её реакцию на письмо.

Реакция же действительно была бурной! Дочь с мужем, приехав домой и увидев записку от деда, с недоумением несколько раз перечитав её, долго стояла в ступоре, пытаясь осознать происходящее событие. У неё никак в голове не укладывалось, как может её отец, старик в возрасте восьмидесяти двух лет, ещё вчера собиравшийся умирать и присматривающий себе место на кладбище, начать строить заново жизнь, вместо того чтобы думать о вечном и предаваться воспоминаниями о прожитой жизни. Она уже свыклась с мыслью, что старый отец будет доживать у неё свой век, а когда его не станет, она поедет в деревню и продаст его дом или будет сдавать как дачу приезжающим за свежим воздухом на природе горожанам. У Валентины не было сомнений в том, что именно ей достанется участок земли и дом, поскольку она взяла на себя хлопоты по уходу за папой.

И тут вдруг все планы рушились, и вся её натура не хотела принимать эту новую реальность. Её охватило чувство обиды, словно её предал её любимый отец. Муж Валентины молчал, только горестно качал головой и сочувственно поглядывал на жену. И тогда она решила позвонить своему брату, моему отцу, но тот, оказалось, и вовсе был не в курсе. Николай, конечно, был в курсе всех событий, но благоразумно ничего не рассказывал, нутром чуя, что это будет не к добру. Началось бурное обсуждение с родителями Николая «неблагодарного» деда, который «совсем тронулся умом» под старость лет. Эти вопли и крики продолжались так несколько дней.

А дед тем временем со своей «молодухой» обживался в деревне. Но не всё было так гладко. Подойдя по приезде к своему дому, дед увидел, что доски от дверей и окон отколочены, а из трубы валит дым.

Открыв дверь, он увидел здоровенного мужика в трениках» и майке. На плечах, руках и даже пальцах были видны зековские наколки.

Дед сразу:

– По какому праву вы тут живёте в моём доме?

– Я живу у себя дома. А вот ты откуда нарисовался, я не знаю. Иди к Вадиму разбирайся!

Вадим – старший и самый непутёвый сын, пьяница и картёжник, вечная головная боль у деда. У Вадима трое детей, жена, но хорошо они никогда не жили. Вечно в долг, порой впроголодь, и дед, когда жил в деревне, как мог помогал, а Вадима не раз учил уму-разуму и даже бил, но образумить сына так и не сумел.

Вот и на этот раз тот проигрался в чистую в карты и отдал за долги дом деда какому-то жулику, только что вышедшему из тюрьмы.

– С Вадимом мне разбираться нечего. Ты с ним разбирайся, а сейчас освободи дом.

– Слушай, дед, а не пошёл бы ты куда подальше со своей…, а не то ведь я и зашибить могу ненароком, – с угрожающим тоном пошёл в наступление самозваный «хозяин».