Анна Антонова - Зима для троих

– Здравствуйте! – обрадовались мы.

Все мнимые и настоящие обиды были, естественно, забыты, и разговор потек по уже знакомому сценарию.

– Здравствуйте, девочки! – приветствовали нас они. – Как дела?

– Учимся!

– Как учитесь?

– На пятерки!

– Молодцы!

Повисла пауза – больше вроде говорить было не о чем – и мы, попрощавшись, пошли искать свободные места.

– Слушай, Ирка, – сказала я по дороге, – а где историк?

– Не видела его, – озадаченно огляделась она.

– Не пришел, значит, – надулась я. – Не хочет любимых учеников повидать!

– Точнее, главную любимицу, – ехидно поправила Ирка.

Я вспыхнула, но возражать не стала. Историк Владимир Александрович Яблоков был классным руководителем у параллельного класса «А», но мы ценили и уважали его не меньше, чем «ашки». Он появился у нас только в десятом классе, и до этого мы таких учителей не видывали – историк никогда на нас не кричал, не читал нотаций, но во время его уроков в классе всегда стояла полная тишина. И, конечно, уроки – в кои-то веки мне стало интересно на истории.

Благодаря Яблокову – с такой фамилией прозвище ему так и не придумалось – мои школьные знания по истории оказались столь велики и обширны, что помогли сдать не только ЕГЭ, но и первую сессию!

На экзамене по истории России коварный препод задал мне дополнительный вопрос о том, почему в России в 1917 году сложилась революционная ситуация. И тут у меня перед глазами всплыла картинка из школьной тетрадки по истории за десятый класс, срисованная с доски. Историк высокохудожественно изобразил хромоногую царскую власть, опирающуюся на одну длинную ногу – обедневшее дворянство, и на вторую короткую – богатую буржуазию, не имевшую доступа к власти. Все это я изложила мигом поскучневшему доценту, и ему пришлось вывести в моей зачетке «отлично».

Об этом и многом другом мне хотелось рассказать любимому учителю, но его, как назло, нигде не было видно.

– Ты что, все еще сохнешь по Яблокову? – язвительно поинтересовалась подруга.

Я смутилась: возможно, в десятом классе я и была слегка влюблена в историка, но тогда даже не осознавала этого. А потом в моем сердце поселился совсем другой персонаж, о чем Ирке было известно не хуже меня… Впрочем, объяснять все это подруге я не стала – сейчас ни то, ни другое не имело никакого значения.

В зале погас свет, на сцену вышла торжественная Светлана Юрьевна с папочкой в руках, и наш разговор, к моему облегчению, вынужденно прервался. Наряд за-вуча нас так потряс, что я даже забыла про историка: поверх ее платья была накинута потрепанная мантия, а на голове красовалась желтая пластиковая корона. Ее сопровождал парень в строгом костюме, но тоже при короне.

– Приветствуем всех! – громко объявили они. – Мы рады сообщить, что сегодня в нашей школе состоится королевский прием!

Мы с Иркой синхронно хмыкнули и переглянулись.

– Это что-то новенькое, – прошептала она.

– Я тоже ничего подобного не припомню, – тихо согласилась я.

Мы настроились на торжественный лад, но тема королевского приема быстро сошла на нет – Светлана поздравила всех присутствующих и призвала насладиться концертом, который подготовили для выпускников ученики.

– А теперь, – продолжала она, – слово предоставляется директору школы, Зленковой Римме Николаевне!

Мы с Иркой синхронно застонали. Речами Риммы мы в свое время наелись досыта и, как выяснилось, еще не успели по ним соскучиться.

– А что это за личность рядом со Светланой? – небрежно поинтересовалась я, во все глаза разглядывая «короля».

Парня нельзя было назвать идеалом красоты, но мне как раз такие всегда и нравились: светловолосые, худощавые, с тонкими чертами лица. Правда, этот типаж до сих пор встречался мне лишь в кино – и вот совершенно неожиданно обнаружился в родной школе. Внешность для короля была не самая подходящая, оставалось только догадываться, почему он получил эту роль. Не иначе, имеет покровительницу! Правда, если вспомнить портреты всяких царственных особ в учебниках истории, то далеко не все монархи были писаными красавцами.

– Да он на год младше нас учился, – небрежно ответила Ирка. – Не помнишь, что ли?

Я, естественно, не помнила. Кто обращает внимание на малолеток, пусть даже всего на год младше?

– Не помню, – как можно равнодушнее отозвалась я, но подруга уже заподозрила неладное.

– Понравился? – ехидно поинтересовалась она.

– Нет, с чего ты взяла? – вспыхнула я.

Однако мы с Иркой слишком давно знали друг друга, чтобы она купилась на такую неумелую шифровку.

– Совсем ты, Настя, опустилась, – глубокомысленно прокомментировала она. – На малолеток заглядываешься!

– А что такого? – обиделась я. – Он всего на год младше! А если, скажем, у него день рождения в ноябре или декабре, он вообще нашего года рождения…

– Да они же дурачки, – покровительственно заметила она. – На уме одни «танки», или во что там сейчас принято играть?

– А вдруг он не такой, как все? – неизвестно почему настаивала я.

– О-о, случай очень запущенный, – протянула подруга.

Я сделала вид, что не слышала, и между делом поинтересовалась:

– Не помнишь, как его зовут?

– Много хочешь, – фыркнула Ирка и внезапно спросила: – Лучше расскажи, как у вас дела с Ромой?

Я мигом поскучнела и забубнила:

– А что с Ромой, с Ромой ничего…

– Общаетесь?

– Как, если я в другом городе учусь?

– Интернет никто не отменял, – не унималась она.

– Девочки, нельзя ли потише? – шикнули на нас из соседнего ряда. – Хотите обсудить личную жизнь, выйдите в ко-ридор!

Судя по тону и манере речи, это были какие-то незнакомые учительницы. Мы пристыженно замолчали и уставились на сцену. Я старательно делала вид, что слушаю Римму, а в голове тем временем крутились совершенно посторонние мысли. Училки оказались не правы: мне не хотелось обсуждать свою личную жизнь ни в зале, ни в коридоре, ни где бы то ни было еще.

Мой роман с одноклассником Ромкой Орещенко развивался прямо на глазах Ирки и Ольги со Светкой в десятом классе [1] Подробнее читайте об этом в повести Анны Антоновой «Лето на Меркурии». . После множества разнообразных перипетий мы все-таки остались вместе, но наши отношения надолго не затянулись. Будто настоящий интерес для нас представляла полудружба-полувражда. Мы повстречались немного, исполнили обязательную программу всех впервые влюбленных: киносеансы на последнем ряду с держанием за ручки, прогулки по городским улицам и паркам в такую погоду, когда хороший хозяин собаку не выпустит, медленные танцы на школьных дискотеках под завистливые взгляды девчонок и презрительно-равнодушные парней…

А потом нам стало скучно. Не было ни душераздирающего выяснения отношений, ни ссоры, просто мы потихоньку отдалялись друг от друга, встречались реже и реже, и наконец все свелось к формальному «привет-пока». Я не считала себя в чем-то виноватой, но вспоминать Ромку почему-то было неловко, и я старалась делать это как можно реже.