Марина Балуева - Побег из смертельного рая. Научная фантастика

На пульте запульсировало синее пятно и они одновременно получили информацию, что Надежда еще здесь. Но она очень подавлена эмоционально, так как недавно произвела на свет новое существо, которое назвала Серафимом, услышав это имя по телевизору, и теперь ее уже по законам приюта для недорослых выгоняют из этого дома (наверное, обратно к Петровым – гипотеза), но отбирают у нее это новое существо. Надежда не хочет расставаться с Серафимом.

Информация совсем сбила с толку Гленни и Аси. Почему такая алогичность в который раз учиняется на планете Око? С какой целью? Было совсем непонятно, как случилось, что Надежда была сначала насильственно соединена с несколькими недорослыми и взрослыми окованами (это практиковалось в питомнике, так как практиковавшие испытывали удовлетворение от власти над слабыми, гасили так свой страх), а потом у нее стали вдруг отбирать то существо, которое она в связи с этим произвела на свет. Информация была и о том, что Надежда испытала очень много боли. Материальной и нематериальной. Но что она могла сделать с этой болью, и зачем ей эти сигналы, если нет возможности изменить ситуацию? Болевые сигналы надо было бы испытать тем, кто так все запутал в жизни Надежды.

Аси вернулся из своего бокса, распространяя запах соленого моря и вибрации воздуха, создаваемые волнами. Это помогало Гленни сосредоточиться на приеме мыслей с поверхности Око, что сейчас было особенно трудно, так как интересующая их особь уже начала репродуктировать неосознанный страх. Наконец, Гленни сделал взмах рукой, велев Аси сосредоточиться. Прием пошел. Надежда просила забрать ее и Серафима, а также еще несколько недорослых окован и одно существо низшего порядка вместе с ними. Вот они уже бегут по полю: впереди Надежда, на одной руке у нее Серафим, другой рукой она держит за руку маленькую Анну, а за ними еще ватага маленьких окован. Все они покрыты этими странными покровами из растительных волокон, шерсти низших тварей и искусственных заменителей. Передвигаются медленно, не быстрыми плавными прыжками, как это делают ликоване, а так, как это свойственно окованам, слабым по природе, да еще и маленьким: перебирая нижними конечностями. Иногда падают, поднимаются и бегут опять. Между ними мечется, издавая резкие звуковые колебания, маленькая низшая тварь, покрытая обильным волосяным покровом рыжего цвета, по имени Баксик.

– Однако, это удача – посылает сигнал Аси, благоухающий цветами радости, цветущими высоко в горах на планете Лико.

– Подожди, – отвечает Гленни – хватит ли у нас биотоплива для них, на все время перелета? Сможем ли поддерживать их жизнь?

– У них чистые мысли, с ними легко контактировать, а это самое главное. Значит, мы сможем что-то придумать для поддержания их слабых тел на нашей планете. В крайнем случае, обратимся к Великому Разуму Больших Пространств.

– Посмотри, – перебивает его Гленни, указывая на пульсацию красного пятна на пульте, что означало сейчас неожиданные сведения – Надежда поддерживается все тем же загадочным источником энергии, она излучает эту энергию. И… – он в изумлении уставился на пульт.

– Это энергия самого Великого Разума – заключает Аси, в неменьшем изумлении.

…Надежда бежала по бывшему совхозному полю, давно заросшему сорной травой. Она старалась попадать ногами в колею, оставленную колесами трактора, кое-где наполненную стоячей дождевой водой. Но бежать быстро все равно нельзя было: малые не поспевали. Она остановилась на минуту и, оторвав руку от Анны, поправила чепчик на голове мирно спящего Серафима. Девочка вцепилась ей в платье.

– Я тут, моя хорошая, – погладила ее по голове, и, слегка повернув голову вбок, стараясь не оборачиваться и не смотреть назад, крикнула – Сашка, давай быстрее, и держи за руку Рустама крепко. Быстрее, быстрее…

В темнеющем от близкого дождя небе метались и кричали чайки с окрестных больших озер. «Самое главное – не оглядывайся и не смотри назад», – шептала она себе. Оставалось совсем немного шагов.

– СОБСТВЕННО, это всего лишь навсего небольшое усиление того, что дано природой, совершенно естественный процесс, и ненадолго, всего на месяц-другой, кхе-хе-хе… – произнес вдалеке незнакомый мужской голос.

Голос был мягким, вкрадчивым. Шприц в латексных руках медсестры показался в фокусе. Голубая капля на кончике иглы стала искриться и переливаться светом, как звезда, потом обрела очертания человеческой фигуры. Прекрасной женщины в сверкающем костюме и расплывающимся нечетким лицом. Женщина вдруг стала смеяться, все громче и громче. Лицо кривилось. Смех ее раскатистым эхом отдавал в ушах Игната…

Он очнулся на тротуаре. Перед глазами была мокрая брусчатка, в которой отражались разноцветные огни уличной рекламы, переулок напротив уходил вниз, как этого никогда не бывало в его городе, мимо сновали туда-сюда чьи-то ноги, обутые в сапоги, кроссовки, ботинки. Было холодно.

– Гражданин, эй, гражданин, – чья-то нога осторожно дотронулась до его колена. – Здесь нельзя лежать, вставайте.

«Опять алкаш в мое дежурство, ну до чего ж достало все, хочу домой, к пивасику и телику», – услышал вдруг Игнат. – «Оформлять его? Или дотащить до ближайшей скамейки, да и оставить там?»

– Я не алкаш, – хотел сказать он, но из его рта вылетали нечленораздельные звуки. Язык не слушался.

«Вроде запаха нет, может, инсультник какой? Для инсульта, вроде, молод слишком. Документов никаких… Таак-с… Вот проблема-то».

Чьи-то руки шарили у него за пазухой.

– Я встану, сейчас, подождите, я сам встану – проговорил он с трудом, на этот раз выговорив большинство звуков, и начал подниматься, поддерживаемый рукой тучного полицейского средних лет с простоватым красным лицом. Рядом с ним стоял напарник, юный, тощий и бледный, ну просто заморыш какой-то. Он переминался с ноги на ногу и шмыгал покрасневшим носом.

«А если это приступ, и мы не отправим его в больницу, и он умрет? Надеюсь, Михалыч знает, что делает».

На крыльцо бутика напротив вышла девушка в длинном норковом манто цвета кофе с молоком. Ее бледное лицо с правильными чертами было грустным. Она словно не решалась никуда идти, смотрела в сторону отрешенно. Игнату подумалось, что свободные современные девушки носят куртки, стоят в пикетах против убийства животных и всегда знают, что им делать. А те, что в норковых манто, стоят вот так на крыльце где-нибудь, не по своей воле, причины разные, но факт один – редкую даму такого сорта назовешь счастливой.

– Михалыч, – сказал Игнат, уже почти четко, лицо старшего патрульного при этом вытянулось, а бесцветные, слегка навыкате глаза выражали крайнее изумление. – Там вон, парень, что стоит возле дерева, возле туи в кадке, у бутика, капюшон на голове, он высматривает, у кого бы сумочку дернуть. Не решается, потому что вас видит. Уже двух дамочек подходящих упустил.