Х. Д. Раш - Говорящие изнутри

– Спасибо за все, дядя… Как бы я ни поступал, я понимаю и ценю твою заботу и внимание…

– Оставь свою благодарственную речь, – прервал его Исмаил, – и ответь на вопрос.

– Да, я закончу учебу.

Официантка пришла во второй раз и стала бесшумно перекладывать тарелки с едой с подноса на стол.

– Вот и славно, – сказал Исмаил, не дожидаясь, пока она закончит. – Знаешь, а ведь не все так плохо. – Исмаил как-то оживился и даже повеселел. – Примерно неделю назад ко мне обратилась Амина, сказав, что Мансур и Асхаб мешают тебе читать книги. – Официантка ушла. – Я порядком удивился и спросил, что за книги ты читаешь. Она не знала. Тогда я зашел в вашу с детьми комнату и увидел твои книги. Знаешь… философия, история, всякие там романы и так далее – это, конечно, тоже хорошо, но мне было бы намного приятнее, если бы это были книги по твоей программе в университете. Но как бы там ни было, я рад, что ты увлекаешься чтением, наукой. Так вот, на второй день после этого случая, сидя у себя в кабинете, я все это внимательно обдумал. Человеку, который читает, учится, непременно нужно мыслить, чтобы понимать и разуметь то, что он читает и изучает. А чтобы мыслить, нужна тишина и покой. В нашей квартире у тебя таких условий, понятное дело, нет. И я решил, что тебе надо снять отдельное жилье. Единственное, чего я боялся, так это то, что ты и, может быть, некоторые наши родственники… да и посторонние, пожалуй, тоже, подумают и даже будут говорить, что я выжил своего племянника из собственной квартиры, что ты стал мне лишним и тому подобное. Но в последующие дни наблюдения за тобой я убедился, что покой тебе все же необходим. И буквально вчера я снял однокомнатную квартиру, которая находится где-то посередине между нами и твоим университетом. Вся необходимая мебель там уже имеется, тебе остается только взять свои вещи и заселиться. Хозяину я заплатил аванс, чтобы он ее пока попридержал. Если тебя такой вариант устраивает и если устроит эта квартира, то мы ее возьмем до конца твоей учебы. Но если тебе удобнее жить с нами, то я с удовольствием откажусь от этой затеи. Итак, решать тебе. Что ты выбираешь?

– Дядя, я… я не хочу обременять тебя лишними затратами. Ты мне и так здорово…

– Постой! – прервал его Исмаил, – здесь вопрос не стоит о затратах. Если в уединении ты сможешь лучше учиться – то мне плевать на расходы. В школе ты учился неважно, и это я как-то могу понять. Но сейчас ты на первом курсе, и я хочу, чтобы хотя бы вуз ты закончил более успешно. Итак, я еще раз тебя спрашиваю: ты сможешь лучше учиться, если будешь жить один? Ответь мне: да или нет.

– Да, но…

– Никаких но. Решено, квартиру берем. Вот. – Исмаил достал из внутреннего кармана пиджака ключи и блокнот. Затем развернул блокнот, вырвал из него листок и передал его Али вместе с ключами. – Это ключи от той квартиры и адрес. Завтра же поезжай и осмотрись. Если тебя устроит, можешь заселяться когда тебе угодно. С хозяином я сам поговорю. Понял?

– Да. Спасибо, дядя!

– Ерунда, сынок… Что-то ты мало покушал. Что так, а? Болен, что ли?

– Нет, я прилично поел. Просто ты слишком много заказал.

– Это не много. Когда перекочуешь на квартиру, будешь почаще приходить к нам обедать и ужинать, понятно? Как минимум два раза в неделю чтобы кушал у нас. Это приказ! А так можешь приходить хоть каждый день, буду только рад. Вот еще. – Исмаил аккуратно отодвинул левую половинку пиджака, сунул руку во внутренний карман, вынул банковскую карточку и протянул Али. – Вот, держи. Каждый месяц я буду переводить на нее деньги – на питание и карманные расходы. Деньги за этот месяц я на нее уже перевел. Так тебе будет удобнее.

– Спасибо… – Али как-то неуверенно и робко протянул руку и взял карточку. Он был безмерно благодарен дяде, и ему внезапно как-то стало стыдно за упущения в учебе и поведении, и также он понял всю свою ответственность перед этим человеком.

– Здесь, Али, в Москве, нас никто не любит… Да что там нас – здесь никто никого не любит, да и не обязан. Это мегаполис – место, где все и отовсюду рвутся разбогатеть, прославиться, сделать карьеру. Здесь царствуют алчность, жестокость, предательство и зависть. Все пороки человечества в одном городе. Один человек не может этого изменить. Это система, понимаешь? Система! Нужен некий компромисс. Это не значит, что ты должен быть таким, как все. Тогда ты пропадешь. А если ты пропадешь как личность, то мне и к черту не нужно твое образование и благополучие, потому что в таком качестве оно не устроило бы и твоего отца. Хочешь помогать друзьям? Хорошо, помогай! Но знай, кому помогаешь и как лучше это сделать. И еще, постарайся сначала сам чего-то добиться, тогда у тебя будет больше возможности быть полезным своим близким и друзьям, и твоя помощь тогда будет весомее, чем помощь голых кулаков. Итак, мой тебе совет: не становись образованным, богатым и эгоистичным подлецом, но и безрассудно-благородным дураком тоже не будь. Выбери нечто оптимально-срединное. Это и есть компромисс. Ты же понимаешь, о чем это я, а?

Али кивнул в ответ.

– Очень на это надеюсь, – сказал дядя.

Затем Исмаил позвал официантку и рассчитался с ней. После чего они вышли и поехали домой.

С тех пор прошло почти три года. Учился Али, как и обещал, хорошо. К милиции больше не попадал. Близких друзей у него особо и не было, а со знакомыми приятелями встречался раз в две недели. Почти все его время было поглощено чтением книг, учебой и одиночными прогулками в парке. Строго два раза в неделю, как и обещал, он ходил к дяде на ужин.

– Когда Али зашел в «Европейский», Умар и Тимур сидели за столиком в середине зала.

– Ассаламу алейкум, – сказал Али, пожимая руки привставшим товарищам, и в ответ прозвучали слова «Ваалейкум ассалам».

– Умар был «правильным» бродягой с благородными качествами. Его старший брат, ушедший добровольцем на войну в период Второй войны, погиб в известном сражении в предгорном селении Комсомольское в 2000 году. Отец же его скончался в автокатастрофе, когда Умар был еще совсем ребенком. Таким образом, из семьи у него остались одна замужняя сестра и мать, более состаренная переживаниями, нежели годами. В Москву Умар приехал года четыре тому назад на заработки, чтобы прокормить себя и уже больную мать. Но на стройке он проработал лишь пару месяцев.

В университете он не учился, книг не читал. Но он был представителем той редкой породы людей, что черпают знания из вольной ситуативной жизни, без теории переходя прямо к практике. От природы наделенный прекрасным умом и особым восприятием, он делал весьма обстоятельный анализ пережитого – такой, что, имей он желание и владей должным образом словом, мог бы написать прекрасные труды на многие жизненные темы. Но к науке, как правило, такие знания нельзя приложить, хоть они ценны и глубоки в области познания человека и бытия в условиях каждодневной жизни. Он был носителем тех глубоких знаний, которые нельзя черпать ни из одной книги в мире, – уличной психологии и бродячей мудрости. Глубоки эти знания потому, что они черпаются не только разумом (как это делают те, кто читают книги или слушают лекции), но еще и сердцем и эмоциями, то есть страх риска, гнев, нужда, радость и надежда – все это принимает непосредственное участие в процессе улично-бродячего познания. Реальным переживанием эмоционально подкрепленные знания бывают намного основательнее и шире, чем знания, приобретенные в уютном кабинете или аудитории (а те эмоции, что человек испытывает во время чтения от воображаемых разумом сцен – если он их вообще испытывает, – это слишком незначительное и поверхностное их – эмоций – проявление).