Андрей Иванов - Таёжный монах. Необыкновенные случаи в монастыре и живые рассказы о самых светлых и странных людях

За плечами тяжёлый рюкзак, набитый продуктами… Везу домой гостинцы, вернулся в командировки… Три месяца не был дома. Там жена, в кроватке спит маленький сын… Я очень соскучился… И очень устал без любимой, без семьи…

Смотрю на окна своей квартиры. Странно… Горит свет. Три часа ночи… Что это? Ребёнок заболел? Что то случилось?

Предупредить, что сегодня ночью приеду не мог. Сам не знал, что приеду.

Смотрю на свежевыпавший снег у подъезда. Следов людей и колёс нет. Значит, скорая не приезжала. Что там, дома?

Сердце забилось чаще, дыхание стало прерывистым, неровным.

Поднялся на пятый этаж. Перед дверью встал отдышаться, звоню…

Открыла жена. Полуравнодушный тихий голос – А, приехал?..Ну проходи, у нас гости… Есть будешь?

Такое ощущение, что меня не особо то ждали… Не был трит месяца, а встречают, будто я за хлебом ходил на полчаса…

Неприятный холодок по спине и тревога поселяется в солнечном сплетении…

Заглянул в комнату, в полумраке под ночником, в кроватке спокойно спит сын… Всё в порядке… Что я так разволновался? Откуда это противная тревога в желудке?

Захожу на кухню. Накурено, сидит знакомый народ, парни, девчонки, пьют пиво, бренчат на гитаре. Три часа ночи. Всё в норме.

Вспоминается, как встречала меня жена с первых двух длительных командировок. Бежала по перрону вокзала, счастливая, растрёпанная, влетала в мои руки с размаху и мы целовались… Так было первые два раза…

А теперь… Вот откуда тревога и этот комок в желудке… Что то изменилось… Что то уже не как прежде…

А что было дальше? Что то в нас сломалось. Она привыкла к моему отсутствию. Я пытался вернуть былое. Уволился с командировок… Безработица, кое как воткнулся грузчиком в продуктовый магазин возле дома.

Это не помогло… Я не верил в возможность измены. Я понял, что охлаждение уже никак не остановить. Не отогреть то, чувство, которое было вначале. А, может его и не было. Голова шла кругом, тосковал, просил, дарил цветы, видел с ужасом расширяющуюся трещину в семье.

Всё, как у всех. Были ночные разговоры, выяснения отношений. Это только усугубляло процесс нашего разлада.

При любой возможности жена убегала на кофе к подружкам. Обидно было, что сам же познакомил их, чтобы ей не было так одиноко, пока я в командировках.

Когда была дома, то читала книжки, молчала, занималась ребёнком. Я стал просто зарабатыватевалем денег, мебелью, со мной вдвоём ей было скучно.

Видеть было невыносимо. Молчать было невыносимо. Начал выпивать после работы. Задерживаться. Она не ругалась, не спорила. Просто молчала. Это был полный крах любви и семьи.

Однажды я приехал на машине друга, собрал личные вещи и ушёл из развалившейся семьи. Терпеть этот холод было уже невозможно. Вернуть чувства, я понимал, не получится. А притворяться и врать сил не было.

Потом съемные квартиры, одиночество, тоска.

Было очень холодно. Ноябрь. Зашел погреться вечером в церковь. Домой не хотелось. Меня там никто не ждал. Сел посидеть на лавочку…

Когда храм опустел, ко мне подошёл какой то бородатый дед в длинной рясе.

– Извините, церковь закрывается, приходите завтра.

Я посмотрел ему в глаза и вдруг заплакал. От бессилья, от тоски, от нежелания жить…

Когда я немного очнулся, мы уже сидели в помещении церковного подвала. Пахло едой. Бородатый дядя говорил малоизвестными словами – «трапезная», «молитва», «епископ», «литургия»… Я что то так хорошо отогрелся, поел, и хотел только одного – остаться ночевать здесь и скорее лечь спать.

Утром я пришел в приёмную главного священника Сибири. Рассказал свою историю. А вечером того же дня уже ехал в другой город по заданию епископа работать там при церкви… Появилась какая то надежда, смысл жить и интерес к происходящему.

Поезд шел 6 часов. Всю дорогу учил наизусть свою самую первую и короткую молитву «Отче наш». Жутко хотелось курить. Но терпел.

Это было начало моей новой, совершенно неизвестной жизни.

Потом работа дворником, сторожем, звонарём, смотрителем семинарии, пение на клиросе, работа редактором областной православной газеты. Меня закрутила новая жизнь, новые перспективы, новая работа, учеба в семинарии, поездки в Москву, по Сибири… Семья потихоньку забывалась, особенно в днём и в праздники. А ночью продолжало всплывать и болеть.

Через год, ровно на Пасху, ко мне пришло решение уехать из шумного Томска в отдалённый северный посёлок на строительство монастыря.

Нашлись деньги на дорогу, вещей у меня почти не было. Маленький чемоданчик, библия, пара икон (Андрея Первозванного и Богородицы со Спасителем) и большой деревянный крест ручной работы на груди под подрясником.

И снова в путь…

Самое удивительное и забавное было то, что когда я высадился из автобуса и дошёл до переправы через реку, то увидел, нет ничего. Ни парома, на катеров, совсем ничего.

Только мерный треск и гул идущего по реке льда. Я приехал на берег весной. Река только что вскрылась от сна. И я не знал, как мне быть. Где тут есть ночлег, какой нибудь тёплый дом, где мне приклонить голову и что делать дальше?

Пустынный берег, шум ледохода, мороз, и я, сидящий на своём чемодане в раздумьях. Полный тупняк, отсутствие мыслей…

Решил помолиться и спросить совета у Господа. Полез в чемодан за молитвословом. И наткнулся на бутылёк с одеколоном. Мелькнула мысль. – Вот это поможет мне согреться.

Заранее весь сморщился и вылакал зелёную жидкость всю сразу. Закусить было нечем, но стало теплей. Я подхватил чемоданчик и двинулся вверх от берега, в надежде увидеть в наступавших сумерках хоть какие то огни…

Километра через два и правда, появились далёкие огоньки. Добрёл до них и понял, что это заброшенный лесозавод. Из трубы шёл густой чёрный дым и стало понятно, что это котельная. И главное, что она работает на удивление и наверняка в ней кто то есть живой.

Подрясник был заляпан грязью до пояса. Чемодан тоже. Я вошел. Пара удивлённых глаз уставилась на меня. Это был кочегар.

Познакомились. Я присел, он предложил выпить. Я отказался, согласившись только на чай.

– В монастырь хотели попасть, – поинтересовался кочегар.

– Да. Но вот не знаю как, – улыбнулся я.

– Завтра с утра пойдёт на тот берег катер с рабочими. На нём и переберётесь. – обнадежил меня хозяин котельной.

Это была самая незабываемая ночь в моей молодости… Грязного, бородатого, напившегося чая гостя кочегар определил на ночлег на пыльные угольные котлы. Подо мной грозно гудело и бушевало пламя, а я лежал на котле счастливый, согревшийся. Погружаясь в сладкие сновидения.