Артур Олейников - Черный принц. Роман-сказка

«А-а-а-а! Гм.. Хр.. Бом… У-у-у-у!» Раздалось у меня в ушах и как все закружилось и полетело. Сутул мой, ожил и словно дикий конь чуть не сбросил с себя».

– Хе-хе-хе-хе! Некого я не зову. Сами проситесь! Сам звал, сам повторял и сам же удивляется. Вот, автор пошел!

– Не верю собственным ушам. Черт? Черт собственной персоны?

– А как же!

– Так ведь это я так….

– Это вот так: черт, черт, черт. Забыл автор, что помяни черта он и появится! Каким ты местом хе-хе, Пушкина слушал? Все, хе-хе в облаках автор летаешь! Вот я и явился напомнить, что пора на грешную землю возвращаться! Сказочку, хе-хе развел! Будет тебе сказочка! Я вам такое хе-хе устрою! Будьте автор так любезны, напомните читателю еще раз. Вот как только, вы и умеете. Мне так нравится, когда, черт, черт, черт.

– Отстань, не буду!

– Раньше надо было думать. Вроде как мы с тобой автор не чужие!

– Ни друг ты мне! Замолчи, исчезни проклятый. У, ненавижу! Не стану я тебя объявлять!

– Не станете?!

– Сказал, не буду!

– Подумаешь, не станет он. Сам буду, сам стану, черт, черт, черт! Приятно читатель познакомиться. Черт, черт, черт! В сказке, сказке, сказке! Да ведь все на иву! О, наследник пошел! Наследник, наследник, наследник. Черт, черт, черт с тобой!

– Ах, проклятый черт, в ком же теперь искать спасение?

– В ком в ком. Только есле в Гоголе! Но как собственно, он к тебе прилетит? Только если на панночке. Хе-хе! Так извините, он же ее уморил!

– Вы все изволите шутить? – раздался голос.

Я замер. Вдруг что-то треснуло, а потом три раза хлопнуло в ладоши, и комната утонуло во тьме, но лишь на мгновенье. Тут же на потолке загорелись звезды, и засеял полумесяц, осветившей комнату.

– Что не ожидали?! – сказал Николай Васильевич Гоголь проклятому черту и улыбнулся мне. Он сидел со мной рядом, удобно расположившись, на диване. Во фраке необыкновенного цвета, такого которого может, и не было на само деле, а теперь есть с отливом с пламенем и с искрой, прямо как у его знаменитого героя. Сидит нога за ногу, с хитрецой во взгляде. Одним словом волшебник.

– Все, прикусили язык?

– Да, что здесь говорить! О, сказочники! Но, ничего, я до вас все ровно доберусь. Как собственно во все времена. Хе-хе! Помните, как я вас Николай Васильевич до припадков доводил. А кончили чем, я вас спрашиваю? Трепитесь сколько угодно. За перо возьметесь, я тут как тут и явлюсь. А пока умываю руки, как Пилат! Хе-хе. Видит небо я не причем! Привет Михаилу Афанасиевичу! Как я понимаю, придет время и он проявится. О, автор фантазер! Ну-ну, мне же будет легче героя сума свести, а заодно еще одного автора!

– Не позволим!

– О, это мы еще посмотрим. До скорого автор свидания! Я на вас автор очень рассчитываю хоть вы и на сторону перебежали, к Ангелам подались!

– Скройся!

И раздался звук как от лопнувшего шара, и черт провалился. Но к сожаленью и скорее всего, только, пожалуй, на короткое время. Но сейчас нам некогда думать про это. Николай Васильевич поднялся на ноги и по-дружески положил мне руку на плече. А значит и вас любезный читатель великий гений зовет вместе собой в приключенье. Так вперед же, заведем благословенный разговор.

– А что вы скажите, на то чтобы прогуляться? Как оно говориться проветрить голову. Пока ваш герой занят мыслью, что ему дальше делать.

– С удовольствием!

И я растерялся.

– Куда собственно отправляться?

Николай Васильевич улыбнулся.

– Что же у вас нет своего Невского проспекта? В любом городе России имеется свой Невский!

Я не выдержал и хихикнул.

– Да он называется Проспект Ленина!

Николай Васильевич улыбнулся:

– Изволите острить? Это хорошо! Но собирайтесь же. Не все так дурно как кажется, нас ждет карета.

– Карета! – изумился я.

Николай Васильевич снова улыбнулся.

– Да вы еще совсем мальчик, – счастливо сказал Николай Васильевич.

Я где-то в глубине души обиделся, оттого что это так обрадовало моего необыкновенного гостя. Но это длилась всего лишь миг.

– Не расстраивайтесь. Я вам завидую мой друг!

– От того что не зрел?

– Я не говорил, что вы слепы.

– Нет?

– Именно. Вы не утратили способность изумляться и верить в чудеса. А значит пока еще живете! И так с каждым кто верит и надеется.

– А как же вы? Вы разуверились?

– Я, – произнес Николай Васильевич и опустил голову. И когда он поднял глаза, на меня из сердца гения хлынула волна грусти.– Сейчас это уже не важно, главное, что теперь я верю в вас.

– Да, кто я такой? – вздохнул я. – Фантазер!

– Вот именно, что надежда, – улыбнулся мой драгоценный гость. – Собирайтесь же.

Я надел свой лучший костюм и мы вышли.

Было раннее утро. И это была так хорошо, потому что казалась, что весь город принадлежит только нам с Николаем Васильевичем.

Я улыбнулся блестящей карете и тройке вороных.

– Всегда мечтал, – не выдержал я.

– Известно! Но собственно чему удивляться ведь вы это я и наоборот.

– Как это?

– Бросьте это так просто. Давайте отправляться.

Мы сели в карету и словно полетели. По гладкому асфальту колеса кареты несли, словно конек на льду. Жалко только что это была не открытая прогулочная коляска, так чтобы ветер обдувал голову и развевал волосы. Но я набрался наглости и высунул голову в окошко.

О, какой же восторг! Сердце мое затрепетало в груди.

Мы выехали на проспект, сделали круг, потом другой и оставили карету, и пошли прогуливаться пешком.

– Вы позволите? – сказал Николай Васильевич и на манер девятнадцатого взял меня под руку.

– Вмешался черт! Что вы решили? – тревожно спросил Николай Васильевич Гоголь.

– Но этого же, было не избежать, – ответил я.

– Намерены ли вы продолжать? – серьезно и решительно спросил Николай Васильевич.

– Я за это взялся, чтобы только продолжалось!

– Мы в вас не ошиблись. Я желаю жать вам руку!

– Это честь для меня! Но кто я без вас всех? О, если б вы когда-то не явились бы. Ваши труды!

– Все это не имеет значения, – твердо сказал великий писатель. Были бы другие и под другими фамилией. Если вы носите фамилию Достоевский, это еще назначит, что вы тот самый Федор Михайлович, считающий, что если вы потратили жизнь, на то чтобы постичь природу человеческой души, вы не зря прожили отведенное Богом время! Даже если у вас и не удалось, важно пробовать, первостепенно не оставаться безучастным, главное чтобы не прерывался благословенный разговор. Мы все станем вам помогать. Вы в силах призвать любого из нас. Да мы и сами явимся, когда это только станет необходимо. Вы главное не отчаивайтесь. Не повторяйте мой опыт. А однажды отчаялся, так отчаялся, что все отправил в пламя, посчитав, что это все никому не надо, но еще у меня не было ключа. Или нет истина в том, что я так и не сумел подвести своего героя к главному. Но как собственно он бы у меня отрекся бы от черта и раскаялся бы. Ведь истина в моей поэме есть все кроме самого главного, через что собственно только и возможен путь к спасенью. А мой Чичиков никого не любил кроме копейки! У вас же. У вас есть ключ. И этот любовь! Верти это действительно нужно. Не сомневайтесь и еще раз не отчаивайтесь, как бы ни становилось тяжело, и какие черт не строил бы козни. Но Что дальше? Герою надо отправляться в путь, а он совсем издержался.