Екатерина Дымова - Вендетта до востребования

А сейчас Вадим лежал на нижнем этаже шконки и глядел на серую, облупленную стенку, представляя, сколько людей лежали на этом месте до него, и что думали они все об одном: «Поскорей бы выйти!».

– Железняк! На выход!

– С вещами?

– Ага, щас! Размечтался! Майор с тобой говорить хочет, – выговорил юный, но уже не в меру напыщенный младший лейтенант, решивший зайти за подозреваемым самолично.

Конвоир щёлкнул замками, и дверь камеры отворилась.

– Железняк, вперёд! Особое приглашение нужно?

Вадим с достоинством вышел.

– Руки!..

Наручники со скрежетом защёлкнулись. Мужчина решил не вступать в продолжительные дискуссии с зелёным ментом, который был откровенно смешон в своих попытках казаться важным.

– Товарищ майор, подследственный Железняк на допрос доставлен!

Конвоир расстегнул наручники.

– Свободен, – выговорил Савицкий, и конвоир покинул кабинет.

– Товарищ майор, младший лейтенант Воробьёв. Разрешите идти?

– Идите, младший лейтенант Воробьёв. Когда потребуетесь, я вас вызову.

– Есть! – и Воробьёв покинул кабинет майора Савицкого.

– Слушай, товарищ майор, а он и, правда, Воробьёв, – рассмеялся Железняк, потом картинно замахал руками. – Простите.

Савицкий не знал, с чего начать, поэтому откашлялся и вцепился взглядом в подследственного.

– Чего?

– Вопросы здесь я буду задавать.

– А, пордон-пордон! – снова рассмеялся Вадим.

Поведение подследственного начинало откровенно раздражать майора. Или не поведение?

– Так, расскажите, пожалуйста, что произошло в день, когда Григорий Мягкович погиб?

– Товарищ майор, – вздохнул Железняк. – Я уже всё сказал. Когда всё случилось, я уже давал показания. И прежде чем задавать мне вопросы, ознакомьтесь с актом о несчастном случае.

– С актом я знаком. Мне бы хотелось это услышать от вас ещё раз. С подробностями.

– Знаете, товарищ майор, по-моему, наша милиция родная от нечего делать готова воду в ступе толочь.

– Это не ваше дело. Мне показания нужны.

Железняк тяжело вздохнул. Он понимал, что от него ждёт Савицкий, поэтому решил помотать тому нервы.

– А как же адвокат, товарищ майор? Я без него вам и слова не скажу. Вы, товарищ начальник, права не имеете требовать от меня показаний без адвоката.

– У вас свой есть или государственным воспользуетесь? – для про-формы спросил следователь. Не такого полёта этот Железняк, чтобы своего адвоката иметь.

– Обижаете, товарищ майор. Откуда у меня свой? Я – честный гражданин.

Савицкий заёрзал на месте. Он звонил, было, и договаривался с адвокатом Барашиным, тот сказал, что будет через полчаса. Вроде и время подгадал, а не было его. Расшаркиваться с этим самоуверенным хлыщём ему не хотелось. Возникла томительная пауза.

– Ну, так что? Будет мне государственный адвокат? – ехидно усмехнувшись, выговорил Железняк.

– Будет, – сохраняя спокойствие, ответил следователь.

И вот счастье, в момент которого хочется расцеловать весь мир – зазвонил телефон.

– Савицкий. Да, пусть пройдёт ко мне, – и телефонная трубка легла на своё привычное место.

Через пару минут в кабинете появился человек лет тридцати с грустными голубыми глазами и тёмными аккуратно подстриженными волосами.

– Ну, что ж, Вадим Олегович, знакомьтесь. Это ваш адвокат – Барашин Алексей Анатольевич.

Мужчины как-то неловко пожали друг другу руки. Барашин присел на свободный стул.

– Тогда приступим. Вадим Олегович, я вас слушаю. Расскажите ещё раз, как всё произошло.

«Ну, что ж – твоя взяла…» – подумал с досадой Железняк и начал повествование:

– Гриша, как вы, наверное, уже знаете, был потомком офицеров морского флота. Владение оружием у него в крови. Но его судьба так сложилась, что пойти на военную службу ему никак не случилось. Зато стал спортсменом. В фехтовании.

– Гражданин Железняк, давайте без лирических вступлений. К сути.

Майор Савицкий не рассчитывал на искренность. Он был уверен, что с этим товарищем придётся попотеть, но, кто знает, быть может, и этот тёртый калач вдруг оступится на первом же допросе?..

– А я итак краток, гражданин начальник. Гриша спортсменом был. И в этом его суть. И в это утро он пошёл на снаряды. Знаете, товарищ майор, чтобы чему-то научить молодое поколение, нужно самому быть примером, себя в узде держать… Что я могу сказать? Когда мы пришли, Гриша лежал на полу в зале со снарядами в луже крови… Мы пульс проверили, а потом скорую вызвали. Увезли… Да вы сами всё знаете, товарищ майор. Чего вы от меня ещё хотите? Зачем задержали? И почему вы считаете, что я каким-то образом могу быть к этому причастен? Ересь!..

«Вывернуться пытается, – подумал Савицкий. – Понимает, что крепко влип и всё равно пытается вывернуться. Быть может, время тянет. Только для чего?»

– Я понимаю, что начальству детской частной спортивной школы не хочется попасть в криминальные сводки. Я понимаю их стремления сохранить свою репутацию во что бы то ни стало. И ваши стремления я тоже понимаю. Но давайте будем честны друг перед другом, гражданин Железняк. Ведь у вас семья, так?

– Так.

– У вас супруга, дети. Так?

– Так.

– Извините, товарищ майор, – робко заговорил Барашин. – Мне кажется, вы давите на моего подзащитного.

– Простите, товарищ адвокат. В данный момент я занимаюсь своей работой. А вы своей занимайтесь. Угу?

Барашин был ещё малоопытным адвокатом, поэтому всё пытался найти что-то, чтобы зацепиться и хоть как-то проявить свою компетенцию. Или это только первое впечатление, а на самом деле он совсем другой?..

Вадим пристально смотрел на следователя и пытался понять, к чему он клонит, на какую тропинку хочет его вывести. Захотелось курить.

– Товарищ майор, разрешите? – Железняк кивнул на лежащую на столе пачку «Winston».

– Что?

– Курить. Можно?

Савицкий не сразу кивнул. Что ни говори, а вопрос подследственного был весьма некстати и сбил с толку. Пока Вадим прикуривал, майор всё же сосредоточился и продолжил.

– Так вот. У покойного Григория Мягковича была супруга и трое детей: два мальчика и девочка. Теперь они остались без главы семьи, без поддержки и опоры. Светлана Васильевна, конечно, старается держать себя в руках, но смерть супруга заметно её подкосила. Итак, я подошёл к своему главному вопросу: вы ведь хорошо знали эту семью, так?

– Насколько может знать коллега по работе. А Светлана тихой всегда была, а после смерти Гриши будто чёрт в ней проснулся. В тихом омуте, знаете ли…

Савицкий постарался сделать вид, будто его совсем не интересовало то, что сейчас произнёс Вадим.

– Вы знали семью Мягкович и, собственно, Григория настолько, что он впускал вас в свой дом как родственника, доверял, ключи даже, кажется, давал… Чем же вы заслужили столько доверия?