Валентина Болгова - Багульника манящие цветы. 1 том

Баба Оля не могла придраться к работе, но ворчала:

– Ишь, помощнички, защитнички! Вас – то, кто звал? – всё же долго на ребят сердиться Петровна не могла. Поворчав ещё немного, пошла ставить чайник, угощать помощников. Вон сколько перекопали!

Утром встретилась с Егором. От стыда хотела промелькнуть незаметно к сараю, да тот заметил:

– Погоди, Петровна, я к тебе. Вот, ягоды несу. Хватит их на базар вывозить – он водрузил на крылечко целое ведро отборных, крупных ягод. —

– Пусть детишки поедят. А то на своём Урале витаминов не доедают. Да и сама поешь, ведь у тебя нет в наличии этой ягоды. —

Нет у меня клубники, будь она неладна. Только я не пойму. Сейчас наша задача позаботиться о том, чтобы мои внучата навсегда запомнили, что воровать плохо и безнравственно. А ты, Егор Степанович, портишь урок воспитания этой подачкой.

– Не подачка это, а угощение. Весёлые у тебя девчонки. Как только они приезжают, так сразу в деревне становится светлее и ребята наши деревенские к ним тянутся. К плохому тянуться не будешь. Я вот всю ночь думал, какую надо иметь смелость, что бы рискнуть залезть в мой огород, да ещё собаку так обработать! До сих пор наш Буян из будки не высовывается – стыдно ему. Да и самому стыдно; от кого закрываюсь? Все кругом свои, русские. Во время войны делились куском хлеба. А, да что там говорить! Пойду я. Ведро потом отдашь – Егор махнул рукой, пошёл к дверям.

Ольга Петровна смотрела вслед соседу и думалось ей, как одиноко, наверное, живётся им с женой без детей? И не потому ли стараются от всего мира закрыться они за своим высоким забором? Нет, не понять видно до конца бездетную и безрадостную жизнь Проничкиных.

Ей стало стыдно. Стыдно за себя, за односельчан, что обсуждают иногда за Егора и его жену. Нет, не понимают их в деревне. Может, стоит посмотреть на них с другой стороны? Вот ведь, незадача! Стыдно за внучек, что залезли к ним в огород. Она вздохнула, перекрестилась, прошептала:

– Прости, Господи! – взяла ведро и вошла в дом.

Вечером вся деревенская детвора снова лакомилась на школьном дворе клубникой с огорода Проничкиных. Операция «Клубника» с лёгкой руки Катерины получила масштабный резонанс в деревне Большие Ключи.

Уже этой осенью рассада клубники была внедрена во многих садах и огородах деревеньки по настоянию Проничкина Егора Степановича лично с его приусадебного участка.

Да. Пролетели детские Катины годы.

Пролетели, как и у многих мальчишек и девчонок пролетают. Не вернуть их уже назад. Но мудрая природа подарила нам ценнейшее свойство – память. И мы иногда пользуемся этим благом; прокручиваем, словно ленту из кино наше далёкое или не совсем далёкое прошлое.

Мчится скорый поезд по транссибирской магистрали, несётся вперёд, оставляя позади людские судьбы, расставания, часы, минуты. Летит навстречу новым встречам и новым свершениям, но как хочется остановиться, послушать своё дыхание, вспомнить ещё и ещё раз беззаботные и счастливые дни, в которых ещё молодые мама с отцом и добрая бабушка. Вспомнить лица друзей, с которыми нужно было успеть всё; переговорить все секреты, поиграть в прыгалки и догонялки, сбегать в магазин по просьбе старших и убежать, наконец – то к реке, половить рыбу или искупаться.

Поезд мчался по зимним просторам страны все дальше и дальше от Москвы, унося Катерину от дома, от привычного уюта, от подруг и друзей.

– Мама, милая моя мама! Чтобы проводить свою дочь с внуками приехала из Германии. Тяжело, наверное, тебе после моего отъезда. Хорошо, что с тобой сейчас Верочка. Та не оставит тебя, не помчится сломя голову без твоего согласия в неведомую даль. Почему я другая, не такая как она? Зачем ищу и нахожу себе проблемы и зачем всегда бегу « впереди паровоза»? —

Мама всегда волновалась за неё, и теперь Катерина чувствовала себя виноватой перед своей матерью. Катины воспоминания прервались Лёнькиным криком:

– Мама, какая – то станция, я с тётей Тамарой постою у вагона —

Лёнька, набрасывая на плечи курточку, уже бежал к выходу. Катерина даже не заметила, что поезд стоит. Решила тоже размять косточки, выйти па перрон.

Быстро одела Танюшку, что бы и она подышала свежим воздухом, оделась сама и поторопилась на улицу. За десять минут стоянки поезда, Катерина стала замерзать. Мороз на улице не маленький.

Через несколько минут вместе со своими детьми Катя пила горячий чай в купе, а Леонид то и дело бегал за кипятком, что бы как следует согреть маму, себя и сестрёнку.

Хорошо в купе – тепло, уютно, словно в маленьком гнёздышке.

Таточка и Лёня сладко сопят под стук вагонных колёс. Лёнька снова сбросил с себя одело. Снова висит оно, свешиваясь вниз.

Заботливо укрыв сына, Катерина поёжилась, вспомнила вдруг давний случай с Петькой – парнишкой из Пашиной деревни.

После того, как Катерина показала деревенским ребятам своё бесстрашие в проникновение за огромный забор Проничкиных, сам рыжий Петька был сражён наповал её смелостью.

Драчун и забияка, державший всю ребятню в страхе, он первым протянул городской девчонке свою руку и при всех, не боясь быть оскорблённым и униженным, произнёс:

– Ты меня покорила своей смелостью, теперь даже я готов прислушиваться к твоим советам и предложениям. Ты только что положила меня на «лопатки» —

Все ребята хлопали, соглашаясь с Петькиным выступлением. Он смотрел Катерине в глаза, и она заметила в рыжем его взоре искренность и некую грусть. Стоявший рядом с Раиской Павел решил эту общую дружбу скрепить общим делом. Он что – то прошептал своей подружке на ухо, и та кивнула в знак согласия. Пашка вышел на середину круга и объявил, что завтра они все будут испытывать плот, который он с Раиской втайне от всех строили в камышах, в протоке Валуйки.

Удивлению ребят не было конца. Вот это новость! Когда они успели? А самое главное сумели всё сохранить в тайне.

– Не хватает только длинных шестов, а так всё готово – проинформировал радостный и взволнованный Пашка.

На берегу Валуйки собралась куча ребят. Все хотели покататься на плоту.

Петька для такого случая снова надел свою тельняшку. Ему доверили составить список по два человека на плот. Первыми на плоту покатали малышей. Туда – сюда вдоль берега. Они просили ещё, но очередь была большая – все хотели поскорее попасть на плот, и поэтому решили ввести регламент на время.

Пашкин и Раискин плотик зазывал в путешествия и манил на свои подмостки. Павел срубил два длинных шеста с куста ракиты, и флотилия была готова уже даже в настоящее плавание. Но ребята катались вдоль берега, всем было весело и интересно даже у самого берега.

Кататься на плоту пришла очередь Петьке и Павлу. Павел отбуксировал плот шестом от берега подальше. Раиска крикнула с берега, напомнила, что они пересекли границу дозволенного плавания, но Петька ответил, что они не маленькие и бояться свою речку им стыдно. Павел был с Петькой согласен и, не смотря на Раискины угрозы, мальчишки смело направили плот на середину реки. Стоя на плоту, широко расставив ноги, отчаянные путешественники уверенно отталкивали шестами плот. Петька, словно капитан на мостике, командовал: