Андрей Рачковский - Рассказы

Капрал Бронски и сержант Смит не выдержали и ушли в ресторан. Но их ждало разочарование – в поезде он отсутствовал! Пришлось возвращаться в свой вагон и под завывания мамаши, которой следовало бы выступать на погребальных церемониях, постараться уснуть на голодный желудок: ну не доставать же американские спецпайки! Уснуть у них не получилось. До ночи, пока в вагонах не выключили освещение, они по очереди мотались в тамбур курить, пока им не стало плохо от выкуренного. А затем уже оба просто стояли в тамбуре, прижавшись лбами к прохладному стеклу двери и смотрели в черноту ночи, ослепляемые иногда проносившимися мимо фонарями… и черной завистью завидовали без задних ног дрыхнывшему на своей полке Джефферсону…

Под утро, когда едва только начало светать, проводник объявил их станцию. Подхватив под руки умиравшего с похмелья Джефферсона, которого трясло так, словно его казнили на электрическом стуле, закинув на плечи свои баулы, Смит и Бронски вышли из поезда, который, спустя всего минуту, умчался прочь, оставив диверсантов одних на узкой и недлинной пустой платформе. Усадив лейтенанта, на которого некстати напал еще и дрищ, на грязную узкую скамью, сержант с капралом принялись осматриваться. По словам генерала Леггинса, их здесь должны были ждать на автомобиле, чтобы доставить в городок, откуда они должны были начать свой героический путь. Но, как бы не присматривались новоявленные герои, никого так и не увидели. Против воли в их души вкрались волнения. Спустя полчаса они начали переживать… Спустя час, их уже охватила паника – одни в незнакомой стране, посреди неизвестной станции, главной достопримечательстью который был сильно покосившийся уличный туалет типа сортир без двери. Вокруг лес, неподалеку от станции проходит, если можно так назвать, дорога – накатанная утрамбованная земля без малейшего намека на асфальт…

Спустя почти два часа, когда Смит и Бронски выкурили еще почти по пачке сигарет, а болеющий Джефферсон обблевал все кусты с одной стороны платформы, и обосрал кусты с другой ее стороны, к платформе подъехал автомобиль. Хотя… для американцев это было громко сказано… Они, с отвисшими челюстями и широко раскрытыми глазами смотрели, как к платформе подбирается, подпрыгивая на ухабах, допотопный «УАЗ», при этом громко грохоча, звеня и дребезжа… Такую технику они видели впервые. Тем временем «УАЗик» добрался до платформы, остановился и, пару раз громко чихнув, заглох. Из него выбрался крепкий хмурый мужик в грязной засаленной робе, направился к американцам.

– Вы, что ли, туристы?

Смит вспомнил, что ему они были должны представиться какими-то членами какого-то общества. Но хоть убей, название общества выветрилось из головы сержанта. То же самое было и с капралом. На Джефферсона вообще не было никакой надежды. А называться членами было как-то некрасиво… И даже обидно чуть-чуть…

Мужик повторил вопрос, но, не получив ответа, выматерился (диверсанты не поняли смысла сказанного им матом, но поняли, что он выразил неудовлетворение тем, что впустую приехал сюда – перед отправкой им провели инструктаж, на котором довольно много времени уделили русскому языку, состоящему в основном из мата, в котором одно слово могло иметь десятки значений и заменить собой множество других слов), развернулся и пошел обратно к автомобилю

Поняв, что этот мужик – представитель жизни в этом месте – сейчас уедет, оставив их снова одних, Смит и Бронски взвыли и рванули к мужику со спринтерской скоростью. Сейчас они готовы были назваться хоть туристами, хоть путешественниками, лишь бы не оставаться в этом заброшенном месте…

Спустя пять минут сержант при помощи капрала загрузил на заднее сидение стонущего и уже прощавшегося с жизнью Джефферсона, и расселись сами – Смит впереди, Бронски рядом с лейтенантом. Удовольствие сидеть с ним рядом было еще то – от Джефферсона несло диким перегаром и какой-то тухлятиной… Мужик критично осмотрел своих пассажиров, что-то пробубнил и уселся за баранку. И тут американских солдат ждали новые потрясения…

Во-первых, в салоне автобиля отсутствовала какая-либо мало-мальская обивка! Все внутри было металлическим. Во-вторых, сидящий впереди Смит вдруг обнаружил, что отсутствует ремень безопасности. И это практически вогнало его в ступор: ну как можно ехать в автомобиле не пристегнувшись?! После нескольких минут объяснения этого водителю, Смит получил исчерпывающий ответ – держись за поручень! В третьих, Смит заработал в свой адрес несколько совсем невежливых слов от водителя, когда несколько раз захлопывал, но так и не сумел закрыть дверь. Водителю пришлось выйти, обойти автомобиль и несколько раз самому с силой захлопывать дверь, при каждом ударе которой сержант вздрагивал, боясь, что она сейчас сорвется…

Наконец-то машина тронулась с места. Натяжно завывая двигателем, особенно на небольших пригорках, словно идя на взлет, «УАЗ» медленно полз вперед, дребезжа всеми своими внутренностями и чем-то звеня – Смиту казалось, что это высыпаются болты и гайки, скрепляющие корпус машины… Он попытался спросить об этом у водителя, но в грохоте и звоне тот не слышал его. А после Смит, отчаянно держась за торчащий впереди изогнутый штырь, приваренный к металлической же панели и призванный играть роль поручня, мотаясь из стороны в сторону и подбрасываемый до потолка на ямах и ухабах, несколько раз едва не откусивший себе язык, заткнулся и сидел молча. Молясь про себя своему Богу – не прося многого, только лишь чтобы целым и невредимым добраться до пункта назначения… Но хуже всего пришлось Джефферсону. Происходящая в его желудке революция даже в спокойном положении постоянно вызывала рвоту, а когда лейтенант оказался в подобии центрифуги, его организм взбесился… С трудом опустив стекло на двери, он высунулся из окна и поливал дорогу и кусты желчью – все остальное он выблевал еще на платформе. Объемам, извергающимся из американца, мог позавидовать любой противопожарный гидрант… Меньше всех маялся капрал Бронски. Нет, не потому, что у него были стальные нервы. Просто на очередном ухабе капрала подбросило вверх, он с силой ударился о металл крыши УАЗа, а затем, вернувшись на протертое сидение, его мотнуло в сторону и он приложился головой о металлическую дверь. От удара он потерял сознание… Правда, никто этого не заметил…

Поездка, которую можно было смело назвать пыткой, длилась два с половиной часа. За это время Бронски пришел в себя и с удивлением ощупывал шишку на голове. Удар о русский металл протряс голову капрала, заставив ее работать – неожиданно Бронски понял, что нужно сделать, чтобы более-менее целым и невредимым доехать на этой машине смерти. И капрал сумел выполнить практически фантастический трюк: на кочках и ухабах, на которых швыряло во все стороны, он смог снять с брюк ремень и зацепить им себя за ручку на дверце. Теперь, хотя по-прежнему мотало из стороны в сторону, он по крайней мере не подлетал вверх, а чтобы снова не приложиться головой о что-нибудь, он растопырил в разные стороны ноги и уперся ими в переднее сидение…