Григорий Рыжов - Мои записки. Автобиография. Книга II

За время учёбы и проживания в общежитии я ходил на заработки не более 10 раз. За два года – это не много.

Помогала мама, в месяц 10 – 15 рублей. Стипендия 42 рубля от комбината «Ураласбест», я регулярно получал. Подрабатывал, а летом строительный отряд.

Материально было туговато, но жить можно. Погулять и в ресторан посетить оставалось.

Особо к деньгам тяги не было. Занимался учёбой, спортом. А для разрядки иногда устраивали вечеринки.

За окнами апрель, с крыши капает капель, на душе тревожно. Душа и тело просит любви. Как – то в конце апреля, мы с Сергеем Воробьёвым поехали на вечер в ОДО (Окружной Дом Офицеров). Перед этим зашли в магазин, купили две бутылки вина. В скверике посидели, выпили вина, и пошли на танцы. Народу было много. Играл военный оркестр. Многие танцевали.

Я окинул взглядом весь зал и заметил девушку, скромно стоящую в сторонке у стены, окружённую группой девушек. Она показалась мне брюнеткой, с ярко выраженным лицом. Глаза коричневые. Рот слегка приоткрыт, показывая чуть вперёд зубы, которые дополняли её лицо, не портя его. Причёска делала её строгой и привлекательной. Она была в голубом платье с рюшами. Я подошёл к ней, а она стояла среди девушек, не смело спросил:

– Разрешите с Вами потанцевать.

– Пожалуйста, – скромно ответила она.

И мы стали танцевать. Звучала музыка. Нам было хорошо. Её звали Галей, она оказалась на редкость общительной, разговорчивой. Больше задавала вопросов, чем я.

Я одет был, конечно, по студенчески. Поношенные туфли жёлтого цвета, потёртый костюм и т. п. Но была молодость, и всё было впереди. Я танцевал с ней весь вечер, не отходя от неё. Она, словно завораживала меня своей непосредственностью, простотой. Говорили обо всём, о учёбе, истории, искусстве и т. д. Оказалось, что она с подружками сдала сессию, они учились заочно в педагогическом институте на дирижёрском – хоровом отделении, поэтому случаю зашли на танцы. Вначале я говорил, что мы с Воробьёвым геологи и работаем в почтовом ящике. Потом признались, что мы студенты с горного института. Вечер подходил к концу. Я спросил у неё:

– Можно, Галя, проводить тебя домой?

– Можно, только я живу далеко. В Пионерском посёлке, – ответила она.

– Это не имеет значения.

Доехали на трамвае до Пионерского посёлка, а там пошли через парк. Было темно. Вечер стоял прохладный. Ветерок со свежестью охватывал нас.

Незаметно за разговорами дошли до её дома. Он стоял на углу улицы Ирбитской и Менжинского. Немного поговорив, она попрощалась и вошла в дверь ограды, я за ней.

Я приблизился к ней и сказал:

– Ну, что? Целоваться будем? – довольно нагло произнёс я.

Галю, видно, сильно поразило эти вопросы, и она быстро убежала на крыльцо дома. Но мы с ней успели договориться о свидании.

Помню по дороге, когда мы шли с вечера ОДО, мне не понравилось её поведение и разговор. Речь шла о кольце, которое было у неё на руке. Видимо третий и создал такую ситуацию. Я сдержался от грубого разговора, так как я пошёл её провожать, а Воробьёв за компанию.

Видно у Галины чувство ответственности по отношению достоинства к мужчине отсутствовало, к тому, кто пошёл её провожать. Это было первая отрицательная реакция, которая осталась в душе у меня. Потом их было множества и бесконечно.

Так мы стали встречаться с Галиной один раз в неделю. Чаще было не когда. У меня учёба, у неё работа и учёба заочно в институте. Ходили в кино, приглашал в театр оперы и балета, музыкальную комедию, драматический театр, филармонию. Было хорошо. Я любил посещать театры и общественные места с хорошей девушкой.

Обращать на себя внимание людей.

Галя много говорила, иногда бес толку, лишь бы говорить. Это меня утомляло. Её высказывания мне часто не нравились. Например, она сказала:

– Если парни служат в Армии, значит они дураки.

Её брат, отец служили в Армии я тоже. Рабочих считала за плебеев. Сама из рабочей семьи. Здесь я не видел логики её суждений и осуждал её за это. Пытался пояснить, возражать, но всё было бесполезно. Она и слушать не хотела, даже понять, что эти рассуждения не правильные. Такое понятие о жизни у неё остались навсегда.

Меня в ней, что – то приворожило. Она выглядела женственно, мне нравилась её причёска, лицо, фигура. Ноги не совсем. Тем не менее, выглядели не плохо.

Это я в лесу в деревне Каменно – Озера. 1968 год.

Галина была привлекательна. На неё обращали внимание парни, и даже приходилось отбиваться. Больше всего привлекало в ней её общительность, разговорчивость и музыкальность.

Это я у дома в деревне Каменно – Озеро. 1968 год.

Она играла на скрипке и фортепьяно.

Галина окончила музыкальную школу одарённых детей по классу скрипки, где училась с первого класса. В этой школе платили стипендию с четвёртого класса.

Бабушка Мария и тётя Тоня в деревне Каменно – Озеро. 1968 год.

Тётя Тоня в деревне Каменно – Озеро. 1968 год.

Когда поближе познакомился с её семьёй, то это меня ещё больше приблизило к

ней. Ведь её родители вырастили восьмерых детей.

Это я в деревне Каменно – Озеро. 1968 год.

Время летело быстро. Поцеловал Галю я через 2 – 3 свидания. Потом начались поцелуи, обнимания и всё такое. Это сближало нас до уровня жениха и невесты.

Один раз была очень серьёзно ссора. Перед отправкой в строительный отряд мы с Галей пошли на озеро Шарташ. Разделись позагорать. Я пытался продемонстрировать свою спортивную форму. Я был тогда накачен, занимался в секции самбо, гантелями и т. п.

Одним словом находился в спортивной форме.

Вижу, она смущается, и вид у неё становится невинной девицы. А мне это нравилось. Я играл в волейбол, она украдкой смотрела в мою сторону.

Видимо я мало уделял ей внимание, и на этой почве мы поссорились. Мой подростковый нигилизм и невоспитанность сказались. Она пошла домой, я её не вернул. Так мы и расстались.

Вернувшись в общежитие, я почувствовал, что был не прав. Я понял, что потерял, то, что мне не найти никогда. Душа моя заболела. На другой день уезжать в строительный отряд. Я с утра поехал в Пионерский посёлок. Её матери отдал записку, что отъезжаем с железнодорожного вокзала.