Роман Булгар - Офицеры. Книга первая. Излом

Представляя себе будущую жизнь в курсантском училище, он подспудно понимал, что попадет в совершенно иные условия, нежели те, что сложились в суворовском училище, что будет, верно, нелегко, особенно на первых порах. И готовился к этому. Но действительность превзошла все его ожидания.

Чьими-то стараниями обстановка внутри нового набора была накалена до предела. И тому были причины. Слишком разношерстная по любым меркам подобралась у них публика. От семнадцатилетних юнцов до парней, уже успевших отслужить срочную службу в армии. А два-три года в таком возрасте разница довольно приличная.

В предельно жесткой конфронтации сошлись интересы и претензии на возможное доминирование над всеми другими некоторых групп. И из этого клубка неразрешимых, на первый взгляд, противоречий впоследствии и были сформированы новые курсантские подразделения.

Самой большой по численности была аморфная масса бывших абитуриентов, поступавших с «гражданки», крайне бестолковых и неопытных. Но это еще не говорило о том, что они были лишены амбиций…

Сплоченно держались выпускники суворовских училищ с уже сформировавшимися понятиями о чести и товариществе. Но их было, по сравнению с бывшими школьниками не так много…

И, наконец, третья – бывшие солдаты или, как их еще называли, «сапоги», отслужившие в армии по году и более, многие с сержантскими нашивками, сразу ставившими их обладателей на одну голову выше остальных, уже с иными понятиями, сильно испорченными армейской «дедовщиной».

Вот эта группа и рвалась к власти над сослуживцами. Насмотревшиеся в войсковых частях на прелести безбедной жизни «дедов» и сержантского состава, многие из них понимали, какие привилегии это может им принести.

Будучи старше всех остальных, они и внешне выглядели более опытными и умудренными жизненным опытом, выгодно выделялись на общем фоне. Именно на них делали ставку командиры учебных батарей и взводов, подбирая кандидатуры на исполнение обязанностей младших командиров.

Поэтому поначалу все должности старшин батарей и заместителей командиров взводов заняли исключительно бывшие солдаты. Естественно, что к ним-то в подчинение и попали все остальные, включая и командиров отделений, подобранных преимущественно из числа «кадетов». Столкновения между представителями столь разных категорий людей были неизбежны.

Неизвестно, чем руководствовался командир первого взвода, делая свой выбор, но он почему-то сразу поставил Рэма на должность командира третьего отделения. Вышел перед взводом, зачитал фамилии всех младших командиров.

Так уже было, первый взвод и тоже третье отделение. Может быть, это хороший знак? Рэм занял соответствующее его положению место в походном строю взвода во главе своего отделения. Снисходительно наблюдая за продолжающейся суматохой, он старался настроить себя на новый уклад жизни, не обещавшей быть легкой и веселой, похожей на последние полгода учебы в уже казавшемся таким далеким суворовском училище. Да, это уже не игрушки в войнушку…

Реальная действительность не заставила себя долго ждать и упрашивать, чтобы убедить его в этом. Нетерпимый с самого детства к проявлениям любого вида несправедливости он сразу вошел в жесткий конфликт с невысокого роста усатым сержантом, по злой иронии судьбы оказавшимся впоследствии старшиной их батареи. Фамилия сержанта Шустрик явно соответствовала хозяину. Он так угодливо бегал перед комбатом чуть ли не на задних лапках, так рьяно шустрил перед всеми офицерами, что вскоре был вознагражден за все свои усилия назначением на должность старшины, дающую человеку, ее исполняющему, огромную власть над сотней курсантов.

Логика офицера, может быть, и непонятная для кого-то, непосвященного в некоторые тонкости весьма непростого управления подчиненным личным составом была очевидна. Комбату, как воздух, был нужен человек, способный в короткий срок организовать во вверенном ему подразделении беспрекословное соблюдение воинской дисциплины, быстро навести в казарме уставной порядок и руководить повседневной жизнью батареи, забрав при этом львиную долю работы самих офицеров. С виду бойкий, исполнительный, постоянно заглядывающий в рот своему прямому начальнику, может быть, и не всегда достаточно сообразительный сержант просто идеально подходил на эту роль. Чем меньше думаешь, тем легче исполнить любой приказ…

Случайно проходя мимо и услышав, скорее всего, программную речь Вани Шустрика о том, как он представляет себе ожидающие их порядки, Рэм заметил, что такими откровенно солдафонскими методами совершенно невозможно и просто нельзя воспитывать будущих офицеров. Как-никак, а все они находятся-то не в сержантской учебке, а в высшем училище. И высказал вполне логичное соображение о том, что такое руководство не сможет долго продержаться. Сержант промолчал, но запомнил.

Шесть часов тяжелых занятий до обеда, еще четыре после, частые дополнительные и порой ничем не объяснимые тренировки, постоянно и почему-то обязательно захватывающие личное время, изматывали. Месяц такого курса молодого бойца смогли выдержать не все, и кое-кто снова ушел на «гражданку». Даже привыкшим к всякого рода тягостям и лишениям воинской службы «кадетам» было временами несколько не по себе. Плюнул на все и ушел выпускник их суворовского училища Ромка Земляков.

– Эх, Рома-Рома… – к горлу подкатился горький комок.

Вскоре Рэм вдруг стал ощущать на себе незаметный со стороны, но постоянно давящий на него незримый пресс. Кто-то, видимо, целенаправленно пытался сломить его волю, сделать послушным исполнителем чужой воли.

Поначалу Рэм совершенно не придал значения тому не очень приятному факту, что ему выпала очередь дежурить на первые же выходные. Когда это же случилось на следующие, насторожился. На третьи – не выдержал и пошел разбираться. Старшина прикинулся валиком и непонимающе разводил руками: «Я не виноват – усё, усё по очереди». Рэм тактично объяснил ему, что, раз у них в батарее четыре взвода, в каждом из которых по три отделения, то он должен заступать в наряд каждые двенадцать дней, а не через семь, как это почему-то получается у старшины на графике. А может быть, у сержанта свои особые отношения с устным счетом? Каждый упорно стоял на своем. Конфликт, медленно перетекая из одного кабинета в другой, дошел до комбата. Рэм спокойно выдержал суровый взгляд командира, глаз в сторону не отвел и одержал свою первую, пусть пока и маленькую, победу. Его на время оставили в покое.

Вероятнее всего, что комбат приказал или посоветовал старшине не трогать неуступчивого «кадета», а поближе к нему присмотреться. Но все равно было очень и очень тяжело. Все ожидали с нетерпением момента, когда начнутся плановые занятия. Думали, что после принятия Присяги станет полегче. И вот, наконец-то, этот для всех долгожданный день настал.