Ольга Лукас - Золушки на грани

– Ужас какой! – схватился за голову жук, – Значит, все беды от насекомых?

– Все! – уверенно сказал муравей, – Они и зиму приносят!

– А как они хоть выглядят, насекомые эти? Ну, чтобы отличить их от нормальных? – забеспокоился жук, – Я же теперь никому доверять не буду.

Про отличительные признаки насекомого 124030 ничего не знал. Знал только, что насекомых при встрече надо бить, вместо приветствия.

– А ежели, скажем, ты сам – насекомый? – перепугался жук, хотя он был в два раза упитаннее124030, – Морочишь мне тут голову, хитрость против меня замышляешь?

– А ежели, скажем, не я, а ты? – перепугался в свою очередь муравей.

Так они стояли друг напротив друга, сжимая кулаки, и каждый думал: «Подожду, пока он замахнётся – да и вдарю сам!»

Тем временем улитка возвращалась обратно, той же дорогой, потому что привыкла к ней с самого детства.

– Освободите трассу, насекомые, – крикнула она спорщикам, поскольку была крупнее их и, в случае чего, могла в любой момент спрятаться в раковину.

– Ты это кого насекомым назвала? – взревели хором жук и муравей.

– Да вас же, насекомые.

– А почему ты решила, что мы насекомые?

– Что ж я, не отличу насекомого от улитки? У вас вот шесть лапок, да и ведёте вы себя как типичные насекомые. Если не верите мне – спросите у жабы. Только это знание вам дорого обойдётся.

Улитка уползла, а муравей и жук всё стояли по обе стороны улиткиной тропы.

– Получается, что все муравьи – насекомые! – потрясённо сказал 124030, – Если сказать об этом нашим – они непременно меня побьют.

– Посмотри на это с другой стороны, – сказал более сообразительный жук, – Теперь вам, муравьям, не нужно искать насекомых по всему лесу! Подошёл к ближайшему товарищу, врезал ему по морде – и уже считай, что долг твой выполнен.

У одного фермера было два сына: старший и младший. Отец их воспитанием не занимался, зато зарабатывал деньги на пропитание, одежду и редкие подарки. Подарки были полезными и недорогими. Так, на совершеннолетие сначала старшему, а потом и младшему сыну он подарил грабли.

Проснулся утром младший брат, видит – а около его кровати стоят новенькие, замотанные в промасленную бумагу грабли.

– Хорошая вещь! – обрадовался не избалованный подарками парень, схватил грабли и, не умываясь даже, побежал во двор. На дворе была осень, потому что младший брат появился на свет в конце сентября, так что грабли пригодились: а чем еще можно сгребать в кучи гниющие листья?

Младший брат так увлекся, что даже не заметил старшего, уже давно стоявшего на крыльце и наблюдавшего за его работой.

– Ты все неправильно делаешь, – сказал он, – Грабли – они совсем не для этого предназначены.

И ушел в дом.

Младший брат прекратил сгребать листья, присел на скамейку, задумался. У отца спрашивать было как-то неловко, а старший брат и не расскажет: он всегда добивается того, чтобы младший сам решал сложные задачки.

На следующий день младший брат вкопал грабли в землю, около молодой яблони, привязал к ней веревкой, получился неплохой костыль для тоненького деревца.

– Опять не так, – сплюнул старший брат, – Так ты не станешь взрослым!

Младший брат был настойчивым и изобретательным парнем. За несколько дней грабли побывали и щеколдой, и подпоркой, и частью забора, и гарпуном (рыбу граблями поймать так и не удалось, но свести ее с ума – это пожалуйста. Благодаря этому мы теперь знаем, что при помощи граблей и пытливого отрока можно свести с ума целое озеро).

– Все не так. Еще хуже, чем раньше, – неизменно говорил старший брат.

Младший мрачнел с каждым днём всё больше: неужели он такой дурак, что не может придумать правильное применение граблям? Однажды он даже не выдержал и ударил старшего черенком своего подарка, мог бы и покалечить, но тут вмешался отец:

– А ну-ка угомонись и зайди ко мне!

Младший послушно подобрал грабли и пошел в дом. «Ну всё. Мало того, что я дурак, так я еще и брата родного хотел изувечить. Вот бы провалиться в подпол и переломать ноги, может, не так стыдно будет.» – думал он.

– Вижу, сынок, что ты не используешь мой подарок по назначению, – сказал отец, – Тогда я у тебя его отберу. Неужели ты не догадался, для чего нужны грабли?

– Я думал, что догадался, – вздохнул сын, – Сначала я догадался сгребать ими листья, но старший сказал, что это неправильно. Потом я догадался подпереть им яблоню. Потом – использовать вместо щеколды на сарае. Потом я ловил им рыбу, подпирал забор, но все это мой брат назвал неправильным. Так что отбирай у меня подарок, видимо, я его не заслужил.

Выслушав этот недолгий рассказ, отец расхохотался, но не обидно, а довольно весело.

– Неужели так весело глядеть на сына-неудачника? – обиделся младший.

– Какой же ты неудачник? Ты ни в чем не виноват. Это отец ваш ошибся. Четыре года назад я подарил твоему старшему брату грабли. Поставил их ночью около кровати, утром твой брат проснулся, вскочил, и грабли первым делом ударили его по лбу. «Да я же теперь совершеннолетний!» – подумал твой брат и решил, что грабли нужны именно для этого ритуального удара по лбу. Больше он ни к чему их применить не пытался, поставил в угол, как символ своей взрослости. Вот и от тебя он ждал, что ты наступишь на грабли и сразу же поймёшь, что ты теперь взрослый.

– Отец, но я же и так взрослый! – запротестовал младший сын.

– Конечно. Только не говори своему старшему брату, что понял это без всяких ударов по лбу! Он всё равно тебе не поверит.

Одну молодую фею, за недостойное поведение и какие-то мелкие прегрешения приставили к девочке Машеньке – утирать ей слезы. Девочка Машенька и думать не думала о таком счастье. Проснулась однажды, смотрит – а кошка опрокинула банку с водой на картину, которую Машенька рисовала три дня. Машенька попыталась было кошку изловить и что-нибудь с ней нехорошее проделать, но кошка все поняла еще раньше, чем проснулась Машенька и спряталась в недоступной части квартиры. Пришлось Машеньке вернуться к испорченной картине и оросить ее слезами – хуже картине уже все равно бы не стало. И тут появилась фея.

– Отчего плачут эти маленькие глазки? – приторно-фальшивым голоском спросила она, – Какая печаль приключилась?

Машенька сказала – какая. И показала на картину. О том, что посторонней фее в доме не место, она сейчас не думала – все ее мысли занимала тоска по утраченному и немножко – вопрос местонахождения кошки.

– Я – твоя персональная фея, – сказала фея, – Можешь называть меня как хочешь, потому что настоящего своего имени я тебе все равно не скажу, да ты его и не выговоришь. Теперь всякий раз, когда ты заплачешь, буду появляться я и устранять причину твоих слез.