Мария Ануфриева - Медведь

Затем Медведя вывели из комнаты милиции. Задерживать его не стали, оформлять тоже. Денег для того, чтобы вернуться домой, у него не было, телефоны не работали, и назвать его трезвым было нельзя.

Но вокзал закрывался, и его спешили выпроводить на улицу. Наверное, все еще могло бы пойти по-другому, и жизнь была бы иной. Видя, что взрослый, семейный, прилично одетый человек не в себе, возможно, милиционеры задались бы вопросом, как он доберется домой в пригород, путь-то неблизкий. Не отпустили, выяснили телефон, позвонили домой, да хоть просто задержали бы. Но для этого надо стоять на совершенно фантастических позициях – позициях заботы о человеке.

Последняя камера на Витебском вокзале поймала Медведя при выходе. Толстый милиционер вытолкал его в спину из здания в 0:58:25. Затем развернулся и пошел обратно на второй этаж, в комнату милиции, охранять спокойствие и безопасность граждан на освобожденном от них вокзале.

22 января 2011 года. Час ночи, центр Петербурга. Надо было попасть домой.

– Служил я не за звание и не за ордена! Не по душе мне звездочки по блату! – проникновенно сообщал певец Трофим в телефонной трубке мелодией вместо гудка.

«Хорошее начало», – подумала я, потому что звонила начальнику уголовного розыска.

Он был в отпуске, но позволил себя побеспокоить. К тому времени мы с друзьями Медведя уже выучили наизусть, что ГСУ занимается только бумажной работой, поняли, что помощи ждать неоткуда и по-настоящему Главное следственное управление, как ни смешно, – мы сами. Это вполне логично: кто заинтересован в дополнительной информации, тот ее и ищет.

Но без милиции все равно не обойтись, и вот заветный телефонный номер у меня в руках.

Певец Трофим меня не обманул. Начальник угрозыска оказался человеком слова, к просьбе помочь отнесся с пониманием и обещал дать толкового оперативника. Обещание свое он сдержал. Аккурат в указанное время возле здания РУВД, где несколько раз нас вежливо отфутболивали, мы встретились с невысоким коренастым мужчиной средних лет.

Втроем – опер, друг Медведя и я – поехали «в адрес» к хозяину сим-карты, побывавшей в пропавшем телефоне Медведя. Он вставил ее ровно за час до ДТП, и с его помощью мы рассчитывали узнать, как из центра города Медведь попал в глухое место на Московском шоссе, далеко от дороги домой.

Грязно-розовый дом напротив императорского парка. На позывные домофона никто не отвечал, звонок в квартиру не работал. Оказалось, что звонок хозяевам и не нужен, при стуке дверь сама распахнулась, не обнаружив даже следов замка.

Навстречу нам устремился самый смелый обитатель апартаментов – большая старая кудлатая собака. Двое других жильцов – пожилой мужчина и женщина испуганно таращились из темного коридора, со стен которого свисали, как обгоревшая кожа, оторванные куски обоев.

Женщина безуспешно пыталась спрятаться за большой таз, висящий на стене. Она оказалась матерью того, кого мы искали. При первых же вопросах принялась тараторить, что сын здесь прописан, но не живет, она тоже не живет, приехала только сегодня из деревни, и мы чудом ее застали.

«Позвольте, как же только сегодня приехали?» – хотела возразить я, поскольку знала, что один из молодых оперативников по моим слезным просьбам уже был тут на неделе, ничего толком не выяснил, но она точно была дома по этому адресу и говорила с ним.

Но толковый опер, перед тем как зайти в квартиру, успел меня проинструктировать:

– Лучше молчите, чтобы лишнего не сказать. Поняли? Даже если очень захочется что-то сказать, все равно молчите. Говорить буду я.

Женщина утверждала, что с сыном она давно не общается и, где он находится, не знает.

На помощь пришел старик и, не глядя на неодобрительно вращавшую глазами женщину, натужно и громко прохрипел:

– А Надька-то тоже не знает? Сеструха-то его? Она ж вроде с брательником дружит.

– Кто такая Надька? – вкрадчиво поинтересовался опер.

– Да дочка моя, – мрачно ответила женщина и зыркнула на старика.

Тот виновато кашлянул, еще больше втянул голову в плечи и исчез в глубине квартиры.

– Ну а с дочкой вы общаетесь? Я записываю адрес, – так же вкрадчиво спросил оперативник и достал блокнот с ручкой, всем своим видом давая понять, что возражения не принимаются.

Отступать было некуда, и женщина неохотно сообщила, что дочь работает в цветочном отделе в магазине неподалеку. Через три минуты мы были в том магазине, где в другой, далекой-далекой уже жизни мы с Медведем часто покупали продукты, ведь и розовый дом, и магазин, и женщина, и старик, и кудлатая собака, и человек, которого мы искали, были нашими соседями по маленькому уютному району. Так же как сбивший Медведя водитель жил по соседству с его старенькой бабушкой.

Тогда мне казалось, да и сейчас кажется: сложи вместе два эти расстояния до соседских домов, и получится одно число – как тайный знак судьбы, указывающий на то, какую неожиданную роль могут сыграть в нашей жизни случайно встреченные люди.

Продавщица цветочного отдела с нецветущим, помятым жизнью лицом оказалась той, кто нам нужен.

Сначала она, теребя растрепанное подобие косы, пыталась удивляться, какой такой брат, и тоже говорила, что давно с ним не общается. Но оперативник оказался не лыком шит и ласково, по-свойски сказал ей:

– Ты подумай, Надюнчик, освежи память.

Его тон или что-то в облике оказало на нее магическое, а главное, как и было рекомендовано, освежающее память действие. Помня о наставлениях, я молчала и только восхищенно наблюдала за ним. Вот это мастерство общения: так исподволь, невзначай залезть прямо в душу. Вот кого в следственное управление-то надо!

Как кролик перед удавом, она послушно достала свой телефон и набрала номер брата, о котором только что не могла вспомнить, а потом протянула трубку гуру розыскных мероприятий.

– Привет, – уже не вкрадчиво, а весело и открыто сказал опер собеседнику. – Как дела? Как жизнь? Не спишь? Что-то голос у тебя, дружище, сонный. Кто я? Да меня Серега зовут, я в угрозыске работаю. Ты, дружище, это, выбирай: или я к тебе сейчас заскочу потрындеть, дело есть, ну или уж ты ко мне поедешь, не обессудь. Ну так как, выбрал? Отлично! Диктуй адрес.

Так, через полчаса после встречи в районном отделении милиции, мы уже ехали к тому, кто хоть что-то знал о случившемся до ДТП.

На заднее сиденье машины сел растрепанный человек. Вихрастый чуб, разбитая губа, помятое лицо, под глазом легкая синева – след заживающего синяка. Его внешность вполне соответствовала вменяемым ему милицейской базой мелким правонарушениям: хулиганство, распитие, нарушение тишины.

Поначалу он убеждал нас, что тем вечером и ночью сидел дома. Даже звонил сожительнице, чтобы та подтвердила. Да, у него есть машина, и он занимается частным извозом, потому что нигде не работает, но тогда он плохо себя чувствовал и никуда не выезжал.