Елена Лебедева - В какой стране жить хорошо, или Cафари на «Большую пятерку»

Как ни странно, идея всем понравилась. Уже через час они загрузились в старенький ржавый красный джип «Сузуки» и понеслись по твердому песку вперед, в неизвестность.

В багажнике они нашли столик, шезлонги и зонтик, что сделало их отдых наконец-то похожим на отдых. Кроме нее, купаться никто не изъявлял желания, и она пошла одна.

Купанием это было назвать сложно, потому что прыгать на волнах, как она это делала в Средиземном море, здесь не получалось. Волна была мощная и сразу же затягивала вглубь, переворачивала, но не для того чтобы развлечь, а для того, чтобы поглотить. «Разница между морем и океаном огромная», – подумала она. Трудно объяснить это сразу же появляющееся чувство страха, ощущение, что обратно ты можешь не выйти.

Городок был невелик. Две параллельные океану улицы пересекали три перпендикулярные. Тем не менее, в нем был музей ловцов жемчуга, картинная галерея, маленький торговый центр и несколько ресторанов.

Как всегда бывает в компании, даже не очень большой, желания их разделились. Одри хотела идти в ювелирный магазин, Жан – в морской музей, Доминика хотела в торговый центр, а она хотела в картинную галерею. Расхождений в желании пойти в ресторан у них не было. Они долго пытались найти компромисс, решая, с чего начать, и пришли к мнению, что нужно всем вместе по очереди ходить из одного места в другое.

«Ну, уж нет», – подумала она. И сказала:

– У меня другая теория компромиссов. Если хотите, я вам ее объясню.

Они, как по команде, встали по стойке смирно и были готовы слушать ее теорию. Она объяснила, что по ее мнению, чтобы человек был счастлив, он должен делать то, что ему нравится.

– Поэтому все идут кто куда хотел, а через час мы встречаемся и идем все вместе ужинать! – закончила она.

– О, вери гуд, – с восторгом посмотрели они на нее и захлопали в ладоши, – какая ты мудрая!

«До чего же легко управлять такими людьми», – усмехнулась она.

Они разошлись в разные стороны, договорившись встретиться на этом же месте через час.

В двух залах метров по тридцать каждый на стенах висели огромные картины, нарисованные разноцветными точками. Это были не цветы и не животные, а просто хаотично расположенные узоры на однотонном фоне. Ее потрясли не сюжеты и не размеры картин, а их цены. Самая дешевая стоила 1500 долларов, самая дорогая, ничем, впрочем, не отличающаяся от предыдущей, – 15 000 долларов. Она решила спросить служащую галереи, чем отличаются друг от друга эти картины, хотя, в общем-то, предвидела ответ: что это, мол, искусство и у него нет точных критериев ценности. Это может либо нравиться, либо нет…

Девушка оказалась очень любезной и разговорчивой. Видимо, за день набиралось немного желающих даже просто зайти в галерею, не говоря уже о том, чтобы купить эти произведения искусства. Видя ее замешательство, девушка начала описывать технику рисования и сказала, что только аборигены могут рисовать точками. Больше никому в мире это не позволено. Только аборигенам из поколения в поколение передавалось искусство: зашифровать смысл символов в картинах. И поэтому в каждой картине ощущается такая сильная энергетика.

А на метафизическом уровне искусство для аборигенов является главным средством воссоздания событий прошлого, почитания предков и общения с миром духов. Часто на картинах художников-аборигенов «сказочные истории» показываются с высоты птичьего полета. Обычно это рассказ про создание Земли древними существами во время их путешествия или в процессе акта Творения. Точка, пятно – один из основных символов у художников Австралии, придающий их картинам своеобразие. Точки, пятна могут обозначать звезды, искры от костра, Землю. Современные художники-аборигены утверждают, что обычные зрители могут увидеть в картинах лишь внешнюю историю. Только знатоки истинного значения символов способны понять внутреннюю, таинственную сущность картин.

После такого объяснения она уже видела в этих полотнах все, о чем так подробно рассказывала ей девушка-продавец. Все-таки странно устроено человеческое сознание. Еще минуту назад, глядя на картину, она видела только бессвязные точки, нарисованные за пять минут специально для продажи, и отчетливо понимала, что картина ей не нравится. Но после поэтического описания та же картина обрела какой-то таинственный смысл, и хотя она не стала ей нравиться больше, но она уже была готова купить ее, чтобы приобщиться к таинственной истории внутренних смыслов. «Как хорошо, что у меня нет денег», – мелькнуло в голове.

Уже было нужно возвращаться на ужин. Проходя по аллее, она заметила нескольких смуглых мужчин с приплюснутыми носами, которые сидели под пальмой и делали, что называется, nothing (ничего). Вид у них был абсолютно отсутствующий; видимо, они были обкуренные. И вообще, они походили на местных бомжей. Рядом с одним из них валялась длинная дудка – она видела такую в магазине, где продавали сувениры, сделанные аборигенами.

Встретившись, они сели за столик и начали обмениваться мнениями. Хотя все посетили совершенно разные места, впечатления были одинаковыми. Никто из присутствующих не был доволен увиденным. Музей был неинтересен, жемчуг очень дорог, одежда была старомодной. Ее очередь рассказывать про картины аборигенов была последняя. В конце своего рассказа она спросила про тех «бомжей», которых она видела под пальмой. Как ни странно, ее рассказ очень тронул всех присутствующих.

– Она же, наверное, не знает историю аборигенов. О! это так печально, – подняв глаза к небу, воскликнула Доминика. – Надо ей рассказать.

– Давайте, я расскажу, – предложила Одри. – Я одно время была членом благотворительного клуба помощи аборигенам. Вся страна очень виновата перед ними, и мы никогда не искупим свою вину. Сказав это, она прослезилась и начала рассказ:

– Заселение Австралии европейскими колонизаторами началось в 1788 году. По примерным оценкам, численность aборигенов в те годы составляла около 750 тысяч человек. К 1911 году их насчитывалось всего 31 тысяча. Много лет назад, когда первые англичане высадились на Австралийском берегу и привезли первых осужденных, аборигены жили повсюду. Колонизаторы, естественно, начали вступать в отношения с местными девушками. Родилось много темных детей, и правительство Австралии решило, что таким образом, чего доброго, скоро все население превратится в мулатов. Была создана белая полиция, которая отбирала у родителей таких детей и помещала их в интернаты. Система воспитания в интернатах была поставлена таким образом, что, вырастая, они не хотели возвращаться к первоначальной жизни аборигенов и выходили замуж за белых. Кровь аборигенов практически исчезла через несколько поколений.