Елена Лебедева - В какой стране жить хорошо, или Cафари на «Большую пятерку»

Утром в день собеседования она долго не могла решить, что ей надеть. Нужно что-нибудь строгое, но очень дорогое и модное. Они же из Америки. Хотелось выглядеть не менее респектабельно. Мама всегда говорила ей: встречают по одежке, провожают по уму. При этом мама делала логическое ударение на вторую часть пословицы. Но если ты плохо одета, тебя даже никто не встретит, не говоря о том, чтобы разбираться, умная ты или нет.

Одежде она всегда придавала большое значение. Она считала, что, если ты родился красивым, ты можешь одеваться, как тебе нравится, а если твоя внешность далека от совершенства, ты обязан одеваться лучше всех. Красивой девушкой она себя не считала, поэтому в этот важный для неё день подошла к выбору наряда с особой тщательностью.

Вопрос, где взять модную одежду, для неё никогда не стоял. К сожалению, её не всегда можно было купить. Магазины не потрясали изобилием выбора, цены практически всегда были неподходящими. Однако, для неё это ничего не меняло. Одежду можно было сшить, связать, вышить, расшить, разрисовать и даже склеить. Очень удобно было этим заниматься ночью и, как правило, часам к пяти утра новый наряд был готов. Нельзя было сказать, что она не знала слова «усталость». Слово она, конечно, знала, но чувства, которое оно означает, она тогда не испытывала.

Ее гардероб состоял из трех пиджаков, сшитых по последним журналам «Бурда Моден». Один был черный, другой розовый, третий синий. Розовый отпал сразу по причине романтичного цвета; черный был слишком строг. Оставался – синий. К нему предполагалось сшить белую блузку-топ, но так как последние ночи были заняты зубрежкой английских текстов – «Как я люблю свою семью» и «Как я люблю свою работу», времени на шитье так и не хватило.

Синий пиджак был её гордостью – фасон был необычен, а исполнение безупречно. Для такого важного случая это было то, что нужно. Была, однако, одна проблема. Пиджак был без пуговиц, с запáхом, и при малейшем движении распахивался так, что было видно нижнее белье. Одену его на голое тело, подумала она. Ничего страшного, буду сидеть ровно и не двигаться.

… Комиссия состояла из пяти человек: четверо, по-видимому, американцы, и одна русская женщина-переводчик. Двое мужчин лет шестидесяти или семидесяти в старомодных, даже, как ей показалось, засаленных костюмах, и две женщины «за сорок», выглядевшие явно старше своего возраста, с какими-то бесцветными лицами и неухоженными волосами, в платьях-мешках. Волнение не давало возможности сделать из этого какие-то выводы, и она решила для себя, что все это ей только показалось.

Ее пригласили в большую комнату, где стоял длинный стол для членов жюри и стул для неё посередине. Она села очень ровно и положила на колени папку с документами.

Одна из женщин-американок расплылась в улыбке, как будто всю свою жизнь ждала этой встречи. Громко и радостно она сказала: «Hi! My name is Lucy. What is your name?»

А она еще сомневалась в своем в своем везении! С надеждой, что это был первый из трех вопросов, она назвала свое имя. Жалко, что оно было не Анна-Мария-Екатерина Первая. Такое имя можно было бы произносить дольше.

«Спросите про мой бизнес, спросите», – мысленно умоляла она. Улыбка Люси стала еще шире, и она, словно загипнотизированная произнесла: «What is your business?» Ура! – это был ее второй вопрос.

С одной стороны, это была еще одна удача, так как ответ на этот вопрос, этот белый стих, она выучила наизусть. С другой стороны, ясно было, что третий вопрос точно останется без ответа. Выпалив скороговоркой заготовленный рассказ, в ожидании «неминуемой гибели» она автоматически хотела поправить волосы, но едва подняла руки с колен, папка упала на пол, и все её содержимое рассыпалось.

Быстро нагнувшись, она начала собирать рассыпанные листки, и в тот же момент услышала смех. Подняв голову, она увидела, что оба старичка смотрели под её распахнувшийся пиджак, а женщины, заметив эти их взгляды, начали смеяться. Старички, смутившись, стали оправдываться, женщины продолжали шутить по этому поводу… и время, отпущенное на собеседование, истекло!!! Она всегда верила, что одежда помогает добиться поставленной цели, и снова оказалась права. Она в финале.

… Через час самолет приземлится в Нью-Йорке, и она увидит эту замечательную страну. Она знала, что Америка ушла далеко вперед и так, как живут в Америке сейчас, мы будем жить лет эдак через тридцать. А может, и через пятьдесят.

Много раз в её жизни случалось такое – не сделаешь что-то, а потом жалеешь и думаешь: «Вот бы знать будущее, можно было бы тогда это сделать, это купить, то продать, и сейчас уже можно было бы не работать вообще!» Так вот, эта поездка была для неё поездкой в будущее. Она была готова к трудностям, была готова учиться, узнавать новое, стараться все это применить потом для своей работы.

Конечно, она понимала, что все её впечатления от увиденного будут только её субъективными впечатлениями. Может быть, она не сможет увидеть самое лучшее или посмотрит на какое-нибудь событие не с той стороны и сделает неправильные выводы. Существуют ли критерии, по которым из нескольких частных случаев можно сделать общий вывод? Повезет ли ей оказаться в нужном месте в нужное время и увидеть то, что она хочет увидеть? И понять то, что она хочет понять? Тем более что она сама не знает, что конкретно ей нужно, кроме абстрактного «секрета счастья». Хотя теорию вероятности ведь никто не отменял. Поэтому её шансы увидеть именно то, что ей надо было увидеть, равнялись гарантированным пятидесяти процентам. Знать бы только, какие пятьдесят процентов нужные, а какие – нет.

Многое из того, что происходило в её жизни, нельзя было описать с точки зрения диалектического материализма. В пределах одной религии или философского течения было трудно найти ответы на все интересующие вопросы, поэтому постепенно, шаг за шагом, она сформулировала для себя свою внутреннюю философию, некий «микст», в котором мирно уживались различные религиозные догмы, философские соображения, эзотерические эксперименты и физические законы. Критерий отбора был один – чтобы они облегчали ей жизнь, помогали переносить трудности и добиваться желаемого.

Из физики, например, она взяла второй закон термодинамики. Слово «энтропия», которое в годы обучения на физическом факультете университета казалось ей сухим, сугубо физическим термином, как оказалось, правит бал в реальной жизни. В студенческие годы физический закон «Энтропия – это процесс, при котором любая система стремится к саморазрушению», звучал для нее как чисто теоретический догмат, не имеющий никакого отношения к реальной жизни. А теперь, будучи переведён с физического языка на человеческий, именно этот закон смог объяснить ей все проблемы жизни. Звучал он теперь несколько иначе: «Чтобы сохранить то, что имеешь, нужно прикладывать ежедневные усилия».