Елена Лебедева - В какой стране жить хорошо, или Cафари на «Большую пятерку»

История вызвала большой интерес. Мальчишки, да и самый старший из них – Владимир Ильич – буквально ловили каждое ее слово.

Русские решили купить у них корабль. Подходят к швейцарцам и говорят:

– Мы хотим купить ваш космический корабль, сколько он стоит?

Она взяла в руки пакетик с чаем за желтую этикетку, к которой на нитке был подвешен бумажный пакетик с чаем.

– Вот этот корабль, говорят швейцарцы, он стоит миллиард долларов.

Русские говорят:

– Нет, у нас столько денег нет, а это что такое?

Она показала на желтую этикетку.

– Это кабина, отвечают швейцарцы, здесь находится место капитана корабля, двигатель и вся система управления ракетой.

– Это нам не надо, – отвечают русские.

Она оторвала желтую этикетку от нитки. В руках осталась нитка с бумажным пакетиком.

– А это сколько стоит, – спросили русские.

Те отвечают:

– Полмиллиарда долларов.

Русские говорят:

– Таких денег у нас тоже нет. А что это такое?

Она показала на нитку.

– Это кабели, объясняют швейцарские космонавты. По ним топливо поступает в двигатель. Это очень важная часть корабля.

– Нам не надо, – отвечают русские.

Она оторвала нитку от пакетика с чаем.

– А это сколько стоит, – спрашивают русские, и что это такое?

Швейцарцы им:

– Баки с топливом, четверть миллиарда долларов.

– Ерунда какая, нам не надо, – говорят русские.

Она взяла ножницы, ровно срезала верх бумажного пакетика и высыпала чай на блюдечко.

– А это что? – спросили русские.

– Это, – им отвечают, – пустой бак из под топлива.

Она показала на пустой бумажный пакетик.

– А сколько он стоит?

– Он ничего не стоит. Можете его забирать бесплатно. Но зачем вам он нужен, вы же никогда не сможете на нем взлететь, – удивились швейцарцы.

– Мы сможем, потому что мы – русские!

Она аккуратно расправила тонкий бумажный пакетик, превратив его в трубочку высотой шесть, а диаметром два сантиметра, и поставила его на другое блюдце.

Потом взяла в руки спичечный коробок и аккуратно поднесла зажженную спичку к верху трубки, получившейся из бумажного пакетика. Он нехотя загорелся. Она начала обратный отсчет: «Пять, четыре, три, два, один. Старт!» В этот момент, когда от бумажной трубки осталось только тонкое колечко, оно невероятным образом взлетело вверх – точь-в-точь, будто настоящая космическая ракета. На блюдечко упало несколько кусочков пепла.

– А вы не верили, – засмеялась она. Она достигла поставленной цели – все были потрясены.

Первым заговорил Самуэль. Его вопрос заставил ее еще больше рассмеяться.

– А повторите, пожалуйста, – вежливо спросил он, – какие слова нужно произносить перед тем, как поджигать, чтобы фокус получился.

Она сначала подумала, что Самуэль шутит, но, увидя открытый блокнот и приготовленную для записи ручку, серьезно повторила:

– Неон, дефис, трэвэл, точка, ру.

– Спасибо, – ответил он и аккуратным почерком записал заклинание в свой блокнотик.

– А что такое «неон трэвэл»? – поинтересовался Ален.

– Это название сайта моего туристического агентства в Тарасове.

– А, – протянул он, – тогда понятно.

Что ему было понятно, ей было совсем непонятно, и она уже не могла больше сдерживать смех. С ней вместе хохотали Женька и Владимир Ильич.

Закончив смеяться, профессор сказал:

– Вот, Женька, теперь ты понимаешь, какая важная наука физика. Вы, уважаемая, наверное, физфак заканчивали?

Владимир Ильич опять оказался прав. Как она всем говорила, в прошлой жизни она была радиофизиком. Было это недолго, но интересно.

Они вышли из кафе и решили прогуляться по набережной. Дети унеслись вперед, а они с профессором неспешно шли вдоль озера мимо дорогих отелей, ресторанов и бутиков.

– Погода-то какая славная сегодня, – произнес с упоением Владимир Ильич.

– Да, уж точно, не то что в России, – согласилась она.

– А чем вам у нас погода не нравится? – искренне удивился Владимир Ильич.

– Вы что, издеваетесь? Я, правда, иногда не понимаю, когда вы серьезно говорите, а когда смеетесь надо мной. Этот холод зимой, кучи снега – приходится скакать между сугробами. Это ведь только в Москве снег убирают, а у нас в Тарасове в конце зимы такие сугробы, что одноэтажных домов с дороги не видно, только девятиэтажки, и то начиная со второго этажа. Гололед, мороз двадцать градусов! – выпалила она за одну секунду.

– Ну, продолжайте, продолжайте, голубушка, вы уж все свои претензии к погоде выскажите. Это полезно с психологической точки зрения.

Она совсем опешила.

– А что, вы так не считаете? – спросила она профессора.

– Как же вам объяснить, голубушка… Это совсем неважно, что я считаю, а что нет. Если исходить из чистой теории, то я с вами абсолютно согласен. Погода в России далека от идеала. У нас в Питере, может, нет таких холодов, но поверьте, сильный ветер, влажность и мороз десять градусов – это холоднее, чем сухая безветренная погода и двадцать градусов мороза. А если принимать во внимание солнце, то настроение будет лучше у жителей Тарасова, чем у моих земляков в Питере.

– Да и я про то же. Вот здесь же, в Швейцарии – рай: горы, солнце!

– Вы меня абсолютно не поняли, уважаемая. Я сказал, что теоретически погода в России плохая. И все наши граждане поголовно мечтают о домике на море.

– На океане, – поправила она. – Ну, или в Швейцарии, например, на берегу озера.

– Это вы верно подметили. Но вот я вам задам вопрос: а что, вам совсем погода не нравится в Тарасове? Я был несколько раз в ваших краях. Город у вас интеллигентный – столько вузов, конференции всякие. И летом был. Ну такая у вас погода – прямо лето идеальное. Сухое, жаркое; не сравнить с нашим Питером. Прямо зависть берет. И Волга красивая, острова – только и отдыхать. Да и зима такая, какой она должна быть: и снег, и солнце, хочешь – лыжи, хочешь – санки! Я даже был у вас на горнолыжном курорте, недалеко от вашего города. Ну чем не Швейцария? А вы вообще зиму любите? – вдруг спросил он ее.

К ее удивлению, она никогда об этом не задумывалась. Да, она любила лето, и осень, и зиму. А весны в Тарасове не было. За три дня температура от минус десяти менялась до плюс двадцати градусов тепла. Жители переобувались, меняя зимние сапоги сразу на босоножки. И если еще вчера все спрашивали друг у друга: «Когда же будет тепло?», то уже на следующий день жаловались: «Ну и жара сегодня!»