Максуд Ибрагимбеков - В аду повеяло прохладой

– Виктор умер… Ты знал? – спросил он Сеймура, но ответа не дождался. – Он умер ночью во сне, смертью праведника. Похоронили его с воинскими почестями. – Клод заставил себя улыбнуться. – Почти никого не осталось. Надо держаться друг друга.

Сеймур молча кивнул. Он ощутил пронзительную печаль, когда вдруг вспомнил слова Виктора «я везде чужой» и представил его улыбку.

В комнату заглянул Аслан.

– Буду краток, – сказал он Сеймуру. – Жена твоего друга чувствует себя нормально, и, проснувшись, она может встать и вести привычный образ жизни. Второе, в той комнате слышно, как от беспрерывных разговоров у вас пересохло в горле. Спроси у своего друга, может быть, ему хочется выпить чаю или чего-нибудь другого?

– Чего-нибудь другого. Он пьет сухое вино, – сказал Сеймур.

– Пойду скажу.

То, что рассказал Клод после ухода Аслана, казалось Сеймуру невероятным, хотя он и был уверен, что все сказанное – чистой воды правда.

Недавно генерал де Голль встречался с господином Хрущевым. Встретились для того, чтобы разрешить проблемы, накопившиеся за время войны. Проблем много, но одной из главных можно назвать положение военнопленных, бывших участников Сопротивления, вернувшихся в СССР. Услышав от де Голля о том, как с ними поступили на родине, Хрущев был потрясен. Он дал слово восстановить справедливость и свое обещание выполнил. На сегодняшний день все они освобождены и восстановлены в гражданских правах.

Клод замолчал, когда в открытой двери появился Аслан.

– Вы можете разговаривать и при мне, ты же знаешь, по-французски я не понимаю. А вино и еду сейчас принесут. – При желании можно было заметить, что Аслан чем-то смущен. По его словам, первый, кого он увидел, выйдя из ворот, был Самандар, непринужденно прогуливающийся в сопровождении племянника.

– «Непринужденно прогуливающийся Самандар» – это ты хорошо придумал, – одобрил Сеймур.

– Он сказал, что гуляет здесь, главным образом, по своей инициативе, но с одобрения куратора. Горит желанием выполнять указания членов делегации и сопровождающих лиц, для чего государство в лице руководителя района выдало ему безразмерную скатерть-самобранку. Вот и всё.

Я вежливо попросил его сходить в ресторан и принести нам вина и еды.

– И он пошел?

– Побежал. После того, как мы с ним подробно обсудили меню. По-моему, таким поведением он пытается загладить впечатление от утреннего жертвоприношения… Ладно, вы беседуйте, а я в ожидании обеда тоже пойду непринужденно прогуляюсь в саду.

– Я тебя прошу, посиди с нами, Клод рассказывает поразительные вещи, послушай.

Клод, не скрывая удовольствия, рассказал, что Первый секретарь Центрального комитета Хрущев благосклонно воспринял письмо Генерального секретаря компартии Франции Мориса Тореза, в котором тот просит восстановить справедливость и способствовать беспрепятственному выезду гражданина Французской республики Сеймура Рафибейли за пределы СССР.

– Да, – подтвердил Клод, – попросил его я. И еще за тебя поручились все оставшиеся в живых коммунисты нашего с тобой бывшего отряда. Письмо Торезу подписали сто четырнадцать человек. Что ты можешь на это сказать?

– Говорю, – Сеймур был взволнован, – сказка! Прекрасная сказка, в которую хочется поверить.

Произведенным эффектом Клод остался доволен.

– Тогда послушай продолжение сказки. Завтра ты вылетаешь вместе с нами в Москву, а оттуда через день – в Париж. Согласие властей получено. – Клод положил на стол паспорт. – Это твой французский паспорт с визой.

Аслан был потрясен:

– Первый раз в жизни вижу человека, который уезжает за границу, – благоговейно прошептал он, листая французский паспорт Сеймура. – И ты теперь будешь там жить? Молчи, молчи. Пусть ответит товарищ иностранец. Переведи.

Клод подтвердил, что Сеймур будет жить во Франции, где у него есть друзья, домик в городе Альби и счет в банке.

– Счастливец! Чувствую, как от зависти у меня начинается диабет!

Диабетом Аслан заболеть не успел, потому что как раз в это время раздался стук и в комнату просунулась голова Газанфара:

– Нести?

– Быстро! – приказал Аслан. – Наверно, все уже остыло.

Появившийся вслед за Газанфаром официант с тележкой принялся проворно накрывать стол.

– Вижу по твоей физиономии, что в ресторане ты хорошо поел. Никуда не отлучайся, иди в сторожку и сыграй с охранником в нарды. Может быть, позже придется еще раз съездить за вином. Все понял?

Газанфар послушно кивнул.

– А Самандару что сказать? Он там. Стоит в коридоре.

Получить приглашение к столу Самандару в этот день было не суждено.

– Откуда я знаю? Скажи ему, что хочешь, я в ваши дела не вмешиваюсь, – мастерски изобразив приступ мимолетного скудоумия, пожал плечами Аслан.

Под аплодисменты участников застолья в комнату в сопровождении медсестры вошла Марион. Она выглядела здоровой и подтвердила это интересным комментарием к сегодняшнему происшествию, после того как Клод усадил ее рядом с собой. Медсестра села возле нее.

Веселье за столом достигло высшей точки, когда приехал товарищ Назимов. За стол он сел, но пить наотрез отказался. Он ел осетрину на вертеле и запивал ее минеральной водой.

– Я приехал, чтобы узнать ваше мнение, – обратился Назимов к Клоду. – Завтра с утра мы прямо отсюда поедем на нефтеперегонный завод, затем на прием в Министерство культуры, а оттуда – прямо в аэропорт.

Прежде чем ответить, Клод посмотрел на Аслана.

– Это невозможно, – сказал Аслан, выслушав перевод. – Госпоже Вернье следует подготовиться. Самолет до Москвы летит шесть часов с двумя посадками – это серьезная нагрузка на организм, и рисковать я ей не советую. Лучше всего, если в аэропорт она поедет отсюда.

– Прежде всего безопасность мадам Вернье, – от себя добавил Сеймур.

Слова Сеймура Назимов пропустил мимо ушей.

– Имей в виду, – криво усмехнувшись, сказал он Аслану, кивнув на Сеймура, – этот уедет с ними, а ты-то останешься здесь.

– Договорились, с этой минуты мы с тобой на ты. Только ты тоже имей в виду, они уедут, а ты-то останешься здесь, хе-хе! – шутливым тоном, в котором явственно сквозил вызов, произнес Аслан.

– Ты что хочешь этим сказать? – с потемневшим лицом спросил Назимов. Чувствовалось, что куратор теряет самообладание.

– Хочу сказать, что и вы, и я, и наши дети и внуки будут до конца жизни жить здесь и за границу не переедут, – доброжелательно объяснил Аслан. – Потому что ни вас, товарищ Назимов, ни меня переехать во Францию никто не пригласит.