Вионор Меретуков - Лента Мебиуса

– Весьма благодарен. А вам, Лаубе, достанется на орехи? Гельминтолог ненадолго задумался.

– Вряд ли, ваше величество.

– Что, мало грешили?

– Не сказал бы, ваше величество. Грешил. И изрядно. Но Господь, слышал я от знающих людей, любит пьяниц…

– За что же их любить-то?

– А вы разве не знаете? Пьяница – единственный, кто и грешит искренне, и кается искренне… А это угодно Господу. Ведь если не согрешишь, то оставишь Господа без дела. Чем Он тогда будет заниматься? Кого прощать? Господь должен трудиться в поте лица. Днем и ночью. Это и в Библии записано. А праздный Господь страшнее Сатаны. Когда Отцу Небесному не черта делать, Он насылает на наши головы такие изуверские напасти, что в Преисподней черти, эти вынужденные традиционалисты и ретрограды, от удивления и зависти локти кусают. Рогатым, обреченным обходиться громокипящими котлами, чугунными сковородами и иными примитивными приспособлениями, и в голову никогда не придет, что нравственные страдания страшней физических. Господь тут на высоте. Он наделил человека чувством, чудовищным и прекрасным, чувством, которым больше не обладает ни одна тварь на земле. Понятно, что я имею в виду любовь между мужчиной и женщиной… Со всеми, простите за каламбур, вытекающими из этого последствиями. Всякими ревностями, изменами, дурными болезнями и прочими «страданиями юного Вертера».

Самсон внимательно слушал говорливого гельминтолога.

– Но это еще не все, – продолжал Лаубе. – Человек чрезвычайно любознателен. Он всегда лезет туда, куда не надо…

– Лаубе! – перебил король. – Скажите, вы всегда так много болтаете? Или словесный пароксизм разбил вас только что, в тюрьме? Вы что, лекцию мне читаете? Заметьте, ваша аудитория состоит из одного человека…

– Но зато какого человека! Моей аудитории может позавидовать любой профессор… Мало того, что вы король, но вы еще и интеллигентный человек. А это сочетание встречается не часто. Ваше величество! Может, эта лекция последняя для кого-то из нас…

– Аргумент веский, ничего не скажешь.

– Позвольте продолжить, ваше величество. Это, может, отвлечет нас от страшных мыслей… Кто знает, что ждет нас через мгновение? Так вот, мерзопакостная привычка везде совать свой нос привела к тому, что человек сумел расщепить атом! Как Господь допустил такое, ума не приложу… Это же надо было такое придумать! Бомба размером с теленка может сравнять с землей целый город! А СПИД?! Это что ж, теперь, значит, и трахаться уже нельзя?! И как быть? Обходиться своими силами? Дрочить без передышки?! И это еще не все! Что-то подсказывает мне, что вот-вот на человечество обрушится что-то настолько необычное и страшное, что все войны, эпидемии, цунами, землетрясения и прочие эскапады Всевышнего покажутся шутками цирковых клоунов.

У молящегося Лемке натянулась кожа на затылке. Не оборачиваясь, он сурово сказал:

– Безбожник! Несет черт знает что, прости мою душу грешную!

– Не нравится – не слушайте!

– Как вы разговариваете с лицом духовного звания?! Лицом, облеченным…

– Оставьте, падре. Священник такой же человек, как и любой из нас. Служители церкви узурпировали право обращаться к пастве от имени Бога. Делают они это с такой неподражаемой наглостью, будто находятся с Господом в приятельских отношениях. Церковники сами все придумали. Священникам так удобней держать наивных верующих в узде… Вы же сами говорите, что вы пастыри, а мы стадо. Вы одомашнили нас и две тысячи лет пасете… С тех пор как изобрели своего Бога, сделали его главным действующим лицом примитивной поэмы под названием Библия. Я сказал, что священник точно такой же человек, как и любой из нас. Я погорячился: вы хуже…

– Вы рассуждаете, как… как коммунист! И в вас заговорила гордыня! Вы беретесь рассуждать о предмете, о котором не имеете ни малейшего представления! Занимались бы своими глистами, вы, атеистический выродок!

Гельминтолог сделал страшное лицо и перекрестился.

Все это время Лемке находился спиной к оппоненту. Самсон с больший интересом слушал обоих. Да и остальные заключенные во все уши следили за перепалкой Лаубе и Лемке. Гельминтолог с удовольствием продолжил дискуссию:

– Это вы, святые отцы, напоминаете мне коммунистов! Вы, также как и они, предлагаете верить в нечто априори. Не рассуждая и не сомневаясь! А не сомневаются лишь идиоты, это я вам как медик говорю… Сколько зла совершено в мире теми, кто не сомневался в своей правоте… Это и есть гордыня.

Лемке наконец встал и поворотился к врагу. У священника было красное, будто сваренное, лицо и горящие злобным огнем светло-голубые глаза. Если его вооружить огненным мечом, подумал Самсон, он бы стал похож на старинных христианских проповедников, несущих слово Божье в широкие массы атеистов.

– Господа! – плачущим голосом обратился Лемке к сокамерникам.

– Ну, куда это годится! Какой-то засранный безбожник сует свое свиное рыло в нетленные догматы святой церкви! Как можно сомневаться в Создателе, если все в мире создано Им!

– Господь зря старался… Сколько сил потрачено, а результат нулевой… А за оскорбление вы мне ответите…

Лемке махнул рукой и опять опустился на колени.

– Лаубе! – воскликнул Самсон. – Если мне удастся вернуть себе корону, то первое, что я сделаю, это повешу того, по чьей вине вам расцарапали щеку, а второе – сделаю вас главой асперонской католической церкви! Я давно подозревал, что народу нужен именно такой проповедник. Проповедник, более похожий на богохульника.

Кожа на жирном затылке патера Лемке затрещала от напряжения. Не король, а какой-то Люцифер – безбожника хочет определить в архиепископы!

Самсон заботливо заглянул гельминтологу в глаза.

– Вы сегодня с утра выпивали? Говорите смело, я никому не скажу…

– Увы, нет…

– Представляете, насколько ярче и увлекательней будут ваши проповеди, если они будут предваряться добрым глотком водки!

– Святая правда, ваше величество! Я давно заметил, если горло хорошо промочить, то это оказывает благотворное воздействие не только на сердце и пищеварительный тракт, но и на мыслительные способности и речевой аппарат индивидуума. Речь льется, как моча после выпитого ведра пива.

– А со щекой-то все-таки что?..

– Это во время допроса, когда полковник Шинкль поинтересовался, чем я занимаюсь в свободное от работы время…

– Вы, вероятно, сильно его обидели?

– Разве можно обидеть гремучую змею?!

– И все же?..

– Я полковнику Шинклю объяснил, что свободного времени у меня не бывает, я ученый, гельминтолог, и когда не пью, то много работаю… Тут полковник меня перебил. Что такое – гельминтолог? Специалист по жратве? Полковник явно спутал меня с диетологом. Нет, отвечаю я вежливо, я исследую человеческие экскременты, все время имею дело с глистами… И, глядя в глаза этому питекантропу, сказал, что по целым дням копаюсь в говне и что, мол, и сегодня не повезло… Тут он как подскочит да как даст мне по морде…