Валерий Бардаш - Пещера

Матери осталось немного. Уйдет, исчезнет. Уже где-то там, куда мне доступа нет. Не будет у меня ангела-хранителя, оборвутся все связи. Что буду делать? Свои укреплять, поддерживать. Научиться печь пирожки с мясом. Сколько раз просил Тамару. Бесполезно. Как я буду возвращаться домой, если меня не будут ждать пирожки с мясом? Свои связи нужно создавать, свой мир. Саша, мое единственное спасение от одиночества.

Разладился я совсем. Страхи. Не может же быть так, что все это напрасно затеяно? Может. Павла коришь пессимизмом, а сам больнее всех. Он прав, нужно спускаться вниз и строить свою жизнь. Подбираться каждым утром к своей жене, вдыхать ее запах, держать ее за грудь, за бедра. Надоедать своему сыну, ходить на работу.

Это не для меня. Не бойся, ничего не бойся. На свете ничего не надо бояться. В пещере все решится. Там и разберемся, что дальше делать. Сейчас твоя задача – занести наверх Сашу и одного старого козла.

Он неожиданно заметил груду камней на полке справа. Каменная Баба. Уже почти пришел. Почему казалось, что еще несколько веревок? Точно, Каменная Баба. Со стороны маршрута груда напоминает формой обнаженную однорукую женщину. Никому не пришло в голову назвать ее Венерой в этих местах.

Здесь. Дмитрий отстегнулся от веревки и пошел по широкой, усыпанной камнями полке. Обогнув гребешок, он вышел на снежное поле, поднялся по нему к большому скальному выступу и сбросил рюкзак на площадку, которую выступ заботливо защищал от камней и ветра. Лучшего места не найти.

Не нужно делиться чаем, не нужно оставлять большую часть сыну и другу. Можно выпить все до последней капли. Он приготовил только половину котелка, газ нужно беречь. Завтра он отправится вниз рано, без еды и чая. Может, остановится у первой палатки, где баллончиков без счета. Или потерпит до лагеря.

Закончилась связь. Они уже внизу. Дмитрий лежал на животе, высунув наружу голову и плечи, по пояс в теплом спальном мешке, принесенном специально для Саши. Много он притащил сюда барахла. Пригодится, он не мог допустить никакой непредусмотрительности. Нужно быть готовым ко всему.

На далеком-далеком горизонте чернела узкая полоска то ли горной гряды, то ли облаков. Гряда. Он чувствовал близость пещеры. Когда я решу не ходить туда больше? Последний раз? Ну да, а сына кто будет приводить? Сам придет, если захочет. Захочет моей жизни? Какая бессмысленность во всем этом круговороте. Облака сюда, облака туда. Есть начало, должен быть конец. Сколько бы ни длилось, результат один. Слишком много времени провожу среди равнинных людей. Утомительные, банальные мысли. Зачем они тебе? Приходят. Он закрыл глаза. Наверху ждут с ним встречи знакомые места, камни, на которые он ставил ноги, зацепки, за которые он держался. Течение без начала и конца. Нет в нем смысла, нет в нем бессмысленности. Только я есть в нем. Вредны мне равнинные люди.

Похоже на тучи. Шире чуть-чуть стала. Когда-нибудь это безобразие закончится. Когда я буду на середине горы с грузом, который просто не перетащить. Тогда и будем беспокоиться. Глаза закрывались сами собой, он погрузился в легкую дрему, из которой его выведет через двадцать минут приближающаяся холодная тень скального выступа.

Тамара годилась Марии в дочки. Почти. Но ей такая мысль в голову не приходила. Возможно, потому, что она не приходила и Марии. Непростое замужество взрослит женщину. Они скорее чувствовали себя соперницами, но эта мысль посещала чаще Марию, чем Тамару. У них было гораздо больше общего, чем они признавались себе. К тому же они были замужем за друзьями, такими разными и такими похожими. В первый раз они стали подружками по ожиданию, по тревоге. Они могли бы быть хорошими подружками, если бы не их мужья.

– Я уже почти не пеку.

– Мне приходится. Саша очень любит, особенно эти печенья. Дима тоже, хотя иногда вертит носом. Времени у меня сейчас много. Решила испечь, чтобы не приходить с пустыми руками.

– Замечательные печенья. Их нужно быстро убрать подальше, а то я все съем. Ты очень много принесла.

– А я к ним довольно равнодушна. Мне шоколад нужен.

– Я и шоколад люблю.

Мужья и дети звонили из лагеря часто, у женщин не было важных новостей друг для друга. После стольких лет замужества они по-прежнему смутно представляли, чем занимаются их мужчины в горах. Им нравилось сидеть вместе. Больше было некуда принести свои тревоги. Некому. Ни в горах, ни в городе. Они пили чай с Тамариными печеньями и искренне улыбались друг другу. Они могли бы быть хорошими подружками.

– Как ты решилась отпустить Сашу? – Мария чувствовала себя свободно.

– Не знаю, – вздохнула Тамара.

Она была рада вопросу, но не знала, с чего начать.

– Дима уговорил. Вы знаете про пещеру?

Мария кивнула головой.

– Я ничего не знала раньше.

– Мне до сих пор трудно поверить. Пещера? Все кажется, что должно быть какое-то другое объяснение.

– Чему?

– Диме.

– Да. Я совсем не замечала, пока в один день не поняла, что выгляжу уже старше его.

Мария улыбнулась:

– Ты еще совсем девчонка.

– Мне тридцать два года.

Тридцать два года. Кухня Марии была в обычной чистоте. Может, только пол слишком блестел, протертый прямо перед приходом гостьи. Тамара, конечно, не могла знать, что в кухне отсутствуют обычные запахи. Больше недели в ней почти ничего не готовится.

– Когда они думают дойти до пещеры?

– На следующей неделе. Он никогда мне не говорит заранее. Даже когда один ходит. А что Павел говорит?

– То же самое, в конце недели. По погоде. Павел очень доволен. Веселый, шутит. Я его таким не помню.

– Они там меняются. Мне всегда нравится, когда он звонит оттуда. Я чувствую себя больше женой на расстоянии, чем когда он рядом.

Мария молча кивала головой. Она смутно помнила своего мужа только-только возвратившимся с гор. Хорошее время. У них тогда бывает много желания. Когда они молодые.

– Я очень боюсь за Сашу.

Самая сильная тревога наконец приняла форму слов. Им стало свободней. От стекла незанавешенного окна отражался свет кухонной лампы. За стеклом темнота города, успокаивающая и грустная. Накрывающая пустынные холодные улицы. Женщинам было уютно в чистой, теплой кухне. Отдыхающей в отсутствие хозяина.

– Они надежные мужчины. Этого у них не отнять. Дима не позволит, чтобы с мальчиком что-нибудь случилось.

– А вдруг не получится. С пещерой.

Мария не знала, что ответить. Она была полна сомнений сама. Далекая пещера не нашла еще места в ее картине мира. Несмотря на самое реальное подтверждение. Благо мужа не было рядом, чтобы указать Марии на непоследовательность. Ей ли не верить в целительную силу мест и мыслей? Где она, моя вера, куда спряталась? Мария ответила, как ответил бы ее муж: