Валерий Бардаш - Пещера

Маша, я честно буду сражаться до конца, но нельзя мне оставить Диму. Без меня ему не дойти, я его точка опоры, катализатор. Со мной он сможет все. Нам нужно принести мальчика в пещеру. Есть на свете вещи грустнее и страшнее смерти. Увядающие мальчики и распускающие сопли старики. Никогда мне не расплатиться с тобой. Никогда не понять, почему ты так долго остаешься возле меня и не пытаешься выглядеть несчастливой. Мне наша сделка никогда не казалось справедливой. Я только смотрел в твои глаза и убеждал себя, что она, наверно, справедлива. По недоступным мне причинам. Ты редко старалась выглядеть несчастливой.

– Ну, что будем делать?

– Пойдем наверх.

– Как себя чувствуешь?

– Сносно. Дойду. Не вниз же идти. У нас нет выбора.

– У меня нет, но у тебя есть. В пещеру можно сходить в следующий раз.

– С каких это пор у нас с тобой разные дороги в горах?

– Паш, это не шутки. Если загнешься там, что я буду делать?

– Оставишь, у тебя нет выбора. Сына нужно спасать. Я один вниз не пойду. Об этом нет разговора. Я ничего, Дим. Дойду. Голова не очень болит. Сколько до третьей палатки?

– Восемь веревок.

– Дойду. Рюкзак легче будет. Что я, восьми веревок не пройду?

Время терять было нельзя. Хорошая погода, как предсказывал вчера Дмитрий, не пришла, но день был абсолютно «ходябельный». Главное, что ветер значительно ослаб. Им нужно было быть на маршруте уже час назад. Дмитрий терпеливо наблюдал за мучительно медленными приготовлениями Павла. В первый раз в жизни он по-настоящему сомневался в друге. Ему нужно скорее вниз, хорошо бы с сопровождением. Без рюкзака. За рюкзаком можно вернуться. Но Павла не остановить. Теперь уже все уговоры напрасны. Нечего попусту тратить слова. Хочет – пускай идет, только бы побыстрее. Они наконец покидали ночевку, на которой сидели три дня. В палатке завелось много барахла. К концу сборов уверенность Дмитрия окрепла. Двигается. Посмотрим, что будет, когда вздрючит на себя рюкзак.

– Паша, это я отложил. Не нужно брать. Можно обойтись.

– А если сидеть придется?

– Не придется. На самый крайний случай – я схожу.

– Не пори, Дима.

– Паш, самое главное, чтобы ты забрался, остальное мелочи. Мне будет легче это поднять, чем тебя.

Павел был готов. Он тоже повеселел. Самым угрюмым из троих выглядел Саша.

– С таким рюкзаком я должен бегать. Завидный рюкзак. Ну что, пошли?

– Пошли.

Один за другим они вылезли из палатки. Павел помог погрузить Сашу на Дмитрия. Мальчик недовольно молчал после решительно прекращенных отцом пререканий. Он хотел идти сам, но взрослым было не до этого.

– Меня не жди. Я пойду медленно. Если совсем прижмет, вернусь назад. Думаю, что все будет в порядке.

Дмитрий кивнул головой. Они никогда не ходили порознь, никогда не оставляли друг друга позади на восхождении. Груз за спиной напоминал ему, почему он должен это сделать.

– Если совсем прижмет, отстегни рюкзак и иди сам. Я подберу.

– Да в нем почти ничего нет. Донесу.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Ну пока.

Дмитрий развернулся и зашагал. Вот конь. Два раза туда и обратно успеет. Павел надел на себя рюкзак и сделал первый шаг. Нормально. Всего восемь веревок. Погода хорошая.

Небо по-прежнему было закрыто, через гребни переваливали быстрые тучи, но в природе отсутствовало неистовство последних дней. Ветер умерил свою кровожадность. Непогода переводила дух. В такие дни человек гор не должен жаловаться на погоду. Он должен идти своей дорогой, туда, куда ему нужно. Павел зашагал, ощущение слабости исчезло. Откуда-то еще есть силы. Три дня валялся без дела. Он подошел к началу веревки и пристегнулся.

Через час он мог думать только о том, как сделать следующий шаг. Ни о чем больше. Он потерял счет веревкам, но был уверен, что вниз идти дольше. Впрочем, уверенностью это назвать было нельзя. Просто он не мог остановиться и заставить себя посмотреть вниз. Старая привычка. Там вершина, самая верхняя точка маршрута. Иногда он вспоминал, что они не идут на вершину, что верхняя точка их маршрута – пещера. Он не думал о пещере, только изо всех сил поднимался вверх, уверенный, что это было почему-то очень важно.

Одинокий человек, ничтожная точка в морщинах лица большой горы. Наверх идет его путь. Там, наверху, есть скалы, лед, снег. Есть место, выше которого нет скал, льда и снега. На нем он найдет написанную чьей-то неловкой рукой записку. С него в ясную погоду видны другие места, выше которых только воздух. Далекие, неприступные. Во все стороны от него откроются пути вниз через нагромождения скал, льда и снега. Одни совершенно непроходимые, другие проходимые. По самому легкому из путей пройдет его дорога вниз. Ему непременно нужно вниз. Но сделать это можно только через верх. Он хочет домой, этот человек. К чистой клеенке своего кухонного стола с поставленной на него руками его жены тарелкой свежеприготовленного горячего супа. Ее руки будут шершавыми, когда он дотронется до них ночью под одеялом. Несмотря на обилие затраченного на них крема. Ему холодно, одиноко и иногда страшно. Отсюда нет безопасного пути домой, но именно сюда он пришел в поисках счастья, смысла жизни. В поисках самого себя. Здесь он ближе всего к простым правдам жизни. Здесь он ближе всего к тому, чтобы поверить в их существование. Здесь он чище и яснее всего в своих мыслях. О себе, своей жене, детях и всем остальном, что наполняет его мир. В мыслях, которые у него нет сейчас сил поддерживать.

Пришел резкий порыв ветра, человека с рюкзаком бросило на скалы. Он ударился локтем и выругался. Никто его не услышал.

Мария готовила суп. Любимый суп Павла. После многих лет она тоже в конце концов привыкла к его вкусу, но для себя никогда не готовила. Сегодня захотелось. Она варила большую кастрюлю, как обычно. Павел расправляется с такой за несколько дней. Он мог есть его каждый день. Этот суп всегда выручает Марию.

Она вспомнила, как первый раз сварила этот суп по рецепту из журнала. Как он понравился ее молодому мужу. Много кастрюль супа назад. Она подошла к окну и открыла форточку настежь, в кухне стоял густой запах. На улице совсем темно. Скоро зима.

Три недели как Павла нет дома. Марию начало одолевать беспокойство. Не очень острое, из тех, от которых не избавиться никак. Всегда с ней – и день и ночь. И сегодня с самого раннего утра, как только она раскрыла глаза.

Очень важно правильно посолить. Это решало, увидит ли она блаженное выражение его лица или молчаливое, почти недовольное. Искусство соления давалось ей нелегко. Мария потянулась за банкой с солью.

После тарелки этого супа Павлу можно подать что угодно. Можно просто чай. Он будет сытый и довольный. Если сухари приготовлены правильно. С ними тоже следует быть осторожной. Должны быть точно такие сухари, как в первый раз. Тот же хлеб, тот же размер и форма. Слегка поджаренные. Ее муж не одобряет эксперименты с едой.