Ольга Юнязова - На острие свечи

– Теоретически, наверное, мог бы. Но если я не разучилась отличать правду от лжи, это всё действительно странное совпадение.

– И что мне делать?

– Вот тут, извини, я не знаю. Когда он говорил, что другим способом не сможет тебе помочь, он точно не врал. Выбирай: замок в Турции или тюрьма в России.

– Сколько мне дадут? Как ты думаешь?

– Если сбитый выжил, может быть, пять лет, может, меньше. Может, вообще условным отделаешься. Хотя… если пострадавший мечтает тебе отомстить…

– Ну, пусть даже пять лет. А в «золотую клетку» навсегда!

– Решай сама.

– В конце концов, отсижу и вернусь, начну всё сначала. А там я кто?! Декоративное приложение к парку?! – Оксана села. – Если он хочет меня любить, то пусть любит в тюрьме. Передачи мне носит… – Она встала и пошла к охранникам.

– Дайте мне телефон! – потребовала она.

– Ещё чего?

– Мне надо позвонить Рихарду! Срочно! Сам набери и дай мне трубку!

Охранник нажал кнопку и дождался ответа.

– Рихард, тут с тобой девушка хочет поговорить. Ага… – Он протянул телефон Оксане.

– Я не поеду ни в какой Стамбул! У меня возникла другая идея.

– Оксана, я сейчас за рулём на высокой скорости. Давай ты озвучишь мне свою идею завтра. Утро всё-таки вечера мудренее.

– Нет. Я скажу тебе её сегодня! Верни меня, пожалуйста, в милицию, и пусть меня сажают в тюрьму.

– Не выдумывай глупостей!

– Глупостью будет, если я соглашусь на твой вариант! Я никуда не поеду, если ты не собираешься транспортировать меня в гробу! Понял?!

Отдав телефон охраннику, она вернулась к себе, снова легла на диван и отвернулась к стене.

– Зарина, а что будет с тобой?

– Ничего. Благородный разбойник думает, что со мной он договорится. Немного попугает, немного ручку позолотит, и я буду молчать. А если не буду, то это не опаснее, чем писк комара. Хлоп, и всё.

– И ты будешь?

– А куда я денусь? Ты извини, но тут я ничем помочь не смогу.

– Но ты же можешь своим ребятам сказать, что я не виновата!

– А толку? Они это и без меня знают. Ты пойми, что они такие же подневольные. Чтобы повернуть расследование в сторону истины, надо, чтобы в этом был заинтересован хотя бы один «большой» человек. Министр, например, или другой бандит, типа Рихарда. А они все, как назло, заинтересованы в обратном.

– Забавно. Выходит, что я и здесь всего лишь игрушка, которая попала в зону внимания «сильных мира сего». Я ничего не решаю, – засмеялась Оксана. – Все эти законы и права человека – просто картонные декорации.

– В общем, да.

– Но мне дали выбор: замок у моря или тюремные стены.

– У некоторых и этого нет.

– А что я потеряю, если уеду отсюда? Истеричную старуху-мать, которая видит во мне монстра? Друзей? Так они, как выяснилось, помогают Рихарду, и им будет позволено приезжать ко мне в гости. Мужа? Да какой он мне муж?! Красавчик-любовник, который, кажется, уже ко мне охладел. – Оксана повернулась. – Ты бы что выбрала на моём месте?

– Я? – Зарина задумалась.

Тут в комнату вошёл охранник и бросил на пол два огромных тулупа.

– Вот, укрывайтесь.

– О боже! – Оксана подошла и брезгливо пошевелила мохнатую гору ногой. – Их что, псы драли?

– Ну да. В них собак дрессируют. Извиняйте, гражданочки, других одеялов нема.

– Собак? – Она подняла взгляд на охранника. – Так мы в том самом собачьем питомнике Рихарда?

– В том самом, – кивнул охранник. – Поэтому не пытайтесь сбежать. На собак ваш гипноз не подействует! Если что, я их спущу и они вас измохратят, как эти тулупы. Ясно?

– Конечно! Спасибо за предупреждение.

Охранник вышел.

– Хорошо, что у меня прошла аллергия на животных, – сказала Оксана, поднимая с полу холодный, пахнущий псиной тулуп. – А то я бы сейчас уже задыхалась.

– Прошла аллергия? – удивилась Зарина. – Разве так бывает?

– Видишь ведь, нет реакции.

– И всё-таки на твоём месте я бы не рисковала.

– Ты, кстати, так и не ответила. Что бы ты выбрала на моём месте?

– Мне сложно поставить себя на твоё место. Я же не знаю, что у тебя там за «красавчик-любовник», что за мать, друзья. Но если бы мне предложили выбор: тюрьма на пять лет или замок у моря навсегда, то я бы без колебаний выбрала второе.

– А если не навсегда? Если только до тех пор, пока ты ему не наскучишь?

Зарина пожала плечами и вздохнула.

– Зара! – улыбнулась Оксана. – А хочешь, мы с тобой, когда вся эта история закончится, махнём на море? Хочешь?

– Ты вправду веришь, что она хорошо закончится?

– Конечно! Никто не верил, что возможно избавиться от аллергии, но я же избавилась. – Она легла на диван и накрылась тулупом.

– И как тебе это удалось? – Зарина легла рядом.

– Я исправила ошибки предков, – ответила Оксана, зевая. – Я панически боялась крыс. И вот однажды я решила встретиться с этим страхом лицом к лицу. Я вошла в дом, где жила крыса, и села ждать её. И вдруг в голове у меня возникло как бы кино.

Я провалилась в детство бабушки и увидела, как крысы загрызли кошку. Это было мерзкое зрелище, и в душе бабушки любовь к животным намертво слиплась с брезгливостью и ужасом. Эти чувства она передала своей дочери, а та мне.

– И эти эмоции, значит, проявлялись как аллергия на шерсть?

– Ага. Я вернулась в ситуацию с кошкой и спасла её. Перерисовала «мультик». Договорилась с крысиным королём.

– И аллергия исчезла?

– Как видишь.

– А вчера тогда на что была?

– На тюрьму, наверное, – усмехнулась Оксана.

– И ты думаешь, эту проблему можно решить так же, как аллергию?

– По крайней мере, надо попытаться. – Оксана отвернулась к стене и… вернулась в тюремную камеру.

Солнечный прямоугольник сместился на другую стену и потускнел. Жанна молилась, не сводя с него глаз. Она уже не плакала и, кажется, даже немного улыбалась.

– Пойдём! – потрясла её за плечо Оксана.

– Поздно. Они уже идут. Слышишь?

– Успеем!

– Не надо! Я хочу пройти свой путь до конца.

Я уже не боюсь! Я поняла, что никакие стены не могут ограничить моей души, а смерть – это всего лишь выход из любых застенков.

– Но ты же хотела вернуться в монастырь!

Заскрипела дверь. Жанна поднялась и гордо выпрямилась. В камеру вошли двое. Уже знакомый монах в капюшоне и человек в шляпе, надвинутой на глаза.

– Готова ли ты исповедаться, дочь моя?

– Готова, – смиренно кивнула Жанна.

– Вы так и не нашли шкатулку, сударыня?

– Нет. – На её лице отразилось удивление. И монах, и человек в шляпе говорили одним, знакомым ей голосом. Голосом Графа-Аббата.

– Очень жаль!

Жанна опустилась на колени. Граф достал из складок плаща ножницы и начал срезать с её головы спутанные грязные волосы.

– Встань, – сказал он, когда закончил постриг.

– А как же исповедь?

– В монастыре исповедуешься.