Bludov - О не случившейся любви. Почти производственный постмодернистский роман с продолжением

какие?..

я буду говорить тебе об этом до утра…

ягодицы и ноги…

как же хочется сделать ей именно эту ласку…

грудь и атласная, как китайский шелк, кожа…

руки и запястья…

щиколотки…

какие нежные губы и ласковый язык…

острый запах пота и мокрые простыни…

утро…

чай в постели…

как приятно освежает утренний холодок горячее тело…

провал в сон…

душ…

9-го вечером, в Шурмана день рождения, сидя на лавочке у собственного подъезда, чего никогда не делал даже в бесшабашные времена хулиганской юности, родилось менее удачное… какое-то истеричное:

Я сижу под дождем на лавочке,

День рождения братана.

Пиво есть и играет тальяночка

Из открытого настежь окна.

А она… что она… щас в Париже

топчет пыль Елисейских полей.

здесь в Москве чистым дождиком моет,

возвращайся, Катюша, скорей.

Ведь тринадцатое – понедельник,

и свиданье нас ждет у черты.

И мы оба не очень уверены,

хотя знаем: есть я и есть ты.

Ведь всегда наступает утро,

даже если с больной головой.

Я соскучился очень

как будто

подписался

"последний герой"

Потом очень странные беседы на службе, где, как выяснилось, ничего скрыть невозможно. Тем более в Москве – «большой деревне». Разок перешли под руку через дорогу – и всё – будь здоров – тебе расскажут все интимные подробности из её жизни: с кем, как, когда и сколько раз…

Скотство какое…

Не тронуло абсолютно. Вообще, верно подмечено: есть люди, умеющие проходить сквозь грязь и помои, выливающиеся на них, не пачкаясь. А я скорее просто не слушал всего этого.

Потом настал какой-то совершенно потрясающий период. Реальная шизофрения. Сон исчез как класс. Не могу сказать, что всё, абсолютно всё было посвящено ей в моих мыслях и поступках, но как-то очень близко к этому.

Когда она заблудилось во всемирной столице любви, чувство было одно – броситься и найти. Хотя, куда там…

Долгий ночной разговор по телефону:

«Скучаю по тебе. -

А потом наступили те самые сутки, собственно и заставившие меня начать писать весь этот бред…

У Пуги умерла мать…

скучаю по тебе…

4 утра

такси в Шереметьево-2

ожидание…

как медленно тянется время…

рассветает…

–

Жду тебя в Шереметьево-2,

И уже рассветает едва.

Без тебя я «качаюсь и пью»…

А с тобою… возможно живу.

Ты летишь из Парижа сейчас,

Сняться ль сны о Москве в этот час?

И чего, интересно, ты ждешь,

Коль по правилам личным живешь…

…Только через шестнадцать часов

Соберешься и быстро уйдёшь.

Запах твой остается на мне

Откровением горькой луне

Потом дорога из аэропорта по знакомому маршруту…

Кошка, трущаяся о ноги…

Нырок в торфяные озёра и попытка утопить в голубых океанах…

Бесконечно…

Еще…

Сладко…

Еще…

Одуряющее…

…Уснуть мне так и не удалось, не срубило, захотелось есть. Мелькнуло подозрение о том, что может чуть воздержаться надо с алкоголем, но…

То ли от нервяка последних недель, то ли от всего происшедшего за последние сутки, когда реально трясло как 19-ти летнего мальчишку, то ли от желания действительно распахнуть ей душу на полную катушку меня в какой-то момент понесло…

Да, я всегда знал за собой, что меня иногда бывает слишком много… и то, что для меня ценно, для неё вполне могло оказаться… ну, не знаю… совершенно ненужным хламом, место которому на помойке. В каждой избушке – свои погремушки. Ну не надо было всё это вываливать на неё, не надо.

Самое грустное, она посчитала, что я напился…

Поэтому экстренно эвакуировала меня в ППД в Орешник.

Совсем недолгая дорога.

Добро пожаловать в Орехово-Борисово!

Ну, вот здесь я и обитаю периодически в матушкином доме.

Катюша…

Еще…

Катенька…

Еще…

Катя…

… и вновь безотказен как автомат Калашникова…

И этот шепот…

И ощущение горячего тела подо мной…

Потом наконец-то отрубило… примерно те же ощущения, что утром после первой ночи… боль уходит… рядом может и вправду человек, к которому можно хоть иногда позволить себе повернуться спиной и не думать…

…Она стоит возле дивана, одевается и что-то говорит о том, что ей нужно ехать, кажется про маму, кошку и сон.

А я лежу и физически, просто физически ощущаю запах её пота на себе и вкус её тела на своих губах.

Ничего не понимаю, ничего…

«– Может, скажешь что-нибудь?

– Счастливо.

– Девятнадцать лет…»

А вчера я судорожно гонял по Москве, пытаясь найти работающий терминал, чтобы оплатить её телефонный счет. Без этого звонить было бы просто неприлично.

Потом не мог до неё дозвониться, чтобы спросить, что же произошло и уточнить дошли ли деньги.

Она не отвечала…

Потом отключила телефон…

И вот сегодня с утра письмо

И я опять ничего не понимаю, а может быть… понимаю слишком многое.

После вчерашнего рандеву с Лёхой всерьез вознамерился в отпуск уйти. Съездить таки в Севастополь.

Но чувствую, напрасно – денег, видать, не предвидится… сегодня. Финансовый резерв с учетом оплаты за шальные телефонные звонки в Париж как-то подусох. Есть ощущение, что пора обзаводиться карточкой, а то эта русская привычка – использовать кэш онли – когда-нибудь выйдет боком.

Роман окончен даже не начавшись. Прям даже и не знаю – аккумулятор зарядил – теперь вообще всего распирать и трясти будет. Ну, и где следующая жертва?!

В 16–00 совещание по очередному проекту, а я взбодрил организм сухеньким на дне рождения у Дзэшика. И очччень хорошо себя чувствую.

И чем же заняться в выходные? Дреичкантрихаус что ль посетить, если пустят…

Вот и сегодня только "красный бродяга Джонни"(тм) будет к вечеру спасать моё сердце и душу, а Хэнки Банистер (также мой друг последнего времени) притаился дома в баре. Тоже ждёт чего-то… может и не одного меня…