Натиг Расулзаде - Мальчишник

Минут через десять собралась вся наша компания. Тофик, немного пококетничав и поломавшись, все-таки, по настоянию общественности занял место тамады во главе стола, и возлияние началось, сначала тихо, минорно, проникновенно, бескровно, но постепенно, по мере выпитых бутылок, накал нарастал, разговоры сделались шумнее, шутки – опаснее, поцелуи – чаще, воспоминания сентиментальнее, слезливее…

– Кстати, – вдруг вспомнил Марат, самый младший из нас, хотя давно уже стерлась эта возрастная – всего в год – разница между нами, – здесь у них есть фотограф…

Все шумно изъявили желание быть запечатленными, был призван фотограф, который и запечатлел многократно, соответственно своему вкусу и профессиональному мастерству, и обещал к концу нашей вакханалии вручить.

Мы уже выпили друг за друга и теперь пошли по второму кругу.

– Ребята! – встал с бокалом в руке Тариэль. – Я хочу выпить за Акифа. Акиф самый из нас…

– А что ты пьешь? – перебил его Марат. – Что у тебя в бокале, признавайся!

– У него кола, сами видели! – вставили одновременно Сеймур и Теймур.

– Нет, это вино, – оправдывался Тариэль. – Погодите, дайте сказать…

– А что ты нам можешь сказать?!

– Не пей вина, Гертруда, – вкрадчиво произнес Тофик.

– Да ну вас! Закройте, пожалуйста, пасти и откройте уши. Так вот, я хочу выпить за Акифа. У Акифа есть одна прекрасная черта, которую я пожелал бы всем нам и самому себе в том числе, это…

– Черта характера? – стал уточнять Акиф.

– Ты можешь заткнуться? – поинтересовался Тариэль.

– Да все равно же ничего не слышно, – стал оправдываться Акиф.

– Я про тебя, болвана тост пытаюсь сказать…

– Тихо, ребята, дайте человеку сказать, – вдруг неожиданно заговорил самый молчаливый из нас – Ариф.

– О-о-о! – удивился Зохраб. _ Тихо, тихо! Оно заговорило, – с суеверным ужасом произнес он, показывая на Арифа.

За столом друг возникла на секунду необычная тишина, за которой последовал взрыв хохота, все смотрели на Арифа и смеялись, а он невозмутимо оглядывал нас за столом и тихо улыбался.

– Оно заговорило! – повторил восторженно Зохраб. – Ну– ка скажи еще что-нибудь…

– Скажи – мама, ма – ма, – умирая от пьяного смеха, проговорил Марат.

– Тихо, ребята, в самом деле, – поднялся с бокалом в руке Теймур и вслед за ним тут же поднялся Сеймур, будто собирался петь вместе с братом, – Я хочу поднять тост за здоровье Зохраба…

– Зохраб– прекрасный друг, отзывчивый товарищ, – подхватил Сеймур.

– Часто именно по его инициативе мы собираемся здесь, и эти встречи уже давно, долгие годы стали для нас, так сказать, отдушиной, – продолжил Теймур.

– Отдыхом от работы и от семейной жизни, – вставил Сеймур, – Ну, ребята, успокойтесь… Мы же тост говорим…

– Не обращай внимания, говори, – сказал Теймур, – Зохраб – из тех людей, которые дружат бескорыстно, у него есть талант дружить…

– И это, уверяю вас, – подхватил Сеймур, – большой и редкий талант в наше прагматическое время…

– Какое, какое время? – дурачась, спросил Акиф.

– Не говори иностранных слов! – строго предупредил Тофик, – Мы – за чистоту языка, и за чистоту можем пасть порвать…

– Ребята, давайте выпьем за дружбу, – надрывался Тариэль, – За дружбу, ребята!

– За нашу дружбу, – уточнил молчаливый Ариф.

– О-о! Оно заговорило еще раз!

– За нашу, за нашу, за чью же еще, не за дружбу же народов…

– За дружбу народов пили в советское время, и вот чем все закончилось…

– У нас так не закончится.

– О! Оно заговорило еще раз!

– Разговорилось! Ха-ха-ха!

– А помните, – сказал Ариф, ударяясь по своей давнишней привычке в воспоминания, – преподавателя по начерталке. Как он проводя бесконечную линию в пространстве, вышел из аудитории в коридор и вернулся через десять минут, проводя линию по стенам коридора…

– А помните нашего декана? Как он сорвал газету со стены в коридоре и запихнул в руки ошалевшему Тофику – иди почитай дома, дай пройти на мое рабочее место…

– Еще бы! Тофик тогда занимал пол-коридора… Жопа была, как танк…

– А сейчас он занимает пол-стола…

– А жопа, как бульдозер…

– Правильно, пора вернуться к мирной действительности! Скажем нет танкам, пушкам и войне! И да здравствуют бульдозеры – созидатели мирного строительства!

– Так выпьем за это!

– Еще как выпьем!

– Нет, о политике – ни слова!

– Не о чем говорить что ли?

– А о чем же?

– О бабах!

– Да, о бабах – это неплохая мысль, слава Богу, среди нас нет педиков…

– Ребята, я все-таки хотел бы продолжить свой тост за самого молчаливого из нас, за Арифа… Вот он сегодня заговорил, сказал целую фразу…

– И повторил ее!

– И это неспроста…

– Ну, выпил человек, с каждым может случиться…

– Тише, тише, я предлагаю тост за Тофика, он единственный среди нас человек, который, который… Заткнитесь, заткнись, Тофик, дай сказать…

– Вот мы все учились вместе, да, и дружим уже с первого курса, это, значит больше тридцати лет…

– Ё-моё, это же надо… Как человек считать научился…

– Пошли вы все в жопу, пожалуйста…

– Как будет угодно…

– Ребята, – встал с бокалом в руке Зохраб, – Я бы все-таки хотел бы тост о дружбе поставить в более узкие рамки…

– Ставь, ставь…

– Нет, шутки в сторону… Вот мы уже дружим больше тридцати лет, бескорыстно дружим, и это дорогого стоит, уверяю вас… Все мы занимаем хорошие должности, скажем так…

– И остаемся скромными…

– Да, все мы занимаем неплохие места в жизни, – повторил свою мысль Зохраб, и вдруг пьяным взглядом уставился на меня, сделал небольшую паузу и продолжил, – Но лично ко мне, как к ректору частного, правда, но уже хорошо себя зарекомендовавшего университета, никто из вас не обращался ни с какой просьбой, и к другим тоже, насколько я знаю…

– Проверь свою информацию.

– А что, обращались?

– Нет, шучу. Реплика из зала.

– Ладно, не в КВН играете, помолчите…

– На сам-мом деле, почему все орут?… Шумский хам…

– Как, как?! Кто хам!?

– Хам-мский шум, говорю… Моя тонкая душевная организация не выносит…

– Дайте человеку сказать, – произнес как бы через силу молчаливый Ариф.

– Мы и в самом деле дружим бескорыстно, – продолжал Зохраб, – Что в наше время большая редкость. За эту нашу бескорыстную дружбу я поднимаю бокал. Всем нам – здоровья и счастья.

– Аминь!

Все дружно поднялись из-за стола, хотя некоторые уже плохо стояли на ногах и их тянуло присесть, а еще лучше – прилечь, выпили водку в своих бокалах, шумно продолжая тост, делая поправки и дополнения, говоря друг другу задушевные, идущие от сердца слова, чокаясь пустыми рюмками, разливая водку на брюки соседа по столу, обходя стол и целуясь со всеми подряд, роняли что-то, что-то пытались поднять с пола, гасили сигареты в остатках салата, слезно клялись друг другу в дружбе еще на тридцать с лишним лет, падали за столом лицом в тарелку, официанты бегали вокруг стола, стараясь предотвратить стихийное бедствие, меняли пепельницы, вытаскивали из-под лиц грязные тарелки с остатками пищи и подкладывали чистые, подносили белоснежные салфетки, вытирали брюки клиентов, на которых вызывающе краснели пятна свежепролитого соуса… Излияния сопровождавшиеся возлияниями продолжались до поздней ночи…