Кристина Хуцишвили - DEVIANT

Марии повезло больше остальных. В карусели московской тележурналистики вертелись все возможные типажи гуманитариев – философы в том числе. И прагматичная красавица наконец-то нашла, что искала, и что мог, но не захотел дать ей Георгий. Она подружилась с этими странными людьми.

О влюбленности речи быть не могло, но она легко соглашалась на приятельство, а в запущенных случаях первая шла на контакт. Влад был другом Машиного коллеги; будучи знакомыми «через человека» (вспомним теорию рукопожатий), они однажды встретились и подружились дружбой-жалостью. Причем чувство это было обоюдным. Она жалела его, голубоглазого и кудрявого, за то, что он бедный и такой непутевый. Он жалел ее, красивую и застенчивую, за игру в пустоту, за красивые платья и серьги, за ночи в Jet Set, за ее богатых, но тревожащихся мужчин и за невлюбленности.

Влад преподавал философию, а до этого год стажировался в Оксфорде. Когда он вернулся в Москву, деньги не начали стремительно падать с неба, но привычка элегантно повязывать шарф осталась; более того, она казалась имманентно присущей ему.

Но что бы ни говорили, доход в пятнадцать тысяч рублей и непростое восприятие мира делали свое дело. За последнее время Владику дважды проламливали череп.

В первый раз она узнала об этом от их общего друга. С самим Владом она на эту тему не разговаривала – решила выждать паузу, пока он поправится. Судя по рассказам, дело было так: изрядно выпивший Владик вышел из метро – а передвигался он исключительно в общественном транспорте – и заприметил группу «лы-севатых», вроде бы спокойно попивавших пивко неподалеку. Обладая истинно славянской физиономией, Влад, казалось, был обеспечен иммунитетом перед этой шайкой.

Есенинские кудри, как ни крути. Но у пьяного Влада абсолютно отключился инстинкт самосохранения. Он целенаправленно двигался к парням, предлагая им риторику, суммой которой являлось то, что «евреи на самом деле хорошие, за что же вы их не любите». Совершенно точно можно утверждать, что еврейских корней за Владом не числилось. Парень просто не в лучшем месте и не в лучшей компании решил заняться улучшением, так сказать, генофонда нации. И пострадал – врачи нашли трещину в черепе, кусочек которого задел мозг. Сделали операцию. Чувствовал он себя, со слов друга, нормально.

А дальше случилось совсем непонятное. Вроде бы Влада выписали, вроде бы все было хорошо. Но прошло не более месяца, как их общему другу пришла эсэ-мэска: «Лежу с проломленным черепом. Телефон сейчас сядет». Друг немедленно перезвонил с надеждой на то, что это розыгрыш, но трубка равнодушно проверещала, что абонент находится вне зоны действия сети, после чего последние угольки надежды перестали теплиться.

Правда, на этот раз оказалось, что ссора и последующая драка произошли с товарищем. Просто они разошлись в материях понятийного аппарата. Однако результат один – трещина в черепе.

12 апреля 2008 года

E-mail

То: George

Я расскажу тебе сейчас, ты раньше этого не слышал. Когда-то я была маленькая и не знала тебя. Нет, я думаю, все уже тогда было предопределено, и я обязательно должна была тебя встретить. Тем не менее тогда я была маленькой девочкой со своими причудами. Мне очень нравилось слушать разные истории, и они мне хорошо запоминались. Я придумывала свой собственный мир – по сказкам. И знаешь, мне никогда не нравились эти сказочные томные красавицы. Нет, точно никогда не нравились. Я не так хотела: не хотела быть просто красивой, они ведь как будто ничего не чувствовали – такие куклы на витрине. Ждут своего часа, ждут, когда их выберут. А до этого как будто и жизни нет. И после – тоже нет. Непонятно, какая она.

Что было между «жили долго и счастливо» и «умерли в один день»? Если честно, я даже сейчас не понимаю. Неясная очень тема. Как будто не по-настоящему. Ну так вот, я хотела, как и все девочки, быть принцессой, но не такой, как в русских сказках. Я хотела принимать решения, завораживать, чтобы в меня влюблялись, совершали необдуманные поступки, расставались из-за меня с другими, бросали все к моим ногам. А я бы растерянно улыбалась, изображая искреннее удивление.

Нет, я ошиблась, неправильно выразилась: я не хотела, чтобы так было, я просто ожидала, что будет именно так. И поэтому мне не терпелось вырасти, чтобы посмотреть, какой я все-таки стану. Особенно в двадцать лет. Мне тогда казалось, что в двадцать лет – расцвет. Уже не юная, но молодая женщина, шикарная – да, я хотела быть шикарной женщиной. И я думала, что мне это удалось, до последнего времени. А теперь я опять такая – Машка, девчонка семнадцати лет, которую ты встретил. И я счастлива, знаешь. Если бы ты еще был сейчас со мной, если бы был, моему счастью не было бы предела.

Так вот, еще мне казалось, что если ты чего-то не достигнешь в двадцать… это так глупо, но я думала, что дальше все бессмысленно. Ты можешь продолжать жить, но… ты неудачник, ты не «выстрелил» вовремя. На самом деле я была не так уж не права. Только все-таки не двадцать, чуть больше нам отмерено.

И я еще тогда читала книжку, такую смешную. Там были две чернокожие девочки, сестры. И та, что постарше, младшей казалась такой красивой, умной, еще бы – она всем нравилась, и у нее все получалось. А младшая считала себя такой неуклюжей, некрасивой. И она плакала, злилась, но при этом в глубине души любила сестру. И однажды нашла колодец, куда можно заглянуть и увидеть все как есть. И увидела. Увидела красивую молодую женщину, улыбающуюся. А рядом – другую женщину, постарше, как-то иначе красивую, и поняла, что это они с сестрой. И я вот тоже, если бы был такой колодец, хотела бы хоть краешком глаза да заглянуть.

А еще – это уже когда я была постарше, летом, на юге, – я услышала притчу. Мне ее недавно еще пересказывали, и я, не смейся, чуть не всплакнула. Почему-то тебе, милый, я ее никогда не рассказывала. Я такой глупой была. Хотела казаться не той, что я есть, но ты ведь все равно все понял про меня. И был со мной. Спасибо, что ты был со мной, милый. Спасибо тебе за эти пять лет. За эти мои самые счастливые пять лет.

Вот эта притча, милый, послушай. Только не расстраивайся, она очень грустная, она про любовь – про материнскую любовь.

У одной матери-вдовы подрос единственный сын. Полюбил он девушку, признался ей в своей любви и попросил ее руки.

А девушка эта на его признание ответила, что станет его женой, только если он в доказательство любви принесет ей материнское сердце.

– Если любишь меня больше родной матери, пойду за тебя замуж, а нет – не пойду. Хочешь доказать свою любовь – рассеки грудь матери, достань и принеси мне ее живое, трепещущее сердце.

Охваченный пламенем любви юноша прибежал домой, рассек грудь спящей матери и понес горячее, еще трепещущее сердце своей возлюбленной.

Читать дальше