Эльмира Битаева - Шанс (сборник)

– Диана, нет никакого человека. Это всего лишь тень. Во-он от того дерева, – и она указала на ближайшую сосну. Я сначала хотела возразить, но вскоре сама заметила закономерность между качанием дерева и качанием «затылка». Не может же голова качаться в такт с ветром. Похоже, у меня началась мания преследования, или… я просто сошла с ума. – А хочешь, мы вместе войдем в часовню, и ты сама во всем убедишься?

– Н-нет, не стоит. Давай лучше просто уйдем отсюда, ладно?

– Как хочешь, – пожала плечами она, первая, устремляясь в рощу. Перехватив лопату, просто для спокойствия, я зашагала за ней, как вдруг мне на плечо легла тяжелая рука.

Я замерла, безмолвно наблюдая за уходящей Симой. Мне бы позвать ее, но не удавалось издать ни звука, и единственной мыслью в голове была лишь: «это конец». Бесшумно вздохнув, я медленно обернулась, даже слишком медленно. Было такое ощущение, будто стук моего сердца громыхает на всю деревню. Я до боли сжала рукоятку лопаты и вот увидела лицо стоящего позади меня.

Айгор. Убийца. Он находился в какой-то пяди от меня. И если тогда я стояла, замерев, то теперь застыла, точно статуя: не моргая, не дыша. Его лицо было, как всегда, спокойным и добродушным, но сейчас это пугало меня больше всего.

– Вы, что так и уйдете, даже не поздоровавшись? – улыбнувшись, спросил он.

Я молчала какую-то секунду, а потом так истошно завопила, что дайн отпрыгнул от меня на несколько сажень. Продолжая кричать, я бросила лопату ему под ноги и, спотыкаясь, рванула за Симой. Девушка, услышав мой вопль, испуганно обернулась и, заметив Айгора, составила мне компанию. Так что кричали мы теперь дуэтом. И бежали тоже.

На обратный путь мы затратили куда уж меньше времени. Не знаю, гнался за нами Айгор или же нет, но в деревню мы ворвались без слежки. Во всяком случае нам так казалось.

– Что будем делать? – тяжело дыша, спросила подруга.

Я облокотилась на сруб колодца, сжимая клокочущий бок.

– Предлагаю пойти по домам и все рассказать родителям. Это не шутки, по деревне бродит убийца. Целых два. Нужно что-то предпринять, тем более сейчас, когда они знают, что мы все знаем. Как ты думаешь, Айгор мог воспринять нашу оперу за простую тренировку голоса?

– Конечно, если бы мы были менестрелями… ну, или полоумными, – девушка выловила дырявое ведро и разочарованно бросила обратно, – Мне нужно идти, – сегодня мама уезжает, надо бы успеть ее застать.

Мы попрощались, разойдясь каждый в свою сторону.

Подойдя к калитке, я на некоторое время остановилась, прокручивая в голове предстоящий разговор, и, с полной решимостью, вошла во двор. Во дворе было подозрительно тихо. Ни стуков, ни скрежетов, ни вообще каких-нибудь звуков. И все же я в первую очередь направилась в мастерскую, в которой, как я и думала, никого не оказалось. На старом бревенчатом полу по-прежнему стелился кожаный рулон, на столе царил такой же кавардак. Но мое внимание привлекла открытая банка клея, которую я тут же закрыла. Отец никогда бы не оставил клей открытым, даже не на долго отлучаясь. Может, забыл по рассеянности? Но он ведь всегда осматривается, перед тем как выйти. Так что же убедило его так быстро покинуть мастерскую? Да и ножницы валяются под ногами. Я еще раз подозрительно осмотрелась и вышла. А, что если… Нет, этого не может быть.

Подойдя к дому, я всмотрелась в окна, но ни в одном никого не увидела. Вошла в сени, заперев за собой дверь на засов, а затем и в дом. На столе по-прежнему лежали хлеб и молоко, деревянная скамья, передвинутая утром, так и стоит. В папиной спальне открыт сундук, одеяло все так же свисает с не заправленной кровати. И пустой флакон на подоконнике. Одним словом, папа в доме и не появлялся, но где же он тогда?

Вдруг из кухни послышался звук скрипнувшей половицы.

«Ну наконец-то», – вздохнула я и вышла из комнаты, однако на кухне никого не застала. «А может, отец решил, что меня нет дома, и ушел в мастерскую?» – с надеждой подумала я и вышла в сени, но так и не вышла из дома. Последнее, что я помню – жгучую боль в затылке.

Вокруг стояла такая темнота, что я долго не могла понять: очнулась ли или все еще нахожусь в беспамятстве. В воздухе витал запах гнили, под спиной чувствовалось что-то холодное и твердое. Я медленно приподнялась на локте, стараясь не тревожить ноющую голову, собралась с мыслями. Подомной оказалась холодная каменная кладка, чуть поодаль – пыльные мешки, а вдоль стены – деревянные полки.

«Подвал», – догадалась я.

Аккуратно встав и протянув вперед руки, я сделала несколько шагов и наткнулась на первую ступеньку. Нащупала перила, а затем, уже более уверенно, поднялась по лестнице. Упершись в дверь, я, сначала слабо, а потом с силой, надавила на нее, но она не поддалась.

– Помогите! – закричала я, забив по двери кулаками. – Кто-нибудь! Вытащите меня отсюда!

К сожалению, на помощь ко мне пока никто не спешил. Отчаявшись, я присела на узенькую ступеньку и тихо заплакала.

Но тут, в тишине подвала, послышался какой-то шорох. Я настороженно прислушалась, но все стихло.

«Мыши, наверное», – с облегчением подумала я, как вдруг звук повторился, на этот раз сопровождаясь тихим мужским стоном.

Я вскочила, чуть не ударившись о невысокий потолок.

– Кто здесь?

В подвале снова стало тихо, и я с замиранием сердца ждала развязки. А вдруг это папа?

– Пап, это ты? – с надеждой спросила я.

– Нет, это Айгор, – хрипловато отозвался он.

Даже если б это был призрак Милахеля (царствие ему небесное), вернувшийся отомстить и возжелавший убивать всех на своем пути, я бы не испугалась так сильно.

– Не подходите, у меня нож! – яростно предупредила я. Ножа, конечно же, у меня не было, но кто ж в темноте увидит?

– Диана – это ведь вы? – успокойтесь, прошу, Вас, – слегка растерянно взмолился он.

– Не подходите!

– У меня с собой есть очень хорошее успокоительное.

– Знаю я ваши успокоительные. И Вас очень хорошо знаю!

– И что же Вы знаете?

– То, что Вы убийца! – в сердцах выпалила я.

В подвале снова наступила тишина. Теперь Айгору ничего не стоило меня прихлопнуть, но это уже не пугало. Я просто не видела другого выхода.

– Даа, вижу простым успокоительным тут не обойтись, – наконец нарушил молчание дайн, – с чего вы хоть взяли-то? И в чьей смерти я обвиняюсь?

– В смерти Милахеля и его дочери Аниды, конечно. И у меня есть доказательства!

– Доказательства? Какие? – вконец опешил он.

Я уже приготовилась перечислять, как призадумалась. И вправду, какие?

– Конечно, может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, у Вас должны иметься веские доводы для предъявления столь серьезного обвинения, – отчаявшись получить от меня ответа, серьезно сказал он.