Георгий Ланской - По законам звездной стаи

В воздухе витали вкусные ароматы жареного мяса, кофе и дорогих сигар, сквозь которые пробивались тонкие запахи эксклюзивного парфюма и – чуть-чуть – мускусное амбре человеческого пота.

Александр посмотрел на сына, на его высокий гладкий лоб, обрамленный дурацкими длинными прядями, заглянул в глубокие черные глаза, смотрящие с дерзким укором, и снова вздохнул.

Они были похожи и не похожи одновременно.

Александр подумал, что, если сравнить с деревом, то он сам – это ствол, крона, густая, тянущаяся к солнцу, прокладывая себе путь среди таких же, как он сам, деревьев, чтобы затмить их собой, засыпать удушающей хвоей, уничтожив все живое вокруг.

А Егор – корни, таинственные, незаметные, наполненные своим колдовством. У сына все загнано внутрь. При всей его внешней открытости Егор – не просто лидер, нет! Он лидер тайный, серый кардинал, интриган, готовый втянуть в авантюры кого угодно…

Александр давно приглядывался к странной связи сына и второй жены. Ему казалось подозрительным, что эта парочка уж слишком спелась (черт побери, Инна лишь на несколько лет старше, всякое бывает!), но скоро убедился, что подозревать сына не в чем, особенно с тех пор, как в его квартире появилась эта смазливая породистая брюнеточка с надменным взглядом. Однако Инну и Егора явно связывало нечто большее, чем простая дружба… Ладно, он займется этим потом, когда разберется с бывшей женой, так некстати свалившейся ему на голову со своими разоблачениями…

– Мама знала, да? – спросил Егор каким-то странным тонким голосом, не вязавшимся с его внешностью.

– Знала? – саркастически фыркнул Боталов. – О, да – она знала! Точнее, думала, что знает. Выдумала себе удобную сказочку, тиранила меня ею, как кнутом, понукала да посвистывала. Я бы забрал тебя к себе еще двадцать лет назад, но ведь она не разрешала: мол, ребенок не должен жить с убийцей!.. Кто бы говорил…

– Расскажи, – тихо потребовал Егор.

В его голосе захрустел лед – острый, с опасными режущими краями…

– Это старая история. Думаю, ты не знал, что у твоей матери была сестра. Лида. И поначалу я познакомился с ней…

Боталов залпом осушил бокал коньяка и махнул официанту. Тот подлетел с угодливой улыбкой, налил новую порцию.

Егор рассмеялся.

Александр зыркнул глазами.

– Что смешного?

– Как в мексиканском сериале…

Боталов серьезно посмотрел на него.

«Истерика, что ли?»

– Ой, не могу, – хихикал Егор. – Это и правда смешно! Я даже знаю, что ты мне сейчас скажешь… Обычно это звучит так: я хочу тебе сказать, Хосе Игнасио, что твоя мать – тебе не мать, а родила тебе Донья Эсмеральда Вильяреаль… – Егор задрал голову вверх и забился в идиотском смехе. Боталов быстро огляделся по сторонам, а потом, перегнувшись через стол, закатил сыну оплеуху. Шлепок был оглушительным. На них снова обернулись. Голова Егора дернулась в сторону. Смех прекратился. Сын схватился за наливающуюся краснотой щеку и ошеломленно посмотрел на отца.

– Достаточно, или еще врезать? – любезно осведомился Боталов.

– Д-достаточно, – ответил Егор.

– Можно продолжать?

– Валяй.

Александр вздохнул.

– Никакой Эсмеральды, – после недолгой паузы сказал он. – Виктория – твоя мать, я твой отец. Мексиканского «мыла» не будет. Я познакомился с Лидой значительно раньше, чем с Викторией. Дело молодое, стали встречаться, роман закрутился. Лида… она была особенной девушкой, очень тонкой, душевной. Первая любовь… Сам знаешь, как это бывает.

Александр отхлебнул коньяку и поморщился.

– Я стал приходить к ним в дом. Поначалу до меня не доходило, что Вика тоже положила на меня глаз. Потом стала приставать, а я…

Александр с трудом сдержал готовое вырваться крепкое словечко, но вовремя вспомнил, что говорит с сыном, а не случайным собутыльником.

– В общем, я не устоял. Мне тогда было примерно столько же, сколько тебе. Я некоторое время встречался с обеими. Тяжело об этом вообще говорить, а уж тем более тебе. Поэтому обойдусь без подробностей. Обе они составляли эталон идеальной женщины. Лида была доброй, нежной, утонченной, Вика – страстной, горячей…

Егор скривился.

Александр с трудом отогнал от себя воспоминания.

– Прости… это все-таки твоя мать… Я стараюсь без подробностей. Однажды Лида нас застала. С романом было покончено, Лида была гордой, и, хотя ей было очень тяжело, она порвала со мной окончательно. Мне бы, дураку, выбрать ее, но я тогда… словом, остался с Викой… и даже думал, что все хорошо, что счастлив! Но скоро Вика стала меня утомлять, я даже думал вернуться к Лиде, уговорить ее, но все как-то откладывал. А через пару месяцев Лида отравилась… Ужасно так: приняла большую дозу снотворного… Вика очень переживала, да и я чувствовал себя не лучшим образом. Горе нас сплотило. Мы поженились, родился ты. Жили мы в их квартире. Потом разразилась эта история с дележкой бизнеса… Вика стала нервной, злой. Наверное, она сама тогда испугалась, еще больше меня, жить с ней стало невыносимо. И когда совсем допекло, я решил уйти.

– Я не понимаю, – сказал Егор. – Ты же назвал ее…

– Да, я к этому и веду. Когда я стал собирать вещи, то случайно нашел дневник Лиды. Не знаю, почему Вика не уничтожила его. Он был запрятан далеко на антресолях, где мы хранили чемоданы.

– И что там было?

– Твоя мать планомерно уничтожала сестру. Это она подстроила, чтобы Лида вернулась домой раньше времени и застала нас. А когда я стал подумывать о том, чтобы вернуться к ней, Вика ежедневно рассказывала, в каких позах мы любим трахаться, как я ее люблю, как мы поженимся и у нас все будет в шоколаде.

– Она довела ее до самоубийства? – прошептал Егор.

Боталов медленно покачал головой.

– Нет. Боюсь, твоя мать убила ее.

– Я не верю, – резко сказал Егор. – Она не могла. И Лида… Не могла же она написать в дневнике, что ее отравила родная сестра, а потом закинуть дневник на антресоль.

– Нет, конечно. В тот вечер я ткнул дневник Виктории в лицо и сказал, что все знаю, имея в виду, что мне известно о ее воздействии на сестру. Вика побелела, упала мне в ноги и призналась… Сказала, что не хотела ее убивать, но просто обезумела от ревности…

Александр допил коньяк и снова махнул рукой официанту. Егор дождался, пока тот отойдет, и посмотрел на отца с ненавистью.

– Зачем ты это рассказал? – прошипел он. – Как мне теперь жить? Ты подумал?

– Ты же хотел все знать, – горько усмехнулся Александр.

– Я все равно тебе не верю, – зло сказал Егор. – Ты врешь.

Боталов пожал плечами.

– Спроси ее сам. Но когда будешь это делать, помни одно – ей нельзя верить.

– Я спрошу, – сказал Егор, поднимаясь.

В его голосе шумел ветер – холодный, злой, несущий суровые тучи, озаряемые по краям вспышками далеких молний.