Ирэн Роздобудько - Последний бриллиант миледи

…Она лукавила. В тот момент, когда газета с рецензией на «новый роман Жана Дартова» разлетелась в ее руках на клочки, она почувствовала отнюдь не мышиную ярость. Ей показалось, что так же, как эту газету, кто-то скомкал всю ее жизнь…

Слой за слоем слетала с нее многолетняя чешуя равнодушия, замешанного на животной покорности действительности. Быстрыми шагами она преодолевала квартал за кварталом, забыв о маршрутках и автобусах, и с каждой минутой, с каждым шагом все менялось в ней. Прядь волос, всегда так аккуратно собранных в пучок, расползлась по плечам, будто клубок рыжих змей, лицо пылало.

Уверенность во всех движениях была взвешенной и стремительной, словно она направлялась на ристалище, чтобы продеть ногу в стремя и крикнуть через плечо чужим, похожим на ведьмовской клич голосом: «Все, кто меня любит, – за мной!» Она не замечала, что на нее оглядываются, смотрят ей вслед, будто за ее плечами и впрямь развевается пурпурная мантия.

«Я выскочила из квартиры с твердым намерением уничтожить негодяя собственными руками, я знала, что возврата для меня не будет. У меня оставались деньги, и я поехала в охотничий магазин. Там оказалось, что для того, чтобы купить даже газовый пистолет, нужно собрать кучу справок. Тогда я просто зашла в ближайший хозяйственный магазин и купила кухонный нож».

…Она хотела убить. Даже тогда, когда приступ ярости прошел, она не отказалась от своего замысла. Обратной дороги – в отчаяние, нищету, холодность, которая наметилась в отношениях с Максом, – не было. С ножом в кармане своего белого плаща она бродила под коттеджем Дартова, как одинокая волчица. Поздно вечером он подъехал на своем шикарном «мерседесе», и фары автомобиля высветили женский силуэт на фоне темного высокого забора.

Она не искала повода подойти – он сам вдруг выскочил из машины и направился к ней. Совсем близко она увидела его темные глаза, но в них было отчаяние… Этого она не ожидала.

– Это вы? – сказал он. – Я верил, что встречу вас…

«В этот момент он выглядел безумным. Я думала, что он узнал меня как жену Макса, ведь однажды мы виделись на каком-то литературном сборище. Я подумала, что он должен был испугаться меня».

Но он смотрел на нее, как смотрят на икону или птичку, которая неожиданно садится на протянутую ладонь.

– Мне нужно поговорить с вами, – решительно произнесла Жанна, сжимая в кармане рукоятку ножа.

– Пожалуйста, прошу! – он даже забыл о машине и, бросив ее на мостовой перед домом, открыл перед ней ворота.

Если бы она могла знать, что чувствовал Дартов в тот момент! Он не вспомнил тот случай, когда мельком увидел ее впервые в кругу приятелей на поэтическом вечере в Киево-Печерской лавре несколько месяцев назад, – тогда лишь неуловимая тревожная ассоциация мелькнула в его воображении и быстро растаяла, ведь тогда его голова была занята совсем другим. Но теперь!.. Белый плащ, яркая прядь волос, зеленые огоньки в глазах… Это была она, Женщина с парижского портрета. Сколько раз он представлял себе эту встречу, как гнал от себя прочь мысль, что это невозможно, как боялся поверить в нелепость своей мечты. И вот она появилась именно теперь, когда ему было куда привести ее, было что бросить к ее ногам.

Дартову показалось, что это он, именно он материализовал ее своей страстью, вызвал из потустороннего мира, вытащил из времени. У него дрожали руки. Он не знал, что сделать для нее. Он суетился, как мальчик на первом свидании.

«Мы вошли в коттедж. Меня поразила его изысканность, богатство, пышность и… И все это принадлежало Максу! Можешь себе представить, что я чувствовала, разглядывая эту роскошь – картины, технику, антикварные полки с книгами, дубовую мебель… Он отпустил домработницу и сам выложил на стол кучу вкусной еды».

Стоя перед горой неведомых ей яств и напитков, она почувствовала, что проголодалась и силы ее на пределе. Дартов вертелся вокруг нее, как пес.

– Вы не разденетесь? – протянул он руки, чтобы помочь сбросить плащ.

– Нет! – строго ответила она.

– Как хотите, – не настаивал он. – Все – как вы пожелаете!

Он быстро и умело накрыл стол, разлил по бокалам вино.

– Я ждал вас! – сказал, поднимая свой бокал. – Да, да, не удивляйтесь! Со временем я все объясню. Но сейчас я хочу выпить за вас, за то, чтобы вы стали хозяйкой этого дома!

«Я была поражена. Я даже выпила вино, а потом… А потом сказала, что этот дом и так принадлежит мне…»

Она опьянела от первого же глотка, решительно встала, в ее руках блеснуло лезвие. В тот же миг на нее набросились два дога, которые были на страже в темноте коридора. Один сбил ее с ног, другой стал лапами на грудь. Жанна потеряла сознание.

«Я очнулась в просторной белой комнате на широкой кровати с шелковыми простынями. Выло свежее весеннее утро. Я не могла понять, что со мной. Нежно-розовые цветы стояли на подоконнике… Знаешь, что я тогда подумала?

Мне показалось, что я проснулась в другой жизни и, возможно, в другом времени – все осталось позади: запах жареной и сто раз перегретой картошки, котлеты из моркови, подъезды без лампочек, автобусы… Все… А тут даже кружевные края подушки пахли моими любимыми духами. Но потом иллюзия развеялась. На пороге я увидела двух роскошных догов – они внимательно следили за каждым моим движением».

В комнату вошел Дартов. Он был в бархатном халате с малиновыми отворотами.

– Теперь я знаю, кто вы… Но это ничего не меняет… Напротив, теперь я понимаю, что это – не сон. Я прошу меня простить за вчерашнее поведение. Оно связано с определенными личными причинами, которые вас не касаются… Итак, вы пришли меня убить? Это довольно оригинальный повод для визита.

«И тут я сказала, что все равно не оставлю его в покое, ему проще будет убить меня! Но он предложил другое. И это было страшнее смерти. Он изложил мне свое условие: через два года он вернет Максу все права (мол, к этому времени у него уже будет та сумма, которую он мечтает собрать от всех зарубежных экранизаций и переизданий) и под другим именем исчезнет из этой страны навсегда. Но все это время я должна быть с ним. Иначе он будет вынужден уничтожить Макса физически».

Он думал над этим решением всю ночь, пока гостья спала после укола сильнодействующего снотворного. Он не мог ее отпустить!

Дартов быстро выяснил, кто она такая, вспомнил, что когда-то уже видел эту женщину. Но это уже не имело значения. Когда она лежала беззащитная, без сознания, он перенес ее в постель и долго вглядывался в ее лицо. Он зажег свечу – так же, как тогда, в доме Огюстена Флери перед портретом, и рассматривал ее внимательно, как реставратор рассматривает картину, прежде чем прикоснуться кисточкой к священному раритету. Так он просидел перед ней без движения несколько часов, пока окончательный план не созрел в его мозгу. Потом его охватила жажда деятельности. Дартов расчистил гараж, находившийся под его спальней, собственноручно вымыл пол, постелил ковер, перетащил туда диванчик, поставил маленький телевизор и полку с книгами, не забыл даже о вазонах с букетами цветов. На первое время, решил он, сойдет… Позже можно будет сделать лучше, красивее.