Виктор Дьяков - Поле битвы (сборник)

– Господи, Алеша, я допускаю, что тебе наплевать на школу, но ты хоть о родителях подумай, каково им иметь такого сына как ты? Как твой отец может наставлять и исповедовать посторонних людей, если он своего родного сына к порядку призвать не может? – внешне спокойно, без лишних эмоций пыталась уже далеко не в первый раз достучаться до «приколиста» Елена Николаевна. – Ладно, я еще могу понять, что у тебя постоянно свербит в одном месте, это природа и ее не изменить. И то, что ты тут нам ночью «концерт» летом устроил, и за тобой милиция гонялась…

Елена Николаевна, могла бы здесь перечислить немало подобных «подвигов» Алексея совершенных непосредственно в стенах школы. Например, одновременно возмутительный и очень смешной «прикол» организованный им где-то в середине прошлого учебного года на уроке химии. Тогда мобильный телефон, подключенный к усилительной колонке в его портфеле, вместо обычной мелодии, используемой в качестве звонка, вдруг на весь класс заорал:

– Внимание! Работает ОМОН! Всем лечь и не двигаться! При малейшем сопротивлении открываем огонь на поражение!

Где уж он закачал на мобильник такой «звонок», но потом не только ученики, но и большинство учителей не могли сдержать улыбки, а то и откровенно смеялись, когда представляли, как на эту команду реагировала химичка, застыв в прострации, не зная, что делать, падать на пол или продолжать урок.

– Все это ребячество, хоть ты уже далеко не ребенок, но то, что произошло сегодня, это уже не детская шалость, это уже более чем серьезно. Если бы то же, что ты высказал Фатиме Гусмановой, адресовалось бы какой-нибудь русской девочке, то было бы еще полбеды, а так все это можно истолковать как разжигание межнациональной розни. Ты, понимаешь, с каким огнем начал играться? – завуч, сидя за своим столом, снизу вверх укоризненно смотрела на стоящего перед ней и не поднимавшего глаз ученика.

– Я… я не хотел, но она же первая начала, она наших девчонок оскорбила, – глухо, будто ему перехватило горло, оправдывался Алексей.

В школе вообще еще с девяностых годов возникло какое-то заразное поветрие – многие девчонки где-то с седьмого-восьмого классов начинали материться, курить, причем не только из неблагополучных семей, но и вполне нормальные, даже отличницы. Дальше-больше, возникла «мода» на девчоночьи разборки, «стрелки», иногда доходящие до настоящих драк. Алексей не переносил ни матерящихся, ни дерущихся девчонок. Но если в первом случае он просто отворачивался и уходил, хотя сам в ребячьей среде мог использовать матерные слова для связки слов наравне с другими пацанами. Однажды эти «связные» слова случайно услышал отец, и в наказание поставил его на полдня на колени под образа, заставив читать молитвы. Когда же ему приходилось быть свидетелем девичьих драк, он в отличие от других парней, как правило, занимавших позицию «зрителей»… Он немедленно вмешивался, растаскивал, а то и просто разбрасывал драчуний – его рост, сила и трехгодичный опыт занятий в секции дзю-до, позволял делать это достаточно эффективно.

На той злосчастной большой перемене перед алгеброй Алексей, не приготовивший домашнего задания, собирался списать его у одной из отличниц Афиногеновой Ани. Но та «заломалась». Алексей тут же обратился к другой отличнице Насте Каратаевой. Та мгновенно выразила готовность помочь и полезла к себе в сумку за тетрадью. В свою очередь Аня спохватилась и тоже поспешила со своей тетрадью… Надо сказать, что Аня с Настей являлись лучшими ученицами в классе, обе рассчитывали на медаль. Сказать, что меж ними имело место соперничество и взаимная нелюбовь, ничего не сказать – они терпеть не могли друг дружку. Алексей оказался перед определенным выбором, ибо обе девочки протягивали ему свои тетради, чью взять… Он замешкался. В это время одна другую, скорее всего, нечаянно, толкнула, последовал ответ. Ссора вспыхнула как от искры, попавшей в сухую солому, девчонки толкались все сильнее. Более габаритная Аня явно «заталкивала» Настю, но той на помощь поспешила ее подруга Ляля Шарибжанова. Вдвоем они уже перетолкали Аню. Возня, визг, крики, вокруг собирались «зрители». Алексей не сразу ввязался, думая, что до настоящей драки не дойдет. Но когда явно проигрывающая Аня в запале произнесла первое матерное слово, а те не задержались с соответствующим ответом… тут он не выдержал:

– Эй, девчонки… брэк… разбежались!

Видя, что его слова не возымели никакого действия и вот-вот толкотня перейдет в выдирание волос… Он подскочил и сначала оттащил Настю попутно эдак по отцовски шлепнув по туго обтянутой юбкой заднице, потом Лялю, и ее угостив по аккуратной попке. Ну, и для полного равновесия удостоил такого же шлепка широкий, обтянутый джинсовой юбкой зад Ани…

Алексей нравился девчонкам, и ему не одну доводилось шлепать ниже спины, и они ему это, в общем, позволяли. Но, то случалось, как правило, когда никто посторонний не видел. Сейчас же это произошло на глазах, чуть ли не всего класса. Как всегда Алексей не смог обойтись без эффектного попутного действа, явно рассчитанного на публику. Впрочем, ни одна из трех девчонок не выразили ни малейшего возмущения, не восприняли шлепки как публичное оскорбление. «Зрители» как-то тоже не особо заострили на том внимание… все кроме Фатимы Гусмановой, сухощавой смугло-чернявой азербайджанке, новенькой, пришедшей в класс ровно год назад. Она за это время в коллектив класса так и не «влилась», держалась особняком и внешне тоже отличалась, прежде всего своей одеждой – никогда не носила коротких юбок, джинсов, топов, а платья только длинные, полностью закрывавшие руки, шею и ноги почти до щиколоток. Фатима подошла к Ляле, переводящей дух после потасовки и негромко, но отчетливо проговорила:

– Как тебе не стыдно, ты же мусульманка, а оскверняешь свой рот погаными словами и позволяешь всякому хлопать себя по заднице. От этих набралась? – Фатима, презрительно скривив губы, кивнула в сторону Ани с Настей. – Так для них это как воды выпить, они, наверное, и не то позволяют с собой делать. Им что, отряхнутся и дальше пойдут, а ты себя и род свой опозорила…

Вообще в школе было немало кавказцев, в том числе и азербайджанцев, но в основном в младших классах, а среди старшеклассников, так уж получилось, она одна. Необщительная, замкнутая Фатима явно комплексовала, и поведение раскованной общительной татарки Ляли ее раздражало – видимо ей казалось, та должна была дружить с ней, ведь в классе только они были из мусульманских наций. Именно то, что Ляля бросилась в драку за свою русскую подругу, совсем вывело Фатиму из равновесия и спровоцировало на вроде бы не характерный для нее поступок.