Олег Рой - Человек за шкафом

– Ну и чудесно. – Нина сделала вид, что не услышала его последних слов. – Тогда я заеду к тебе в выходные, мы обсудим меню и все прочее… И ты, конечно же, поможешь мне с платьем? А то я совершенно пообносилась и мне абсолютно нечего надеть на столь важное мероприятие.

– Хорошо, – кивнул Меркулов, торопливо поднимаясь на ноги. – Сделаем все, как ты хочешь. Но сейчас мне пора.

Больше всего на свете ему сейчас хотелось покинуть эту квартиру, вдруг показавшуюся такой неуютной и душной. Хотелось поскорее сесть за руль и уехать подальше от этого дома. Мчаться по вечерней трассе и вспоминать продолжение истории Антона, все, что рассказала ему сегодня Тамара. Его Тамара, которая была так восхитительно не похожа на Нину…

Вот уж чего-чего, но визита девушки Антон совершенно не ожидал, хотя и думал вторые сутки только о ней. Он слышал, как вчера позвонили в дверь. Каждый раз, когда раздавался звонок, Антон надеялся, что это вернулся домой Андрей, а значит, его страдания наконец-то прекратятся. Но ожидания не оправдывались. Звонящие оказывались кем угодно, только не Андреем. Приходили Зоины хахали или приятельницы, являлись по вызову слесари из ЖЭКа, иногда прорывались к квартире, обманув консьержку, сектанты, призывающие срочно спасать душу, пока не грянул Конец Света, или торговые агенты, солидно именовавшие себя дилерами, коммивояжерами или менеджерами известных фирм и очень ловко втюхивавшие доверчивым людям за огромные деньги какую-нибудь дрянь под видом эксклюзива.

Последние полгода, когда Зоя надумала сдавать комнату, звонки в дверь стали раздаваться особенно часто. Сначала это даже обрадовало Антона, в душе мелькнула робкая надежда, что посторонний человек в квартире заставит тетку хоть немного присмиреть. И так действительно было, когда у них поселился щедрый кавказец, который хоть и не считал Антона полноценным человеком, но хотя бы подкармливал его. При нем Зоя действительно не набрасывалась на племянника, но это ничего не меняло, потому что дома кавказец бывал редко. Так что вскоре Антон понял: даже если все комнаты их квартиры заполнятся жильцами, его положение от этого не улучшится. Все равно он заложник обстоятельств, безвольный пленник этой ведьмы – своей тетки. И дело уже даже не в том, что у него нет ключа, чтобы выйти из дома. Можно было бы попросить ключ у жильца, наврав, что потерял свой, и сбежать куда-нибудь подальше, где тетка не смогла бы его найти. Но что он будет делать, когда убежит? Где жить, на что жить, чем питаться? Он и раньше не мог обходиться без помощи других людей, а сейчас совершенно отвык от самостоятельности. Мысль о том, чтобы самому выйти на улицу, пугала его. Антону казалось, что все люди сразу начнут на него смотреть и сразу догадаются, что он – всего-навсего дебил, сбежавший из дома от своей опекунши. Его тут же поймают и сдадут милиции, стражи порядка вернут тетке, а уж Зоя ему задаст…

И он снова притих за шкафом в ожидании звонка старшего брата. И в дверь звонили, но приходил все время кто-то другой, а не Андрей.

В этот раз не Андреем оказалась девушка, и, как всегда, Антон не мог простить ей это разочарование. Даже то, что у новой жилички был молодой и приятный голос, не оправдывало того, что она – не Андрей. Но зато когда она заиграла на скрипке…

Впервые услышав в квартире музыку, Антон сначала даже не понял, что происходит, так он отвык от звучания живых инструментов, которые слышал только в театре и на концертах в консерватории и Зале Чайковского, куда его в детстве часто водила бабушка. Но это было совсем другое, ведь там музыка звучала со сцены, в специально оборудованных залах, с особой акустикой… А тут скрипка играла рядом, совсем близко, за стеной. Временами ее звуки были резкими, визжащими, и Антон вздрагивал и морщился. Нет, это не исполнитель фальшивит, не похоже на фальшь – просто эта скрипка так звучит, такой инструмент. Но откуда же взялась живая скрипка? У тетки постоянно бубнил телевизор или орал, пока его не украли, магнитофон, изрыгая какие-то отвратительные эстрадные песенки, – но, разумеется, Зоя и классическая музыка (играли Брамса, его Антон сразу узнал) были вещами абсолютно несовместимыми. Может, это играют у соседей? Но тут Антона озарило – это же играет девушка! Неужели тетка, при ее-то ненависти к музыке, сдала жилье скрипачке?

И вдруг отчаянно, до холода и спазмов в животе, захотелось увидеть эту девушку со скрипкой. Антону она представлялась каким-то неземным существом, вроде принцессы или феи из сказки. Вот бы попробовать сыграть вместе с ней, дуэтом – она на скрипке, он на фортепиано. А может, она умеет и на фортепиано играть? Как он был бы рад послушать… Раньше Антон думал, что никогда в жизни не подпустит никакого другого человека к их семейному инструменту. За этим фортепиано играли бабушка и мама, клавиши хранят память о них… Однако если бы юная скрипачка попросила разрешения поиграть, ей он, пожалуй, позволил бы. Подумав так, Антон тут же горько усмехнулся. Да кто он такой, чтобы что-то кому-то позволять или не позволять? Жалкий забитый урод, которого все вокруг считают сумасшедшим. Никому и в голову не придет спрашивать у него разрешения на что-то… Но если раньше его, собственно, не очень волновало, что думают о нем другие люди, то теперь от мысли, что поселившаяся в их квартире скрипачка тоже не увидит в нем полноценную личность, становилось очень горько.

Встреча в кухне произошла случайно – он, как обычно, спал у себя за шкафом, а проснувшись, почему-то решил, что девушка тоже ушла рано, как и тетка. Облик ее поразил Антона, скрипачка оказалась совсем не такой, какой он ее себе представлял. В фантазиях отчего-то виделась высокая, статная, исполненная достоинства взрослая красавица – а девочка, с которой он столкнулся на кухне, была гораздо меньше и моложе. На фею она совсем не походила, даже на принцессу не очень тянула, скорее напоминала воробушка. Было в ней что-то такое трогательное, умильное, от чего при взгляде на нее все время хотелось улыбаться, даже несмотря на то, что она очень старалась быть серьезной.

«Оля. Вот, значит, как ее зовут. Как маму, – пронеслось в голосе у Антона. – Интересно, сколько ей лет? Скорее всего, и двадцати нет. Она моя ровесница или даже младше…»

Вид у девушки был взволнованный, смущенный и виноватый. И она действительно выглядела совсем ребенком… И как на нее можно сердиться? Он и не сердился, хоть и понимал, что это именно она вчера по неосторожности выдала его Зое. Но понимал Антон и то, что Оля не виновата, она, скорее всего, даже не представляла, что в жизни возможно нечто подобное… А теперь она, видимо, пришла просить прощения, мнется, чувствует себя неловко. Может быть, и побаивается его, она же совсем ничего о нем не знает, вот и опасается, думает, мало ли чего можно ожидать от психа… И все же преодолела свой страх и пришла к нему. Ее поступок восхитил Антона, вызвал невольное уважение к ней. И в то же время облик девушки будил в душе совсем другие чувства – хотелось обнять ее, защитить, спрятать от всего плохого, жестокого, грязного, чего, оказывается, так много в жизни. Еще не так давно Антон этого всего не знал. И Оля – по ней сразу видно – не знает. И хорошо бы ей не знать этого вообще. То, что произошло накануне вечером… Оля не должна была столкнуться с этим. Злость, жестокость, грубость и боль – это не то, что можно показывать таким девушкам. Они должны жить совсем в ином мире, где царят свет, красота и музыка. Тогда, в кухне, Антон видел Олю только мельком, поспешил скрыться, поняв, что испугал гостью, и не успел ее как следует разглядеть. Но теперь она стояла перед ним, освещенная ярким осенним солнцем, бьющим из незашторенного окна, и Антон понял, что она как-то особенно трогательно красива. Казалось, еще чуть-чуть – и он услышит звучащую в ней музыку, как это было с ним раньше.